Меч Шаннары

Связанный пленник пришел в себя и начал слабо шевелиться и что-то сдавленно бормотать, и Менион на бегу заставлял себя выталкивать короткие хриплые уверения, что все будет в порядке, они уже почти в безопасности.

Дождь внезапно пошел еще сильнее, и сквозь его завесу нельзя было ничего разглядеть даже за несколько футов; сырые равнины быстро превращались в травянистое болото. Затем Менион зацепился за скрытый в воде корень и головой вперед полетел в грязную траву; драгоценная ноша дергающейся кучей упала рядом. Покрытый ссадинами и обессилевший, горец с трудом поднялся на четвереньки, стиснув в руке тяжелый меч, и повернулся лицом к преследователям. К его изумлению, их нигде не было видно. Они на время потеряли его среди проливного дождя и тумана. Но даже плохая погода задержит их лишь на несколько минут, а затем‡ Менион резко тряхнул головой, чтобы яснее видеть сквозь пелену дождя, затем быстро подполз к промокшему мешку, в котором находился ворочающийся пленник. Кто бы то ни был, он, очевидно, был в достаточно хорошей форме, чтобы бежать сейчас наравне с ним, а силы Мениона были на исходе. Он понимал, что с этим весом на плечах не сделает и шага.

Неловко, с трудом двигая руками, горец резал мечом толстые веревки. Это должен быть Шеа, вращалась в его голове настойчивая мысль, это должен быть Шеа. Тролли на встрече с незнакомцем так старались скрыться от чужих глаз, так берегли свой секрет‡ Веревки наконец затрещали, и меч перерезал их. Это должен быть Шеа! Веревки упали, и человек рванулся из мешка к свежему воздуху.

Ошеломленный, Менион Лих протер глаза и заморгал, уставившись на своего нового спутника. Он спас женщину!





Глава 24




Женщина! Зачем северянам понадобилось похищать женщину? Сквозь завесу дождя Менион посмотрел в ее ясные голубые глаза, неуверенно моргающие. Во всяком случае, это была не обычная горожанка. Она была ошеломительно прекрасна — бронзовая от загара кожа, тонкие черты лица, хрупкая изящная фигура в легком шелковом платье, и ее волосы!.. Он в жизни не видел ничего подобного ее волосам. Даже промокшие под дождем и липнущие к ее лицу, длинными растрепанными прядями спадающие с плеч, даже в сером утреннем свете они оставались темного медного оттенка. Мгновение он завороженно глядел на нее, затем пульсирующая боль в исцарапанных и кровоточащих ногах вернула его к действительности, напомнив, что им все еще грозит смертельная опасность.

Он быстро поднялся на ноги, морщась от жгучей боли в босых ступнях, и на него вдруг нахлынула такая усталость, что ему показалось, что он сейчас рухнет в полном изнеможении. Несколько долгих секунд его воля яростно пыталась возобладать над утомленным телом, и он зашатался, словно пьяный, и тяжело оперся на свой меч. Испуганное лицо девушки — да, вернее было бы называть ее девушкой, внезапно подумалось ему — почти скрылось в серой мгле. Затем она поднялась на ноги и встала рядом, поддержав его и что-то сказав тихим далеким голосом. Он тряхнул головой и кивнул, наугад, не понимая ее слов.

— Все нормально. Я уже в порядке. — Свой голос показался ему чужим. — Бежим к реке — надо попасть в Керн.

Они снова шагали сквозь туман и дождь, торопясь, часто спотыкаясь и скользя на размокшей земле. Менион чувствовал, что его голова медленно проясняется, и к нему постепенно возвращается сила. Девушка шла рядом с ним, держась за его руку чуть ниже локтя, то ли чтобы самой устоять на ногах, то ли чтобы не дать упасть ему. Его зоркий взгляд пронизывал окружающий сумрак в поисках ищущих их троллей; он знал, что они должны быть где-то рядом. Затем он неожиданно уловил новый звук, ровный тихий плеск Мермидона, разлившегося в этот ливень и затопившего свои низкие берега к северу от Керна. Девушка тоже услышала шум воды и в волнении сжала его руку.

Несколько минут спустя они стояли на гребне небольшого холма, тянущегося вдоль северного берега Мермидона. Воды быстрой реки уже давно залили ее пологие берега и продолжали подниматься. Менион не представлял, в какой стороне от них находится Керн, но понимал, что если они войдут в воду не в том месте, то уже не найдут остров. Девушка, казалось, правильно истолковала его промедление; взяв его за руку, она зашагал вниз по течению, вдоль подножия холма, всматриваясь во мглу за рекой. Менион без всяких вопросов последовал за ней, настороженно оглядываясь в поисках преследующих их троллей. Дождь начал ослабевать, а туман — рассеиваться. Вскоре буря окончится и воздух станет чистым, и они окажутся как на ладони у своих преследователей, Вскоре им придется рискнуть пересечь реку.

Менион не помнил, как долго вела его девушка вдоль реки, но наконец она остановилась и порывистым жестом указала на маленький челнок, вытащенный из воды на поросший травой берег. Горец торопливо пристегнул к спине меч Лиха, и они вдвоем столкнули лодку в быстрые воды Мермидона. Вода оказалась ледяной, и жуткий холод брызг пенных волн пронизал Мениона до самых костей. Он яростно погреб против стремительного течения, с ужасающей быстротой сносившего их вниз по реке, и зачастую чуть не опрокидывавшего их кренящийся челнок, пока они боролись с волнами. Это была дикая битва между человеком и рекой, казавшаяся бесконечной, и вскоре мысли Мениона стали туманными и спутанными.

Что случилось затем, он так никогда и не смог вспомнить. Он с трудом сознавал, что к нему тянутся руки, его вытаскивают из челнока на травянистый берег, где он замертво повалился на землю. Он слышал нежный голос девушки, обращенный к нему, а потом его окутала тьма и оцепенение, и он окончательно лишился чувств. Он плавал между темнотой и сном, смутно сознавая туманную опасность, изводящую его усталый разум и требующую встать и сражаться. Но его тело не могло больше отвечать на эти требования, и наконец он провалился в глубокий сон.

Когда он проснулся, вокруг было по-прежнему темно и с темно— серого неба медленно и ровно падал дождь. Он лежал в теплой удобной кровати, обсохший и отдохнувший, его израненные ноги были вымыты и перевязаны, и ужасная гонка с северными троллями осталась в прошлом. Медленный дождь спокойно постукивал по оконным стеклам, через которые в здание из камня и дерева лился серый свет. Он неторопливо изучил со вкусом обставленную комнату и вскоре пришел к выводу, что это дом не простого, а знатного горожанина. По дереву были вырезаны эмблемы и гербы, принадлежавшие, насколько было известно Мениону, королям Каллахорна. Минуту горец лежал неподвижно, молча и неспешно разглядывая обстановку, не торопясь прогонять медленно тающий сон и окончательно пробуждаться. На стуле у кровати он заметил чистую одежду и уже собирался встать и одеться, когда открылась дверь и вошла пожилая служанка с подносом горячей еды. Вежливо кивая и улыбаясь, она подошла с подносом к его постели и поставила его горцу на колени, подложив ему под спину подушки и посоветовав есть быстрее, пока блюда не остыли. Как ни странно, она чем-то напомнила Мениону его мать, добрую хлопотливую женщину, умершую, когда ему только исполнилось двенадцать. Служанка подождала, пока он примется за еду, затем повернулась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Менион ел медленно, наслаждаясь превосходной кухней, чувствуя, как в его тело вливаются новые силы. Он справился уже почти с половиной обильного обеда, когда ему пришло в голову, что он не ел уже больше суток — а возможно, и дольше. Он снова бросил взгляд за окно, на моросящий дождь, не в силах понять даже, тот же сейчас день или уже следующий. Возможно, он проспал целые сутки‡ В его мыслях молнией сверкнула главная его задача в Керне — предупредить горожан о близящемся вторжении армии Севера. Возможно, он уже опоздал! Он словно окаменел при этой мысли и неподвижно сидел с поднесенной ко рту вилкой, когда дверь снова открылась. На пороге появилась спасенная им девушка, высохшая и выспавшаяся, в просторном пестром халате теплых оттенков; ее рыжие волосы были расчесаны и сверкали даже в сером свете дождливого дня. Такой поразительной женщины Менион Лих не встречал еще ни разу за всю свою жизнь. Внезапно вспомнив о поднесенной ко рту вилке, он положил ее на поднос и приветливо улыбнулся. Она прикрыла за собой дверь и грациозно приблизилась к его изголовью. Она невозможно красива, снова подумал он. Почему же ее похитили? Что может о ней знать Балинор — какие ответы он сможет ему дать? Она встала рядом с его постелью, глядя на него, внимательно изучая его своими ясными глазами.

— Вы прекрасно выглядите, принц Лиха, — улыбнулась она. — Отдых и еда изумительно помогли вам.

— Откуда вы узнали, кто?..

— На вашем мече выгравировал герб короля Лиха; его я немного знаю. Кто же, кроме его сына, может носить такое оружие? Но, к сожалению, я не знаю вас по имени.

— Менион, — ответил горец, несколько удивленный тем, что девушка знает его крошечную страну, королевство, о котором не слышали почти ни в каких землях.

Девушка тепло пожала ему руку и радостно кивнула.

— Меня зовут Ширль Рейвенлок, а это мой дом, Менион — Керн, Город на острове. Если бы не ваша отвага, я больше никогда не увидела бы его. За это я вечно буду вам благодарна и навсегда останусь вашим другом. Теперь ешьте, я хочу с вами поговорить.

Она присела рядом с ним на постель и жестом предложила Мениону вернуться к прерванной трапезе. Он снова начал было поднимать вилку, но мысль о вторжении северян заставила ее с громким стуком упасть на поднос.

— Вы должны сообщить в Тирсис, Балинору — началось вторжение с Севера! К северу от Керна стоит огромная армия, ожидая‡

— Я знаю, все в порядке, — быстро ответила Ширль, прервав его движением руки. — Вы даже во сне говорили об опасности — прежде, чем лишиться сознания, вы все нам рассказали. Мы уже отправили гонца в Тирсис. Но в отсутствие брата там правит Паланс Буканнах; Король по— прежнему очень болен. Керн поднимает свою оборону, но пока что опасность еще далеко. После ливня Мермидон разлился, и большая армия не в силах сейчас переправиться на остров. Мы пробудем в безопасности, пока не прибудет помощь.

— Балинор должен был прийти в Тирсис несколько дней назад, — встревоженно заявил Менион. — А что с Граничным Легионом? Он уже готов к войне?

Девушка непонимающе посмотрела на него, и он понял, что ей ничего не известно ни про Балинора, ни про Легион. Менион резко отодвинул поднос и вскочил с постели; изумленная Ширль встала вместе с ним, пытаясь успокоить разгоряченного горца.

— Ширль, вы можете думать, что находитесь в безопасности на этом острове, но я уверяю вас, что время для нас истекает! — воскликнул Менион, протягивая руку за своей одеждой. — Я видел, какова эта армия, и говорю, что ее не остановит никакое половодье — и можете забыть обо всякой чудесной помощи.

Потянувшись ко второй пуговице своей ночной рубашки, он замер, внезапно вспомнив, что с ним в комнате находится женщина. Он многозначительно взглянул на дверь, но она только покачала головой и отвернулась, чтобы не видеть, как он переодевается.

— А что насчет вашего похищения? — спросил Менион, торопливо одеваясь и изучая ее стройную спину. — Вы не догадываетесь, в чем может заключаться ваша ценность для северян — помимо вашей красоты, разумеется?

Он лукаво усмехнулся, охваченный порывом той дерзости, которой так не доверял Флик. Хотя горец и не видел ее лица, он был уверен, что она сейчас отчаянно краснеет. Прежде чем ответить, она чуть помедлила.

— Я не помню точно, что случилось, — наконец послышался ее ответ. — Я спала. Меня разбудил какой-то шум в комнате, затем меня кто— то схватил, и я потеряла сознание; кажется, меня ударили, или‡ Нет, теперь я помню — это была тряпка, смоченная пахучей жидкостью, не дающей дышать. Я потеряла сознание, а когда пришла в себя, то лежала на песке у реки — видимо, это был Мермидон. Вы знаете, как меня засунули в этот мешок. Я ничего не видела и почти ничего не слышала — и не понимала из их разговоров ни слова. А вы ничего не видели?

Менион покачал головой и пожал плечами. — Нет, ничего, — добавил он, вспомнив, что девушка не может его видеть. — Вас перевез на лодке один человек, затем передал вас четверым троллям. Я толком его не разглядел, но думаю, что узнаю его, если еще раз увижу. Но что насчет моего первого вопроса — зачем кому-то понадобилось вас похищать? Можете повернуться. Я одет.

Девушка послушно обернулась и подошла к нему, с интересом наблюдая, как он натягивает высокие охотничьи сапоги.

— Я королевской крови, Менион, — тихо ответила она. Менион замер и повернулся к ней. Когда она узнала герб Лиха на его мече, он заподозрил, что она не обычная горожанка из Керна. Сейчас же, возможно, ему откроется причина ее похищения из города.

— Мои предки правили Керном — а когда-то в древности и всем Каллахорном, пока сто лет назад к власти не пришел род Буканнахов. Я‡ ну скажем так, я принцесса — заочно. — Она рассмеялась из-за нелепости этой мысли, и Менион улыбнулся ей в ответ. — Мой отец — старейшина совета, управляющего внутренними делами Керна. Каллахорном правит наш Король, но наш строй называется парламентской монархией, и Король редко вмешивается в дела городского правительства. Его сын Паланс уже долгое время неравнодушен ко мне, и не секрет, что он намерен сделать мне предложение. Я‡ я думаю, чтобы повлиять на него, враги могли попытаться взять меня в заложники.


Менион угрюмо кивнул, и в его живом уме вдруг вспыхнули некоторые соображения. Паланс наследовал трон Каллахорна лишь в том случае, если что-то случится с Балинором. Зачем северянам тратить время, пытаясь надавить на младшего принца, если только они уверены, что Балинор не может появиться в королевстве? Он снова отметил неосведомленность Ширль относительно прибытия принца Каллахорна в Тирсис, которое должно было произойти уже несколько дней назад, и вести о нем разнеслись бы по всей стране.

— Ширль, сколько я проспал? — встревоженно спросил он.

— Почти целый день, — ответила она. — Вы совершенно выбились из сил, когда нас вчера утром вытащили из Мермидона, и я решила, что вам следует выспаться. Вы предупредили нас‡

— Потерял целые сутки! — сердито вскричал Менион. — Если бы не ливень, город уже пал бы! Надо немедленно действовать, но что‡ Ширль, ваш отец и городской совет! Я должен поговорить с ними! — Она медлила, и он с силой потянул ее за руку. — Не задавайте сейчас вопросов, только сделайте то, что я прошу. Где заседает совет? Скорее отведите меня туда!

Не дожидаясь, пока девушка поведет его, Менион схватил ее за руку и потащил через дверь в длинный коридор. Они вместе выбежали из пустого дома и через переднюю дверь попали на просторную лужайку в тени деревьев, спеша, чтобы спастись от мелко моросящего утреннего дождя. Тротуары на улицах были частично укрыты от дождя дощатыми навесами, и им удалось не вымокнуть до конца. Направляясь к дому совета, Ширль спросила его, как он оказался в этих землях, но Менион отвечал уклончиво, не спеша рассказывать про Алланона и Меч Шаннары. Он чувствовал, что этой девушке можно доверять, но Алланон предупреждал его, что никто из идущих в Паранор не должен разглашать историю пропавшего Меча, и это удерживало его от признания. Вместо правды он рассказал ей, что его привела сюда просьба Балинора о помощи в связи с близящимся вторжением с Севера. Она без единого вопроса согласилась с его историей, и он ощутил легкое чувство вины из-за этой своей лжи. Но Алланон так и не открыл ему всей правды, так что он и сам мог знать меньше, чем думает.

Они подошли к залу Совета, чьи древние палаты располагались в высоком каменном строении, окруженном выветрившимися колоннами и сводчатыми окнами, забранными ажурной решеткой. Стража, праздно стоящая у входа, не задавала вопросов, и они вбежали внутрь, спускаясь по длинными коридорам с высокими потолками и поднимаясь по винтовым лестницам. Между стен металось эхо стука их сапог по истертым каменным плитам. Совет собирался в палатах, расположенных на четвертом этаже огромного здания. Когда они наконец подошли к их деревянным дверям, Ширль сообщила Мениону, что ей стоит вначале предупредить отца и других членов совета о его желании видеть их. Горец неохотно согласился подождать. Она скрылась за дверью, а он остался молча стоять в коридоре, прислушиваясь к приглушенному шепоту голосов, и медленно текли секунды, и дождь продолжал отбивать ровный легкий ритм по стеклам многочисленных окон безмолвного зала.

Забывшись на миг в покое и одиночестве древнего здания, горец вспоминал лица расставшихся с ним друзей, печально размышляя, что могло приключиться с ними после Паранора. Возможно, они никогда уже не соберутся вместе, как в те страшные дни на пути в Крепость Друидов, но он никогда не забудет их отвагу и готовность пожертвовать собой; вспоминая опасности, которые они встретили и преодолели на своем пути, он теперь ощущал гордость. Даже угрюмый Флик в те дни выказал такую храбрость и упорство, каких Менион от него никак не ожидал.

А что же Шеа, старый его друг? Он покачал головой, думая о своем пропавшем спутнике. Ему так не хватало удивительного сочетания жесткой практичности и старомодных взглядов на жизнь, необъяснимым образом сочетавшихся в нем. Шеа никак не мог осознать происходящие перемены, даже такие очевидные, как движение солнца по небу с востока на запад. Он словно не понимал, что страна вместе с ее народом постоянно растет, расширяется — что о войнах прошлого постоянно забывают. Шеа верил, что от прошлого можно отвернуться и начать строить новый мир будущего, и не осознавал, что будущее неразрывно связано с прошлым, словно огромный гобелен, сотканный из событий и идей, которые невозможно разъединить. Некоторым образом, юноша из Дола тоже являлся частью уходящего века, и его убеждениями скорее были пережитками вчерашнего дня, чем взглядом в завтрашний. Как странно, как невозможно странно все это выглядит, вдруг подумал Менион, стоя в середине зала; взгляд его потерялся в толще шероховатой каменной стены. Шеа и Меч Шаннары — остатки прежней, медленно умирающей эпохи: но именно в них заключалась надежда грядущего. Они несли миру жизнь.

Тяжелые деревянные двери Зала Совета отворились за спиной горца, и нежный голос Ширль прервал ход его мыслей. Стоя между массивных каменных блоков огромного дверного проема, она показалась ему крошечной и беззащитной. На ее лице читалось волнение. Неудивительно, что Паланс Буканнах намерен взять эту девушку в жены, подумал Менион. Он подошел к ней, взял ее теплую руку, и они вместе вошли в палаты Совета.

Шагнув в море серого света, свободно льющегося в высокие, забранные ажурной железной решеткой окна, он ощутил древнюю строгость огромных палат. Зал Совета был стар и величественен, краеугольный камень Города на Острове. За длинным столом из полированного дерева восседало двадцать человек с удивительно схожими лицами, ожидающие слов горца — решительные и, вероятно, мудрые старцы. Их глаза выдавали глубоко укрытый страх, трепещущий под спокойной внешностью — страх за их город и их народ. Они знали, что предпримет армия Севера, как только прекратится дождь и под жаркими лучами весеннего солнца воды Мермидона вновь спадут. Он встал перед ними, девушка осталась рядом с ним, и его шаги затихли в напряженной тишине.

Он тщательно подбирал слова, описывая громадное вражеское войско, собранное под знаменами Повелителя Колдунов. Он частично рассказал им о своем долгом путешествии в Каллахорн, упомянув о Балиноре и других членах их отряда, собравшегося в Кулхейвене и разбросанного ныне по всем Четырем землям. Он не стал говорить им ни о Мече, ни о тайне происхождения Шеа, ни даже об Алланоне. У него не было причин сообщать старейшинам этого Совета ничего, помимо простого факта, что город Керн стоит перед прямой угрозой штурма. Когда он закончил, призвав их спасать людей, пока еще есть время, немедленно выводить их из города, пока еще не исчезла последняя надежда, его охватило чувство странного удовлетворения. Чтобы предупредить этих людей, он рисковал много большим, чей своей жизнью. Если бы ему не удалось передать им свое сообщение, они все могли погибнуть здесь, не получив даже шанса на спасение. Для принца Лиха было важно, действительно важно сознавать, что он наконец выполнил свою ответственную миссию.

Когда горец закончил, от членов Совета посыпались вопросы и обеспокоенные возгласы, то сердитые, то испуганные. Менион быстро отвечал, стараясь хладнокровно убеждать их, что размеры северной армии столь же чудовищны, как он и описал, а нападение неминуемо. Наконец первоначальное возбуждение угасло, сменившись более здравым обсуждением возможных действий. Некоторые старейшины считали, что город следует оборонять, пока из Тирсиса со своим Граничным Легионом не подойдет Паланс Буканнах, но большинство придерживалось мнения, что стоит дождям прекратиться, а это неизбежно случится в один из ближайших дней, как неприятельская армия легко высадится на остров и город окажется беззащитен перед нападающими. Менион молча слушал, как Совет обсуждает эту проблему, и сам взвешивал в уме доступные им возможности. Наконец румяный седовласый мужчина, которого Ширль представила как своего отца, повернулся к Мениону и отвел его в сторону для личного разговора, пока Совет продолжал свои дебаты.

— Вы виделись с Балинором, молодой человек? Вы не знаете, где его сейчас можно найти?

— Он уже несколько дней как должен быть в Тирсисе, — встревоженно ответил Менион. — Он собирался туда, чтобы поднять Граничный Легион и готовиться отражать вторжение. Его сопровождали двое кузенов Эвентина Элесседила.

Старик нахмурился и покачал головой; на его изрезанном морщинами лице явственно отразился страх.

— Принц Лиха, должен сообщить вам, что положение более отчаянное, чем вам кажется. Король Каллахорна, Рул Буканнах, несколько недель назад серьезно заболел, и его состояние не улучшается. Балинора в то время не было в городе, и место отца по необходимости занял его младший сын. Он всегда казался мне довольно неустойчивой личностью, а в последнее время ведет себя совершенно непоследовательно. Одним из первых своих указов он распустил Граничный Легион, оставив на службе лишь ничтожную часть его бывших солдат.

— Распустил! — недоверчиво воскликнул Менион. — Но зачем, зачем?!

— Он больше не считает наличие Легиона необходимым, — быстро ответил тот, — поэтому заменил его отрядом своих верных людей. Подоплека дела в том, что он всегда был убежден, что брат ущемляет его права, а Балинору по приказу самого Короля было доверено командование Легионом. Крайне вероятно, что Паланс решил, что солдаты останутся верны не ему, а старшему сыну короля, а в случае смерти отца он не намеревался уступать трон Балинору. Его действия говорят сами за себя. Командиры Граничного Легиона и близкие помощники Балинора схвачены и брошены в темницу — все проделано очень тихо, чтобы не вызвать беззаконными действиями народного недовольства. Единственным своим приближенным советником наш новый король сделал Стенмина, змеиное отродье, мистика и интригана, заботящегося только о своих амбициях, а не о благе людей и даже не о благе Паланса Буканнаха. Не знаю, можем ли мы надеяться задержать это вторжение, с таким положением в армии и при дворе. Я даже не уверен, что нам удастся убедить принца в существовании опасности, пока враг не подойдет к открытым воротам!

— Значит, Балинору грозит смертельная опасность, — мрачно сказала Менион. — Он отправился в Тирсис, не подозревая, что его отец смертельно болен, а трон занял его брат. Нам надо немедленно предупредить его!

Внезапно члены Совета повскакивали на ноги, оживленно крича и споря, каким образом можно спасти обреченный город Керн. Отец Ширль ворвался в их толпу, но прошло еще несколько минут, прежде чем трезвомыслящие члены охваченного смятением Совета достаточно успокоили остальных, чтобы перевести обсуждение на разумную почву. Менион некоторое время слушал их, затем отвлекся, глядя на унылое небо за высокими сводчатыми окнами. Оно немного просветлело, а дождь все ослабевал. Бесспорно, завтра он окончится, и вражеские войска, разбившие сейчас лагерь на берегу Мермидона, предпримут попытку переправиться. Очевидно, что в итоге они все же займут остров, даже если жалкая горстка расквартированных и живущих в Керне солдат попытается их остановить. Без сильной организованной армии для защиты города люди тут же будут разбиты, и Керн падет. Он быстро вспомнил свое расставание с Алланоном, внезапно задумавшись, как поступил бы предприимчивый друид, окажись он сейчас здесь. Положение не выглядело многообещающим. Тирсисом правил непоследовательный, высокомерный тиран. Керн не имел вождя, его Совет разделился во мнениях и колебался, без конца споря о действиях, которые уже давно надо было совершить. Менион почувствовал, что его терпение иссякает. Это безумие — бесконечно перебирать бесполезные мысли!

— Советники! Выслушайте меня! — Его голос окреп от гнева, гремя в древних каменных стенах и подавляя шепчущие голоса старейшин. — Не только Каллахорну, но и всему Югу, моей и вашей родине, грозит неотвратимое уничтожение, и нам нельзя медлить! Завтра ночью Керн будет лежать в развалинах, а его жители станут рабами. Наш единственный шанс спасти людей — это бегство в Тирсис; наша единственная надежда на победу над могучим воинством Севера — это Граничный Легион, заново созванный Балинором. Эльфийские армии готовы сражаться за нас. Их поведет сам Эвентин. Народ гномов, годами боровшийся с карликами, также обещал нам свою помощь. Но мы должны выстоять поодиночке, пока не придет время объединиться против этой чудовищной угрозы нашему миру!

— Вы говорите рассудительно, принц Лиха, — быстро ответил отец Ширль, когда раскрасневшийся горец перевел дыхание. — Но нам нужно решение непосредственной проблемы — как открыть людям путь в Тирсис. Враг стоит на том берегу Мермидона, и мы практически беззащитны против него. Нам надо вывезти с этого острова и переправить в Тирсис, лежащий многими милями южнее, почти сорок тысяч человек. Несомненно, враг уже расставил свои посты вдоль наших берегов и готов пресечь любую нашу попытку пересечь Мермидон до начала штурма Керна. Как нам преодолеть эти препятствия?

Губы Мениона изогнулись в зловещей улыбке.

— Мы на них нападем, — просто заявил он.

Мгновение в зале стояла потрясенная тишина, и все они в полном недоумении глядели на его обманчиво спокойное лицо. С их губ уже готовы были сорваться изумленные возгласы, но он поспешил поднять руку.

— Нашей атаки они никак не могут ожидать — особенно если она произойдет ночью. Быстрый удар по флангу их главного лагеря, умело нанесенный, смутит их и вызовет мысль, что на них напал тяжеловооруженный полк. Темнота и переполох помогут нам скрыть размер нашего отряда. Эта атака наверняка заставит их свернуть цепочки постов, тянущиеся вокруг острова. Небольшой отряд может устроить пару пожаров, поднять большую суету и сдерживать их, пожалуй, час — или даже дольше. За это время надо успеть вывезти людей.

Один из старейшин отрицательно покачал головой.

— Ваш план, судя по всему, достаточно смел, чтобы отвлечь северян, но час времени ничего нам не даст, молодой человек. Даже если мы за час сумеем переправить сорок тысяч человек на южный берег, им еще предстоит пешком идти в Тирсис — почти пятьдесят миль на юг. Даже в обычных условиях женщины и дети не пройдут этот путь за один день; а стоит врагу обнаружить, что Керн брошен, как он двинется на юг, вслед за горожанами. У нас нет надежды опередить их. Стоит ли пытаться?

— Вам незачем их опережать, — быстро заявил Менион. — Не надо заставлять людей идти на юг пешком — они могут поплыть по Мермидону. Посадите их на лодки, плоты, все, что держится на воде, то, что у вас есть, и то, что вы успеете построить за день. Повернув на юг, вглубь Каллахорна, Мермидон протекает всего в десяти милях от Тирсиса. Здесь вы высаживаетесь на берег, и к рассвету все до последнего человека доберутся до города, а войска Севера к этому моменту только начнут погоню!

Советники повскакивали на ноги, одобрительно восклицая, захваченные жаром и решительностью духа горца. Если в самом деле существует способ спасти жителей Керна, даже если при этом сам Город на Острове достанется вражеским ордам, следовало рискнуть. После краткого совещания Совет решил начать собирать городских рабочих. С этого часа и до заката каждый способный держать инструменты гражданин участвовал в сооружении больших деревянных плотов, поднимающих по несколько сотен человек. По острову были разбросаны сотни маленьких лодок, на которых отдельные горожане переплывали реку, чтобы выбираться по делам с острова. Кроме того, в Керне имелось множество больших паромов, которые можно было использовать для массовых перевозок. Менион предложил Совету отдать всем вооруженным солдатам города приказ бдительно охранять береговую линию, не позволяя никому покидать остров. Все детали массового исхода следовало до последней минуты тщательно скрывать от всех, кроме членов Совета. Больше всего горец опасался, что кто-то может выдать их планы врагу, и тот перережет им путь к спасению прежде, чем они успеют начать вывозить людей. Кто-то похитил Ширль из ее собственного дома, вывез ее из большого города и переправил через реку, в лапы троллей — такую задачу мог выполнить только человек, хорошо знающий остров. Кто бы то ни был, он оставался на свободе и в неизвестности; возможно, в этот самый момент он находился в городе. Если ему в руки попадут точные планы спасения горожан, он, несомненно, попытается предупредить о них врага. Если они хотели рассчитывать на успех своего рискованного предприятия, все дело следовало хранить в тайне.

День для Мениона пролетел быстро. На время забылись и Шеа, и его товарищи по недавнему походу. Впервые с того дня, как Шеа появился в его доме, принц Лиха имел дело с проблемой, которую до конца понимал, и знал, какие навыки от него требуются. Теперь его противником был не Повелитель Колдунов и не служившие ему призраки. Враги состояли из плоти и крови — они жили и умирали по тем же законам, что и все смертные, и угрозу с их стороны горец легко мог оценить и обдумать. Слабым местом в его планах перехитрить ожидающего противника было время, и он спешил, отдавая все свои силы для самого важного дела в своей жизни, для спасения целого города.

С приближением вечера дождь стал заметно ослабевать, а тучи начали редеть, и сквозь их серую пелену показались крошечные клочки голубого неба. Буря подходила к концу, и казалось, что ночное небо уже будет безоблачным, и землю осветит сияние нарождающейся луны и тысяч мерцающих звезд. Менион сидел в одной из небольших комнат Зала Совета, когда за окном показались эти первые признаки просветления, и его внимание мгновенно отвлеклось от громадной карты, расстеленной перед ним на столе. Рядом с ним сидели двое солдат распущенного Граничного Легиона, Янус Сенпре, лейтенант Легиона и самый высший военный чин на острове, и седовласый ветеран по имени Фандрез. Последний в совершенстве знал все земли вокруг Керна и был вызван сюда, чтобы помочь планировать нанесение удара по гигантской армии Севера. Сенпре, его командир, был необычно молод для своего чина, но все же за плечами у этого сообразительного и уверенного в себе солдата лежало около дюжины лет боевой службы. Он был преданным приверженцем Балинора, и его, как и Мениона, сильно удручало то обстоятельство, что из Тирсиса нет никаких вестей о возвращении принца. За этот день он уже отобрал двести опытных солдат бывшего Граничного Легиона, образовав из них отряд, готовый атаковать вражеский лагерь.

Менион предложил свою помощь и с радостью был принят. Ноги горца все еще были покрыты порезами и ссадинами, полученными в трудном бегстве после спасения Ширль Рэвенлок, но он отказывался оставаться среди эвакуируемых горожан, когда именно ему принадлежала опасная идея нанесения отвлекающего удара малыми силами. Флик расценил бы его настойчивость как нелепую смесь упрямства и гордости, но Менион Лих просто не мог оставаться в сравнительной безопасности острова, когда на том берегу реки начнется битва. Он потратил многие годы, чтобы найти то, за что следует сражаться, нечто большее, чем личное удовлетворение и непреодолимая тяга к новым приключениям. Он не собирался оставаться сторонним наблюдателем, когда человеческой расе угрожала самая чудовищная опасность за последние века.

— Вот это место, там за Спинн Барром — здесь нам и следует высадиться, — ворвался в его мысли медленный надтреснутый голос Фандреза, вновь привлекая его внимание к тщательно размеченной карте. Янус Сенпре выразил свое согласие и взглянул на Мениона, чтобы убедиться, что тот внимательно следит за ходом разговора. Горец быстро кивнул.

— Они расставят часовых на равнине вдоль всей этой отмели, — сказал он в ответ. — Если мы не избавимся от них на месте, они могут отрезать нам путь к отступлению.

— Это ваше задание — не подпускать их туда, держать наш путь назад открытым, — заявил командир Легиона.

Менион открыл рот, чтобы возразить, но был прерван.

— Я ценю ваше желание отправиться с нами, Менион, но нам все же придется двигаться намного быстрее, чем враг, а ваши ноги сейчас не в том состоянии, чтобы выдержать продолжительный бег. Вы и сами знаете это. Так что на вас остается оборона берега. Удержите дорогу к лодкам, и этим вы окажете нам много большую услугу, чем отправившись с нами.