Мотив для опасений

Блэк прикидывала куда повернуть. Навигатор показывал, что путь направо вел к целому ряду проселочных дорог, которые, в конечном счете, увели бы ее на три мили от государственной трассы. Налево уходил более прямой путь в Бостон. У убийцы, казалось, не было ни малейшего интереса показываться… было невозможно предугадать.

Эйвери чертыхнулась про себя, решив свернуть направо в надежде, что этот парень выберет проселочные дороги, чтобы перехитрить ее.

Следующие пятнадцать минут она тряслась по ухабам, встретив лишь две машины, одной из которых был грузовик, принадлежавший какой-то государственной организации и явно направлявшийся к насосной станции, а второй – маленькая машина, за рулем которой еле просматривалась пожилая женщина. К моменту, когда начали встречаться знаки дорожного движения, указывающие на приближение трассы, Эйвери поняла, что упустила убийцу.

Она остановилась на пару секунд на знаке «Стоп» перед последним перекрестком, позволив разочарованию взять свое. Пора было позвонить Коннелли и все рассказать ему. Хоть и не было стопроцентной гарантии, что человек, которого она преследовала, был их убийцей, пальто было точно таким же и он сбежал, когда Эйвери попыталась приблизиться.

«Это он, – думала Блэк. – Это был наш парень».

Она в гневе ударила рукой по рулю, вызвав тупую боль, которая напомнила ей о падении на бетон и в воду. Эйвери выехала на трассу, доставая телефон и размышляя, как, черт возьми, ей предстоит объяснить все это Коннелли и О’Мэлли.





ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ




Эйвери направлялась в А1 по трассе, слушая тяжелую тишину в телефоне. Она только что рассказала Коннелли об инциденте, произошедшем на замерзшем водохранилище. Блэк прекрасно помнила его скромную доброту, проявленную сегодня утром по поводу просьбы мэра высказать ей все. Теперь же было интересно узнать, находится ли Дилан в том же расположении духа.

– Но нет никаких гарантий, что это был он? – спросил Коннелли.

– Нет, но пальто было точно таким же. И, будь это сотрудник или какой-нибудь государственный служащий, зачем бы ему было бежать?

Эйвери уже не дрожала так сильно. Печка прекрасно справилась со своей работой и она с нетерпением ждала, пока доберется домой, запрыгнет в горячий душ и сбросит с себя эту промерзшую, мокрую одежду.

– Взгляд, который ты увидела на его лице… Сможешь узнать его среди других?

– Возможно, – ответила она, пытаясь припомнить все мелочи. – Но у нас мало шансов на успех.

– Все же это лучше, чем ничего, – сказал он. – С тобой все в порядке?

– Да, – сообщила Эйвери. Она не хотела признавать, что ощущала себя полной растяпой из-за того, что упала в холодную воду. Наконец, она могла мыслить ясно, а парализующий озноб ушел. Но, в любом случае, она все еще чувствовала себя подавленной. – Слушай, это, возможно, пустая трата ресурсов, но, если бы я послала тебе координаты тех мест, куда он мог направиться, у тебя получится отправить туда несколько человек, чтобы прочесать местность?

– На предмет? Высокого парня в парке?

– Да, ты прав, – ответила она. – Это просто…

Телефон запищал возле уха, оповещая о звонке на второй линии. Эйвери взглянула на дисплей и увидела, что это Рамирес.

– Рамирес пытается дозвониться, – сказала она Коннелли. – Я отвечу. Это может касаться потенциальной зацепки.

– Конечно, – согласился Дилан. – Делай все, что угодно, чтобы поскорее закончить этот кошмар.

Она повесила трубку и переключилась на другую линию. После того, что ей пришлось испытать, было очень приятно услышать его голос.

– Пожалуйста, скажи мне, что смог что-то отрыть, – произнесла Эйвери.

– На самом деле, да. Во всяком случае стоит проверить. В штате нет школ ледяных скульптур, как таковых. По факту, из того, что я увидел, их вообще всего три в стране. Как правило, это выборный предмет в технических колледжах. Но я откопал одного инструктора, который несколько раз проводил интенсивные курсы скульптуры изо льда в одном из колледжей Бостона. Я связался с ним по телефону и он ждет нас. Поэтому я решил, что ты могла бы забрать меня из участка и мы бы вместе направились к нему.

– Рамирес, ты просто потрясающий. Дай мне немного времени, нужно заехать домой.

– Зачем? Что случилось?

– Потом расскажу, – вздохнула она.

Эйвери повесила трубку, одновременно ощущая возбуждение и усталость. Взглянув на часы, она увидела, что не было еще и 9:30.

«О, Боже, – подумала она. – Это будет действительно длинный день».





***


Инструктора звали Джин Киркпатрик и он работал в причудливой и довольно потрепанной маленькой студии в Саут-Энде. Когда Эйвери позвонила во входную дверь, Киркпатрик впустил их, нажав кнопку в своем кабинете, куда они поднялись на старом грузовом лифте. Пока он медленно отвозил их наверх, Рамирес закатил глаза и издал звук отвращения.

– Что-то не так? – спросила Эйвери.


– Эти художники, – ответил он. – Парень, который создает ледяные скульптуры лебедей и ангелов, работает в студии со старинным грузовым лифтом.

– Тебя это как-то задевает? – попыталась она пошутить, чтобы сгладить ситуацию. Видит Бог, она устала. Будучи рядом, Рамирес немного помогал ей, но этого не хватало.

Лифт остановился и он распахнул старую деревянную дверь. За ней скрывалась просторная студия, заполненная старыми досками, ящиками и несколькими холстами. В помещении было два огромных окна, наполнявших его естественным светом. Киркпатрик стоял у стола, наливая себе кофе. На нем были серые джинсы и грязная белая футболка. Голова была полностью побрита, зато до груди свисала длинная плотная борода.

– Детективы, – произнес он. – Доброе утро. Я только что сварил кофе. Могу угостить вас?

– Будьте так добры, – ответила Эйвери, едва выждав секунду перед ответом. Затем, подойдя к столу, она вспомнила о профессиональной стороне их разговора. – Мистер Киркпатрик, я детектив Эйвери Блэк, а это мой напарник, детектив Рамирес. Мы здесь, чтобы расспросить Вас о курсах, которые Вы преподаете в местных колледжах.

– Да, детектив Рамирес сообщил мне об этом по телефону, – сказал он. – Буду рад помочь, чем смогу.

В студии не было ни единого стула, поэтому, взяв кружку кофе у Киркпатрика, Эйвери просто прислонилась к столу и огляделась. Повсюду виднелись разнообразные наброски, а также стоял густой запах свежеспиленной древесины и краски. Судя по всему, Джин занимался не только скульптурами изо льда.

– Прежде всего, стоит начать с вопроса о том, сколько курсов Вы преподаете ежегодно? – сказала Блэк.

– По-разному, – ответил Киркпатрик. – В большинстве случаев я проводил всего два курса в семестр. Один из них состоит всего лишь из четырех занятий по скульптуре изо льда.

– Сейчас Вы что-нибудь ведете? – спросила Эйвери.

– Нет, но начну буквально через две недели.

– Как много студентов посещает Ваши курсы?

– Прилично, когда дело касается занятий по дереву. На всех этих выставках HGTV всегда есть люди, которые считают, что с легкостью смогут создать нечто, вроде этого, – сказал он, щелкнув пальцами. – Время от времени у меня также впритык заполняется класс по гончарному мастерству, это около тридцати студентов. Скульптуры изо льда не пользуются такой популярностью. Подобные классы обычно малы, от восьми до десяти учеников.

– Получается, Вы с легкостью можете запомнить таких студентов?

– Конечно. Лед… не знаю… Он требует некой элегантности и, в то же самое время, силы характера. Каждая маленькая линия, которую вы создаете при помощи долота, очень важна. Тут нельзя просто стереть и замазать ошибку, как в случае с глиной.

– За последние пару лет Вы встречали студентов, которые могли показаться, скажем, немного странными? Кто-то проблемный или рядом с кем Вы ощущали некий дискомфорт?

Киркпатрик усмехнулся и кивнул. Эйвери сделала глоток кофе, когда он вздохнул. Это было сделано как-то даже с горестью, но именно в этом она и нуждалась.

– Что ж, я занимаюсь преподавательской деятельностью всего три года и за этот срок у меня были проблемы лишь с одним студентом… что довольно смешно, так как технически он посетил всего одно занятие. Этот парень пришел и был просто… я даже не знаю… безумен во всем. Сначала он проявил себя многообещающе. Но затем, не знаю почему, он будто пошел в атаку с долотом и молотком. Тогда он просто взял и уничтожил свою скульптуру. Сделав это, он принялся кричать и скакать по классу, разбивая работы других. Мне даже пришлось вызвать охрану кампуса. Он явился на следующий урок, но я не впустил его. Приемная комиссия тогда проверила его личное дело и обнаружила, что он был вовлечен в криминальную историю с элементами проявления агрессии и сексуального насилия, представляете? В общем, охрана выгнала его. Он так и не вернулся, но, спустя несколько дней, прислал очень неприятное письмо. Его нашли в моем маленьком почтовом ящике, который я разделяю со школьным учителем рисования.

– В нем были угрозы? – уточнила Эйвери.

«Письмо, – подумала она про себя. – Интересно было бы сравнить почерк. Совпадет ли он с теми двумя, что поступили в участок?»

– Вроде того, – кивнул Киркпатрик. – В основном он просто называл меня бездарем и говорил о том, что истинное искусство является полным хаосом. Подобный бред.

Эйвери с Рамиресом переглянулись.

«Искусство – это хаос, – думала она. – Словно заявление уставшего человека, немного поэтичное… Как в случае с нашим убийцей».

– Вы случайно не помните его имя? – уточнила Блэк.

– Помню. И даже лучше. Я могу сказать вам, где он работает. Этот маленький ублюдок действительно хорошо разбирается в том, что делает, пытаясь отнять у меня бизнес на протяжении уже полутора лет.

– Здесь, в Бостоне? – удивилась Эйвери.

– О, да. Буду рад указать вам на него.

«Попался», – подумала Блэк, когда Киркпатрик записал информацию на листе бумаги, взятом со стола.





ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ




Как выяснилось, адрес, который передал им Киркпатрик, находился всего в шести кварталах от него. Эта секция в Саут-Энде практически ничем не отличалась. Единственной реальной разницей между зданием, где располагалась студия Джина, и мастерской, куда он их направил, было то, что второе помещение находилось в дальней части переулка, что делало его практически незаметным.

Эйвери прочла информацию, которую передал им Киркпатрик на листе бумаги, пытаясь понять, почему это имя кажется ей таким знакомым.

«Растин Джордж, – думала она. – Уверена, что знаю его. Хотя, если в его досье имеется запись о сексуальном насилии, то я могла просто мельком услышать или прочитать о нем где-то».

Пока Рамирес парковался в конце переулка, прямо напротив двери с номером 233 (по совету Киркпатрика), Эйвери думала о том, стоит ли звонить в А1 и просить диспетчера уточнить информацию по Растину Джорджу. Но все это лишь затормозит дело в тот момент, когда, как ей казалось, они добились хоть какого-то прогресса.

Блэк выбросила идею из головы и вышла из машины за Рамиресом. Конец переулка был устрашающе тихим и довольно заброшенным для этой части города. Она взглянула на одинокое грязное стекло, которое находилось в нескольких футах от двери с номером 233, и увидела в нем свет. По словам Киркпатрика, здесь также располагалась мастерская, причем с более хорошим оснащением, нежели его собственная, несмотря на район.