Милая

На следующий день, вернувшись домой с работы, я нашла еще одну записку:

УВАЖАЕМАЯ ДОМОВЛАДЕЛИЦА!

Я ВЫГУЛЯЛ И НАКОРМИЛ ДЖЕКСОНА.



Смяв записку, я взяла поводок и повела Джексона к парикмахеру. В тот день я решила его постричь. Обычно золотистых лабрадоров не стригут, но было так жарко, что шерсть Джексона валялась по всей квартире. После стрижки он был похож на счастливого пса, хотя выглядел странновато.

Выйдя от собачьего парикмахера, мы направились в Томпкинс-сквер-парк, чтобы поваляться на траве и посмотреть с высоты на спортивную площадку. Я заметила кое-кого из завсегдатаев нашего кафе и бывших хиппи, лежавших на пологом холме. Откинувшись на спину, я легла на траву, а Джексон свернулся рядом, положив голову мне на живот. Закрыв глаза, я впитывала в себя звуки, наполнявшие в тот день парк. Услышав приглушенную мелодию гармоники и гитары, я подумала об Уилле. Издали раздавались детские голоса, которые разносило эхо, и я снова подумала об Уилле. Я задремала, думая об Уилле.

Я помню только последние пять секунд своего сна, в котором я ощущала на себе руки Уилла. Я почувствовала острую пульсацию между ног и вздохнула, отчего вздрогнула и проснулась. Ощущение внизу, хотя и не поддающееся моему контролю, резко прекратилось. Я была разочарована, но почувствовала облегчение, когда поняла, что я все еще в парке. Джексон притулился у меня за спиной и, судя по сопению, спал. Хотя поблизости никого не было, я все еще чувствовала, как горит мое лицо при воспоминании о сне. Мне хотелось запомнить больше, но это было невозможно. В парке было сумрачно и мрачно. Народу вокруг было мало, поэтому я решила пойти домой.

Едва я приоткрыла дверь, как Джексон, обгоняя меня, рванул вперед прямо к Уиллу, который опустился на колени, встречая его.

– Привет, дружище, что случилось с твоей шерстью? Что эта чертовка сотворила с тобой? – Продолжая ласкать Джексона, он разговаривал с ним. Немного помолчав, он посмотрел на меня и сказал: – Привет. – На его губах играла грустная и натянутая улыбка. Он, казалось, прислушивался к Богу, но ему не нравилось то, что он слышит.

– Привет, – тихо сказала я.

Встав, он взял гитару и бросил через спину: «До скорого», выходя за дверь.

Той ночью у Джексона случился новый приступ. Дошло до того, что я даже не пыталась расшевелить его. Утром он был в порядке, и я не могла понять, что происходит. В кафе я полазила по интернету. Видимо, Джексон пережил легкий удар или незаметный криз. Как бы то ни было, ему становилось хуже, и я понимала, что вскоре мне придется отвести его к ветеринару. На обед я заказала для Джексона цыпленка в ресторане «У Сэма». Пока я дожидалась, когда Дениза принесет мой заказ, я услышала, что Уилл играет «Pictures of You»[11]. Мне понравились протяжные первые аккорды мелодии, и, хотя звук, доносившийся через потолок, был приглушенным, могу сказать, что Уилл играл идеально. Схватив цыпленка, я побежала домой в надежде застать конец песни. Когда я вошла и услышала звучавшую песню, я замерла, и моя челюсть отвисла. Уилл стоял ко мне спиной и пел безупречным, мелодичным и душевным голосом. Я знала, что он не был лишен музыкального слуха – случалось, он и раньше изредка пел – но это не было имитацией исполнения оригинальной песни, это был подлинный, удивительный голос Уилла. Следующий куплет он пропел с такой откровенной страстью, так сексуально, что у меня задрожали ноги.

Screamed at the make believe,

Screamed at the sky

And you finally found all your courage

to let it all go[12].





Дослушав до конца, я подкралась к нему и встала у него перед носом. Он мгновенно перестал играть. Ткнув его указательным пальцем, я воскликнула самым что ни на есть обвинительным тоном, который могла позволить себе:

– Ты умеешь петь! Уилл Райан, ты умеешь петь! Какого черта? – Это действительно был вопрос. Зачем тратить время впустую с этой паршивой группой? Зачем скрывать от всех свой удивительный талант? Мои тайные мысли вырвались наружу. Я продолжала молотить его пакетом с цыпленком. – Мир нуждается в тебе, Уилл! – вскричала я в отчаянии.

Он быстро выдернул вилку электрогитары из розетки.

– Я еще пытаюсь доработать ее. Не приставай, пожалуйста. – Он ни разу не взглянул мне в глаза. Торопливо заталкивая гитару в футляр, схватив ключи, он направился к двери. Обернулся на меня, виновато взглянул, а потом опустил глаза и пробормотал:

– Я ни в чем не уверен. – Когда он посмотрел на меня, его глаза встретились с моими. – Ты все понимаешь, правда?

«Конечно, я поняла».



Когда я вернулась в кафе, Дженни опять просматривала свадебные журналы… – Как ты думаешь, можно вот так обставить стол для почетных гостей?

– Великолепно, – без тени восторга сказала я.

– Что стряслось, подруга?

Мои мысли неслись со скоростью два миллиона километров в час. – Ты раньше была знакома с Уиллом? Он сказал, Тайлер – его лучший друг.

Она тихо засмеялась.

– Клянусь, это абсолютное совпадение. В прошлом году Уилл с Тайлером познакомились на курсах веб-дизайна в местном колледже Ист-Виллиджа. Однажды Уилл натолкнулся в кафе на Тайлера, так мы и познакомились. Немного позже они начали тусоваться вместе. Я думаю, что Тайлер помогает Уиллу создавать веб-сайт для какого-то проекта. – Помолчав, она сказала: – Ой, я хотела сообщить тебе, что мы попросили Уилла поиграть у нас на свадьбе на обычной гитаре.

«Уилл посещал компьютерные курсы?»

– Мне кажется, это здорово, он очень талантливый музыкант. – Я замолчала. – А ты знаешь, что Уилл тоже поет? И к тому же действительно отлично.

– Да, Тайлер что-то говорил об этом. Группа «Ivans» вроде как распалась, и Уилл дает сольные концерты в маленьких дешевых барах и кафе.

– Что? Почему никто не рассказал мне об этом?

– Потому что ты ведешь себя так, будто Уилл тебе не нравится.


– Почему? Потому что я не сплю с ним?

– Нет, не поэтому. Честно говоря, Миа, ты ведешь себя так, будто бы Уилл – неудачник. Он сказал Тайлеру, что не ночует в твоей квартире – ему кажется, что он мешает тебе, когда ты с Робертом. Он заботится о тебе, Миа. Он – хороший сосед и добрый друг. Никто из нас не понимает, почему ты так к нему относишься.

– Да он оставляет мне оскорбительные записки, а на днях назвал меня чертовкой. И… и он… он… он приводит домой женщин! – воскликнула я.

– Ты довольно ясно дала ему понять, что он – не из тех, кто тебе нравится. Он – мужчина. Неужели ты ожидала, что он не станет ни с кем встречаться? Как бы то ни было, он сказал, что ты была вне себя, оттого что он привел домой подругу. Прости, я люблю тебя, подружка, но мне кажется, что ты поступаешь с ним не совсем честно. – Слова Дженни уничтожили меня, потому что это была правда. Я предприняла отчаянную попытку объясниться.

– У Уилла много прекрасных качеств, Дженни. Надеюсь, мы с ним сможем остаться друзьями. Мне очень сильно хочется поладить с ним, но я не сторонница образа жизни, который ведет этот свободный художник. Музыкант, который занимается случайным сексом с самыми разными женщинами. Мне кажется, что это просто вульгарно. Меня восхищают мужчины, полные надежд и планов на будущее.

– У каждого мужчины есть надежды и планы на будущее, и Уилл – не исключение. Ты так мало знаешь о нем, а уже пришла к выводу, что хуже его нет, потому что он играет на гитаре. Мне кажется, это так лицемерно с твоей стороны. Когда я думаю о вульгарности, мне на ум приходит девушка, которая вечер за вечером скучает, поедая дорогие угощения и разговаривая о деньгах со своим богатым бойфрендом, инвестиционным банкиром.

Скрестив руки на груди, я уставилась в пол.

– Почему ты стараешься обидеть меня, Дженни?

– Я стараюсь помочь тебе. Я вижу, что ты бесцельно слоняешься по жизни. – Она обхватила меня руками и долго не отпускала. – Всякий раз, когда я смотрю на тебя, я вижу, как ты страдаешь от потери отца. Я знаю, что ты скорбишь до сих пор. Я понимаю, Уилл напоминает тебе о нем, но я не понимаю, почему это пугает тебя.

Я начала всхлипывать в ее объятиях. Мне нужно было поплакать.

– Ты все поймешь, Миа, и я буду рядом с тобой. Мне кажется, что тебе, возможно, нужно больше узнать о своем отце и о себе самой. – Помолчав, она прошептала: – И об Уилле.

Решимость, с которой Дженни рассуждала о браке, друзьях и карьере, во время нашего недолгого знакомства казалась мне очень опрометчивой, при этом она была уверена во всем. Каждое ее слово было правдой. Я должна узнать больше. Взяв себя в руки, я села у барной стойки лицом к окну. Подошла Марта и принесла мне чай. Она была на кухне, поэтому я знала, что она слышала мой разговор с Дженни.

– Спасибо, Марта.

– Привет, Миа. – Она села рядом со мной, взяла меня за руку, и мы вместе стали смотреть в окно.

– Я так запуталась.

– Тебе двадцать пять лет, и ты недавно потеряла отца. Все приходит с опытом, – мягко сказала она.

– Мое пребывание здесь и та жизнь, которой жил он, так резко отличаются от моей жизни в Анн-Арборе. Отец принимал решения, руководствуясь сердцем, а мама руководствуется разумом, и я чувствую, что больше, чем следовало бы, похожа на маму.

Она помолчала и, прежде чем заговорить, посмотрела прямо вперед.

– Ты должна научить свое сердце и разум дуть в одну дудку… Тогда ты услышишь голос своей души.

Мне потребовалось полсекунды для того, чтобы обдумать эту фразу, но едва осознала ее, чуть не упала со стула. Я всегда ценила доброту Марты, но привыкла считать ее замечания эзотерической чепухой. Взрослея, я начала находить глубокий смысл в том, что она говорит. Марта продолжала пристально смотреть в окно. Заметив, что на ее губах играет легкая улыбка, я проследила за ее взглядом и увидела Уилла, который стоял на другой стороне улицы. Он находился у магазина «Trax», где продавали редкие виниловые пластинки и музыкальные сувениры. Уилл был одет в черные джинсы, как всегда, на ремне с цепочкой для бумажника, и белую майку без рисунка. Засунув руки в карманы, он смотрел вниз, робко разговаривая с женщиной, которой на вид было чуть за тридцать. У нее были короткие черные волосы и стильный наряд; мне она показалась красивой. Вручив Уиллу лист бумаги, она пожала ему руку, он притянул ее к себе и быстро обнял. Когда она ушла, он посмотрел на бумагу, потом развернулся на каблуках и энергично зашагал прочь. Я закатила глаза.





Трек 7: Что бы сделал Д. К.?




Следующую неделю я чаще всего в одиночестве без дела слонялась по квартире. Четыре дня подряд я ходила в одном и том же наряде. В кафе все смотрели на меня с жалостью, но никто не сказал мне ни слова, если не считать разговоров, имеющих отношение к работе. Мне стало казаться, что я живу одна: на той неделе Уилл пробыл дома не более пяти минут, а Джексон становился все более и более вялым. Приближалась суббота, когда должна была состояться вечеринка в честь помолвки, и, поскольку мы с Робертом встречались по субботам, я подумала, почему бы не взять его с собой. До этого я собиралась поработать и поспать, но Дженни отговорила меня. Она настояла, чтобы я пошла на поэтический вечер, сказав, что торжественный финал завершится выступлением Уилла, который сыграет несколько песен. Могла ли я устоять?

Тот вечер начинался, как обычный вечер поэзии. Когда Уилл вместе с Тайлером вошли в кафе, Тайлер сразу же подошел к стойке, за которой мы стояли вместе с Дженни. Уилл без промедления занял место, сделав вид, что не узнает меня. Где-то на середине чтений пришла группа студенток, они тоже заняли свои места. Девушки хихикали и глазели на него. Потом вошла темноволосая женщина, которую я видела с ним у магазина «Trax». Сев у окна, она развернула стул так, чтобы сидеть лицом к крохотной импровизированной сцене, где девятнадцатилетний юнец декламировал собственное сочинение про всякую ерунду. Заметив ее, Уилл поднял вверх два пальца, показав «знак мира», а потом отвернулся в сторону сцены. Я не знала, что делать, но она явно пришла сюда для того, чтобы увидеть Уилла, как и хихикающие девушки за столиком.

Когда пришло время выступать Уиллу, Тайлер помог ему притащить усилитель и гитару и подключить их. У меня по спине побежали мурашки, я едва могла сдерживать свое волнение при мысли, что сейчас услышу Уилла, но мне все еще было чуть-чуть горько, оттого что он так давно не разговаривал со мной. Когда он настраивал микрофон, мне показалось, что он нервничает.

Одна из студенток стала передвигать стул, чтобы сесть поближе, и в это время нечаянно дернула гитарную струну.

– Эй, не делай этого!

Девушка выглядела смущенной. Заметив это, Уилл смягчился: – Просто оставь мне немного пространства, хорошо, детка? – сказал он, одарив ее своей самой сексуальной улыбкой. Она застенчиво кивнула.

Закончив настраивать гитару, он наклонился к микрофону и нерешительно заговорил:

– Это песня для моей подруги.

Он посмотрел прямо на меня… и тут я опять все испортила.

– Сыграй Зигги Стардаста![13] – выпалила я.

С утомленным видом он, прищурившись, посмотрел на меня и покачал головой, а затем быстро поменял настройку. Я знала, что он хотел сыграть другую песню, и на секунду задумалась, выполнит ли он мою просьбу.

– Это песня для моей подруги, которая не знает, чего она хочет, – пробормотал он, а потом очень быстро заиграл «Yellow Ledbetter». Мне пришлось признать, что выбранная Уиллом песня Эди Веддера из группы «Pearl Jam» оказалась очень кстати. Уилл играл в том рок-н-ролльном стиле, от которого я всю жизнь впадала в экстаз, но я по-прежнему не хотела обращать на него никакого внимания. Он знал меня лучше, чем я сама. Уилл опустил слова, зато целых пятнадцать минут он, закрыв глаза, играл инструментальную вариацию. Он играл агрессивно, но безупречно. Когда я наблюдала за ним, я была до смерти очарована. К концу песни он раздразнил слушателей всего одним звуком, с абсолютной точностью протянув «о» перед последним гитарным аккордом. Выдернув вилку из розетки, он собрал свои вещи. Люди хлопали, но, казалось, были ошеломлены тем, что Уилл не стал петь и уже паковал свой скарб, готовясь уйти. Женщина с короткой стрижкой что-то пометила в своей записной книжке, а потом, ни разу не обернувшись, стремглав выбежала за дверь. Я заметила, что Дженни смотрит на меня с упреком.

– Почему ты попросила Уилла сыграть песню об эгоцентричном гитаристе, который разваливает группу?