Наш дом
Часть 44 из 67 Информация о книге
– А что мне еще остается думать?! – Но ведь детям сейчас хорошо, признай! Им гораздо лучше, чем если бы мы разошлись. Мы оба замерли. – Но мы же и правда разошлись, – напомнила я. Брам покачал головой: – Да, я знаю. Оговорка по Фрейду. – Так вот почему страховая не выплатила деньги? – спросила я. – Потому что ты не рассказал им про лишение прав? – Рассказал, конечно! – Значит, как обычно, ты обманул только меня. К моему ужасу, его лицо исказила ужасная гримаса, и он начал всхлипывать, повторяя, как ему жаль. – Прошу тебя, дай мне еще один шанс! Хотя бы до конца испытательного периода? Ну пожалуйста… Я терпеливо ждала, пока утихнут слезы, запрещая себе видеть в нем Лео, но было слишком поздно. Никуда не денешься – он отец моих детей; я вижу их в его чертах, в голосе, в его слабостях. Я не могу выгнать его, не навредив им. – Последний шанс, Брам. Я просто… я не хочу, чтобы ты выставлял меня дурой. Еще раз. Снова и снова. – Обещаю, – прошептал он. И, как мы уже знаем, это оказались слова, выброшенные на ветер. Брам, выдержки из файла Word Честно говоря, я думаю, если бы Фия надавила посильнее, я бы сломался. Если бы она потребовала объяснений, почему я так вел себя с ее «другом», я бы раскололся, и все тайны, постыдные и мерзкие, хлынули бы из меня потоком. Однако теперь она зацепилась за лишение прав и упустила все остальное, как когда-то зацепилась за измену и упустила лишение прав. Из автоинспекции пришло письмо с деталями моих нарушений, что неизбежно вызвало скандал. Так и вижу ее лицо с выражением священного ужаса: «…А если бы случилась авария? Ты хоть представляешь, во что бы ты вляпался?» Да уж представляю! – Зачем? – спросил я Майка, когда успокоился. – Зачем ты с ней видишься? Только чтобы показать мне, что можешь? – Брам… – вздохнул тот. – По-твоему, мне делать больше нечего? Ты не забыл, что сроки поджимают? Полиция действует медленно, и все-таки они – не полные дебилы, рано или поздно до тебя доберутся. – Уже добрались, – признался я. – Во вторник приходил детектив. – Правда? И что, расспрашивал про аварию? – Нет, не напрямую. Спросил, кто видел машину последним, – хотя они уже уточняли это у Фии; значит, нашли что-то новое… – Он выяснял, где ты был шестнадцатого сентября? – Да. Пришлось использовать алиби. Сказал, что заходил в паб на станции Клэпэм, как договорились. – Отлично. Не волнуйся, все сработает как надо. Даже если они проверят видеокамеры, по пятницам там настоящий ад, легко затеряться в толпе. Держи себя в руках, Брам. А что касается твоей жены, будь спокоен – я не собираюсь делать ей предложение, но сам подумай: кто-то же должен увезти ее из дома в нужный момент? Вряд ли тебе удастся пригласить ее на романтический уик-энд. Точно спят вместе. Кто бы сомневался… Фия всегда придавала сексу большое значение. – Я догадываюсь, что это удар по твоему мужскому самолюбию, но сам понимаешь – ничего личного, бизнес есть бизнес… Так что не грузись особо. И завязывай уже привлекать к себе внимание своими капризными взбрыками! Капризными? Как будто я ребенок, топающий ногами в магазине… – Держись подальше от моих детей, – потребовал я. – Обещай! – Клянусь твоим здоровьем! – нарочито жеманным голоском пропел Майк. – Давай уже к делу, а? Наверняка были какие-то предложения? Я думал, за такую цену они в очередь выстроятся. Я протяжно вздохнул. – Даже не вздумай от меня скрывать! Одно слово – и миссис Лоусон сама позвонит агенту. – Никакая она не миссис Лоусон! – Короче! Клянусь, он будто дернул за невидимую веревочку, а когда отпустил, слова полились сами. – Два предложения: на бо́льшую сумму от пары, которая продает свой дом, и на меньшую – от пары, которая уже продала, так что никаких сложностей, они готовы к сделке. Рав сказал, что я видел их на просмотре, хотя лиц не помню – там все были на одно лицо. Дэвид и Люси Воэн, переезжают из Ист-Далича – неожиданно получили наследство от богатого дедушки. Моложе нас с Фией, готовятся завести семью. – Сколько? – спросил Майк. – Два миллиона – все, что они могут предложить. Рав рекомендует принять более выгодное предложение и дать им разумное время на продажу их дома. – Нет времени. Сойдут и два миллиона. Как будто речь идет о карманных деньгах. – Так что, принять предложение Воэнов? – Да. * * * Я направлялся в клинику, расположенную в северной части Элдер-Райз. Небо нависало так удушающе низко, что едва не касалось домов, а листья под ногами превращались в пыль; даже если бы я постарался лично, то не смог бы «настроить» погоду, более подходящую к моему внутреннему состоянию. Я записался на прием к главврачу психиатрического отделения, доктору Пирсону. – Я больше не могу, – заявил я ему (чистая правда). К его чести, доктор приложил все усилия, чтобы выяснить суть проблемы, однако я упорно воздерживался от конкретики: жизнь не мила, панические атаки, все время хочется плакать… – Я выпишу вам антидепрессанты, – сказал он. – Сперва на месяц, а потом, если все будет хорошо, продлим до Нового года. Однако лекарства – лишь часть лечения; я крайне рекомендую обратиться к психотерапевту. Я невразумительно промычал что-то в ответ и мысленно добавил его в черный список людей, с которыми постараюсь больше не видеться. – Я могу поставить вас в очередь к бесплатному врачу; если хотите начать раньше, можете обратиться к частному, как вам удобно. – К частному, – ответил я, лишь бы отвязаться. Доктор Пирсон дал мне ссылку на сайт местных врачей. Я представил, как увядающая тетка лет пятидесяти станет читать мне лекцию про здоровый образ жизни и борьбу со стрессом. «Послушай, тупая курица, – скажу я ей. – По моей вине погиб ребенок, и теперь меня шантажом вынудили принять участие в мошенничестве, а если откажусь, то посадят лет на десять. При этом шантажист трахает мою жену и угрожает моим детям, а я днем и ночью мечтаю о том, как бы его прикончить, но тогда придется убить и его сообщницу, с которой я, кстати, переспал; и все равно полиция до меня доберется, ведь могут найтись и другие свидетели, не говоря уже о выжившей жертве, у которой сейчас посттравматический синдром и потому она ничего не помнит, но в любой момент может вспомнить…» Нет, знаете, пожалуй, воздержусь. Глава 39 Брам, выдержки из файла Word С момента аварии я не видел никаких новостей на эту тему по телевизору – ни местных, ни национальных. Похоже, местные властители умов решили, что смерть Элли Рутерфорд недостойна столь широкого освещения. И все же я продолжал смотреть новости каждый вечер (когда не торчал в пабе) по единственной жалкой причине: от плохих известий мне становилось легче. Зверства войны, серийные маньяки, поножовщина среди преступных группировок – все убеждало меня в том, что мое преступление не такое уж страшное. Да, я больной на голову, я знаю. И вдруг однажды вечером, в конце ноября, когда я утешался бутылкой вина и жуткими сценами крушения поезда в Индии (что значит моя кошмарная ошибка, если на свете живут семь миллиардов точно таких же придурков), бегущая строка местных новостей заставила меня похолодеть от ужаса: «Сегодня мы обратимся к мэру с вопросом о соблюдении техники безопасности для строителей нового высотного здания… Далее: в связи с решением правительства об ужесточении санкций за нарушение ПДД встает вопрос, почему же до сих пор не арестован виновник гибели десятилетней Элли Рутерфорд, жертвы аварии, произошедшей в Южном Лондоне больше двух месяцев назад. Смотрите эксклюзивное интервью отца Элли с Майрой Пауэлл…» В бессильной агонии я переждал мучительно занудное обсуждение небоскреба. Затем десять секунд речи диктора, и вот экран заполняют общий план Сильвер-роуд, архивные фотографии дорожного движения на Торнтон-Хиф, главный вход Кройдонской больницы, а голос за кадром пересказывает основные факты. Далее череда фотографий с похорон: дети в желтом, цветы, уложенные в форме бабочки; затем видео семьи Рутерфорд, собравшейся в прилично обставленной гостиной (полки ломятся от книг, за окном какой-то пышный куст). Брат-подросток помогает матери встать и подводит ее к камину, на котором стоит школьная фотография Элли в рамочке. Затем камера выхватывает в углу сложенное инвалидное кресло и коробки с подарками на журнальном столике. «На этой неделе у Элли день рождения – ей исполнилось бы одиннадцать лет», – поясняет голос за кадром. Наконец в кадре появляется Тим Рутерфорд, удивительно собранный и спокойный: