Морская ведьма

– Потому что они думают, что ты умерла!

Аннамэтти опускает руки и сжимает кулаки. Я тоже порядочно разозлилась и чувствую, что не могу контролировать громкость своего голоса. Я не знаю, шепчу или кричу. Но замечаю: выражение раздражения на лице Аннамэтти сменилось обеспокоенностью. Я открываю рот, чтобы сказать ей: Ник и Икер тоже заметили сходство. Однако девушка опережает меня.

– Ты думаешь, что я Анна. И все это время…

– Поначалу – да, а потом – нет. Ты, Аннамэтти, стала моим другом. Но часть меня надеялась – верила – в то, что ты была Анной. Конечно же!

Как только я это сказала, я поняла, насколько сильна была эта вера. Я не просто смогла представить себе, каким был бы мой мир, если бы Анна осталась жива. Я действительно поверила в ее существование. И верю до сих пор.

Я понижаю голос и поворачиваюсь спиной к тюльпановому саду.

– Анна утонула. Ее тело так и не нашли. И вдруг ни с того ни с сего ты, точная ее копия, появляешься из воды в том самом месте. Что я должна была подумать?

Аннамэтти старается не выдавать своих эмоций. Она плотно сжала губы и закрыла глаза. Волосы падают русалке на лицо. Я понимаю – она размышляет над ответом. Однако не могу вынести тишину.

– Ты хорошо помнишь свое детство? – спрашиваю я. – Ты вообще его помнишь? Что ты делала пять лет назад? Десять? Кто твой самый старый друг?

Наконец девушка открывает глаза. Я вижу в них злобу. Она игнорирует мои вопросы и говорит нарочито спокойным голосом:

– Я соболезную твоей потере, Эви. Но я не твой друг. Я не она. Я Аннамэтти. – Она начинает говорить тише. В голосе проступает боль. – К тому же твоя теория опровергается самим фактом моего присутствия здесь.

– Что ты имеешь в виду?

Ее лицо приближается ко мне. Челюсти плотно сжаты от гнева, крылья носа трепещут от ярости.

– У русалок нет души, Эви. Мы не люди. Тот, у кого она есть, не может стать русалкой. Твоя подруга Анна сейчас в лучшем мире, а не в этом теле, которое скоро превратится в морскую пену.

Ее слова рушатся мне на голову, как камни. Они превращают мою надежду в пыль. Я вспоминаю любимую поговорку тетушки Хансы: магия не знает границ. Все возможно. Я только собираюсь возразить и начать спор, как Аннамэтти поднимает вверх ладонь.

– Остановись, Эви. Достаточно. Ты только делаешь себе хуже.

Я внимательно рассматриваю девушку. Действительно ли она – Анна? Я еще раз прокручиваю в голове ее слова: Твоя теория опровергается самим фактом того, что я здесь. У меня вскипает кровь.

– А почему ты здесь? – спрашиваю я, пристально глядя на русалку.

– О чем ты? Я люблю Ника, – отвечает она.

– Нет, – я качаю головой. – Ты пришла за душой. Не так ли? За любой душой. Это твой план? Заставить Ника полюбить тебя, а потом украсть его душу? Это такая темная отвратительная игра?

Сердце стучит так громко, что я практически себя не слышу.

Ее взгляд становится мягче.

– Нет, Эви. Ты все неправильно поняла. Я люблю Ника. И да, если он полюбит и поцелует меня, часть его души перейдет ко мне. Чтобы я смогла жить как человек до тех пор, пока не умру. Но от Ника не потребуется никаких жертв – кроме тех, что вы делаете каждый день. Например, ты отдаешь ему толику своей души. И всем тем людям, к которым относишься с добротой, ты отдаешь частичку себя, делая их лучше. Мне же нечего давать. Но хотеть этого – не преступление.

Мое сердцебиение выравнивается. Я тяжело дышу – как будто тащила большой камень. Как я могла такого наговорить? Это было ужасно. Аннамэтти берет меня за руки и прижимает к себе. Ее волосы пахнут морем. Это меня успокаивает. Я слышу стук сапог по брусчатке и поднимаю голову. По дороге идут Икер с Ником. Я отпускаю Аннамэтти. Наши лица, должно быть, выглядят примерно одинаково: налитые краской щеки и красные глаза.

– Улыбнись, – говорю я. – Наши принцы ждут.

Аннамэтти похлопывает меня по плечу. На ее лице уже расцветает улыбка.

– Спасибо тебе, Эви.

Девушка отворачивается и бежит навстречу Нику: прижимает его к себе и принимает в подарок розовый тюльпан. Кронпринц тоже переоделся. Его заляпанные грязью сапоги и пропитанную потом рубашку сменили почти такие же вещи, но чистые и сияющие.

– Когда вас не оказалось на прежнем месте, мы уж было подумали, что вы сбежали с другими моряками.

Икер подмигивает мне.

– Точнее, он так подумал. Я-то знал, что никого лучше ты не найдешь.

Он протягивает мне красный тюльпан. Я тут же прыгаю к моряку в объятия. Невероятно, но эта рубашка тоже пахнет солью, лаймом и морем – несмотря на то что она чистая и накрахмаленная.

Ник смотрит на дорогу к усадьбам. Дом Анны возвышается позади других. Он смотрит на его кирпичные стены, а потом переводит взгляд на меня.

– Когда-то это был дом нашей подруги, – произносит Ник, кивая в ту сторону. – Эви рассказывала тебе про Анну?

Аннамэтти кивает.

– Мы только что встретили ее милую бабушку. Бедняжка подумала, что я ее внучка.

Ник аккуратно проводит по щеке девушки большим пальцем.


– Должен признаться, ты действительно на нее похожа. Но не беспокойся о словах госпожи Лизель: она всех, включая меня, принимала за Анну на протяжении последней пары лет.

И хотя нам все еще трудно говорить об Анне, мы с Ником позволяем себе рассмеяться. Я очень устала спорить с Аннамэтти, но все еще не теряю надежды, что где-то внутри ее живет мой старый друг. Я чувствую это сердцем. Я знаю, что не ошибаюсь.

Я права насчет нее.

Завтрашний день не может стать для девушки последним. И если Ник не сможет или не захочет помочь ей, я сама найду способ спасти русалку.





ЧЕТЫРЕ ГОДА ТОМУ НАЗАД


Помещение было слишком маленьким для героя. В последнее время подобное часто случалось: из-за его нового роста дверные проемы и потолки оказались слишком низкими везде – кроме замка. Хуже всего было в трюме отцовского корабля. Что, безусловно, иронично – учитывая тот факт, что его предками являлись викинги.

Прошла неделя. Он должен был увидеть ее снова. В том году девочка пропустила Литасблот, оставаясь весь праздник в кровати. Юноша навещал ее каждый вечер, прежде чем отправиться на фестиваль выполнять возложенные на него обязанности. Ее комната вечно была заставлена бутылочками и затуманена дымом благовоний – знаменитое искусство целительства тетушки Хансы в деле. Раньше принц никогда не бывал у нее в гостях – девочка всегда приходила к нему. Входя в ее дом, мальчику казалось, будто он попадал в другой мир. Так и было.

С той поры прошло несколько недель. Подходил к концу август. А она все не выходила из дома – скорбь заперла девочку в комнате и не отпускала.

В тот день она выглядела бодрее обычного: сидела в изножье кровати, прислонившись к стене, и читала какую-то пыльную старую книгу в тусклом свете. Девочка подняла взгляд, когда он, пригнув голову, переступил через порог. Юноша совершенно позабыл о своей высокоморальный матери и ее строгих взглядах на взаимоотношения молодых людей.

– Как там дела снаружи?

– Жизнь бьет ключом?

Она вздрогнула. Принца тоже немного передернуло.

Когда его в лицо называли героем за спасение подруги, у мальчика сводило живот. Принц знал, что герой из него никудышный. Все видели, как Икер вытащил его из воды. Мальчику помешали. Однако все решили, что он не смог. Все, включая Эви. Юноша читал это в ее глазах, окаймленных темными кругами.

Чувство вины тоже присутствовало. Размером как раз с одиннадцатилетнюю девочку, оно заняло в его душе место, предназначавшееся для Анны. Он винил себя за то, что не сумел спасти ее. Девочка винила себя за то, что заставила подругу предать себя опасности. В настроениях жителей Хаунештада присутствовало разочарование: он спас рыбацкое отребье, а не баронессу. Принц слыл героем, но в кулуарных разговорах его называли предателем собственного сословия.

– Эви. Ты заперлась здесь. А за этими стенами столько всего интересного.

Чтобы слова звучали более убедительно, юноша аккуратно делает шаг в глубину комнаты. Она наблюдает за другом с таким видом, словно он может случайно пробить головой крышу. Но вместо этого принц осторожно пробирается к окну, раздвигает плотно занавешенные шторы и запускает в комнату струящийся солнечный свет – яркий и слепящий. Девочка зажмуривает глаза. Юноша дожидается, когда она снова их откроет – прежде чем заговорить.

– Целый мир за окном. И он по тебе скучает.

– Это неправда.

Может, и так. Но ему наплевать на мир. Мальчик скучает по подруге.

Четыре дня подряд юноша ходил к ней и убеждал выйти на улицу. Наконец она сдалась.

Они держались в стороне от пляжа и бухты – гуляли поначалу лишь по центральным улицам. Принц старался оградить девочку, покупал медовые булочки и соленую лакрицу со вкусом радости и летнего солнечного дня. Но от пристальных взглядов не было спасения. На каждом углу и у каждой двери их поджидало осуждение.

– Ведет себя так, будто это она утонула.

– Море дарует, море забирает. Так устроена жизнь, милочка.

– Принц ее спас, а она даже не может улыбку натянуть, счастливица.

Эви смотрела на мостовую и не поднимала глаз. Разве может она наслаждаться солнцем, если к девочке приковано столько внимания. От присутствия друга ей не легче.

Поэтому принц решил увести ее.

Он взял девочку за руку и увел в горы. Они забирались все выше и выше по тропинке, ведущей к перевалу Лиль Бьерг.

Там, на полянке в полутора километрах от того места, где закончилась мостовая, юноша нашел удобное бревно. С него открывался уникальный вид на долину с разбросанными по ее просторам фермами. При этом море и все связанные с ним печальные воспоминания поселились за их спинами. Они никогда не оставались наедине. Разве что в детстве – но тогда с ними постоянно была Анна.

Шурша бумажным пакетом, он с улыбкой протянул подруге лакрицу.

– Соленая лакрица для задумчивой леди?

Она не притронулась к угощению.

– Я так и знала, что у них будет такая реакция, – размашистым жестом девочка указывает на лежащий за их спинами город. Спорить с ней не было смысла – юноша тоже это видел и слышал. Он кивнул. Брюнетка продолжила.

– Так же было после смерти моей матери. Отец тогда взял меня с собой на рынок. Он не знал, что нужно покупать для ведения хозяйства. А тетушки Хансы все еще не было в городе.

Герой помнил: ей тогда было шесть. В этом возрасте события хорошо запоминаются. Она отвернулась от принца и стала смотреть на выжженные солнцем пастбища.

– Я просто хочу украсть корабль и сбежать отсюда. Я лишь хочу быть собой, – девочка хотела сказать что-то еще, но сдержалась. Мальчик сжал ее ладонь, а свободной рукой вытер слезы с глаз подруги.