Наш дом

По крайней мере, Полли не сказала: «А я говорила!» Хотя это была бы вполне подходящая фраза для завершения моей истории.

Потому что история окончена. Мне больше нечего сказать.

#жертвафия

@deadheadmel Неужели все?!

@IngridF2015 @deadheadmel Она же сказала – расследование еще не завершено.

@richieschambers @deadheadmel @IngridF2015 Похоже, нас ждет вторая серия.

@deadheadmel @IngridF2015 Так где же он? Эй, @BramLawson, присоединяйся!

@pseudobram @deadheadmel @IngridF2015 Я уже здесь, девчонки, открываю третью бутылку красного!

@deadheadmel @pseudobram @IngridF2015 Ха, фальшивый аккаунт! Обожаю такие фишки!





Брам, выдержки из файла Word


Сегодня я выхожу из игры (в плане цифр, а не букв). Деньги будут лежать на том же счете, на который риелторы перевели их изначально: обычный сберегательный счет, оформленный на нас с Фией и доступный каждому владельцу индивидуально.

Вам не нужно знать, где были деньги все это время; главное, что в недосягаемости для Майка и его подельников. Доверяю вам сохранить их для Фии и мальчиков.

К этому времени вы уже догадаетесь, что я обманул мошенников. Решающая транзакция произошла, пока я болтался в воздухе между Лондоном и Женевой, однако я не был уверен в успехе. Лишь через несколько дней в Лионе я нашел интернет-кафе, убедился, что там нет камер или подозрительного персонала, и можно рискнуть пятнадцатью минутами в сети.

Наверное, это был последний случай, когда я радовался на земле: в последний раз (точнее, в предпоследний) подключиться к интернету и увидеть, что деньги лежат на анонимном офшоре за пределами розыскных возможностей правительства Великобритании. «Вдали от щупальцев британской налоговой», как выразился Майк. Вдали от его щупальцев.

Чуть меньше 1,6 миллиона фунтов. Звучит как-то скромно – и это после всего, что было!





* * *


Относительно недавно я решил, что в эту игру могут играть двое. Пожалуй, где-то после Рождества, когда понял, что Фия не станет спасать меня – нас, никогда не исправит тот кошмарный хаос, в который я втянул нашу семью, никогда не снимет груз с моих плеч и с моей души.

Это была несбыточная мечта. Она действительно покончила со мной.

Посредством агента, чьи данные вы не найдете ни в одном поисковике, я купил поддельный паспорт, а затем скормил Грэму Дженсону невинные детали нового банковского счета. Понимаете, мое законное участие в афере было одновременно и сильной стороной плана, и слабой: мне не нужна помощь фишинга, чтобы «подкорректировать» детали, я мог просто написать Дженсону напрямую. Естественно, я не стал использовать адрес, к которому у Майка с Вэнди имелся доступ, так что новые инструкции отправил с рабочей почты.

«Диксон Бойл энд Ко» оказались вовсе не такими небрежными, как я надеялся: практикантка Дженсона Рейчел позвонила мне, чтобы перепроверить неожиданные изменения. Разумеется, я заверил ее, что все верно, и мою почту вовсе не взломали хакеры.

– Мы должны быть крайне осторожными, – заявила она. – Нас только что предупредили из Ассоциации юристов о том, что преступники перехватывают письма между риелторами и клиентами. Недавно даже был случай: основали фальшивый филиал агентства недвижимости.

– Невероятно! – ответил я. – Спасибо, что не теряете бдительности.

Я наслаждаюсь поражением Майка, хоть это и ничтожная, мелкая победа с моей стороны. Представляю, как он аннулирует билет в Дубай, отменяет все планы, каждый день проверяет свой счет, ждет денег, которые никогда не придут. Выкрикивает проклятья, обсуждает со своей сообщницей, что они сделают со мной, когда найдут.

Ничего у них не выйдет, я «вне зоны действия». Пусть копятся его эсэмэски, письма – я их никогда не прочитаю.

И пусть мальчики недолго плачут.

Потому что через несколько часов я буду «вне зоны действия» по-настоящему, если вы понимаете, о чем я.





* * *


Знаете, может, я и зря называл это божественным откровением. Решение уйти из жизни не снисходит на тебя как прозрение. Я знаю кое-что о суициде, включая тот факт, что, по статистике, это самый страшный убийца молодых людей в Великобритании. Недиагностированная вовремя депрессия, алкоголь, наркотики… Не стану утомлять вас лекциями. Я и так потратил сотню страниц, разъясняя обстоятельства своего решения.

Я действительно верю в то, что оно всегда дремало во мне – через все годы брака, через всю жизнь… Или, по крайней мере, со дня смерти отца. Его скрывала не только выпивка (или выражала?), но и секс, готовность рисковать, драки, беспечность… Может, все это и есть саморазрушение от тысячи порезов?

Медленное разрезание себя на куски.


Знаете, на курсах, которые я посещал пару лет назад после получения штрафов, было такое упражнение: инструктор ходила по классу и просила каждого объяснить одним словом, почему мы превышали скорость.

– Неведение.

– Опоздание.

– Нетерпение.

– Обгон.

– Привычка.

И так далее, предсказуемые отговорки, пока один парень не сказал: «Я гнался за братом», и мы все покатились со смеху.

Потом настала моя очередь. Я мог бы что-нибудь придумать. Хорошо проходили «благородные» отмазки, даже если они состояли из нескольких слов: отвозил в больницу беременную жену или ребенка, проглотившего детальку от Лего…

Или сказать правду.

– Брам? – обратилась ко мне инструктор, прочитав мое имя на бейджике – дань церемонии. – Как вы считаете, что стало причиной для вас?

Я мог сказать правду одним словом. То же самое я могу сказать и сейчас, подводя итог тому, что меня сгубило:

– Боль.





Глава 49





Февраль 2017-го



Лондон


Это был очень долгий день, однако продюсер и ведущий «Жертвы» оказались отличными профессионалами, и Фия покидает студию с чувством выполненного долга, она сделала хорошее дело. А еще с ощущением освобождения, хотя уж кто-кто, а она знает, что свобода – всего лишь иллюзия.

Мерль ждет ее в кафе на Гревилль-стрит, нарочито хипстерском заведении с голыми лампочками и стульями, лишенными обивки. На кофейной пенке нарисованы сердечки, а к кофе подается соевый боб в шоколаде.

– У нас что, сегодня День святого Валентина? – удивляется Фия, размешивая сердечко ложкой.

– Уже прошел, – отвечает Мерль.

Как и Фия, она одета в черное. Они всегда так одеваются при встрече, будто оплакивают не человека, а статус. Привилегию, может быть, или контроль.

– Что подарил мне Эдриан? Ах да, забыла, – Мерль опускает взгляд на растущий живот, и Фия вдруг вспоминает бедную Люси Воэн: как она косилась на красную блузку гостьи, прикидывая, уместно ли поздравить.

Мерль оглядывается, проверяя, нет ли кого поблизости.

– Ну, как все прошло?

– Хорошо, – кивает Фия. – Только устала. Кажется, могу проспать неделю.

Мерль берет ее за руку. В последнее время они часто так делают – держатся за руки в порыве сестринской поддержки.

– Молодец! Да, тебе пришлось долго быть в напряжении, это выматывает. Не знаешь, когда выпуск выйдет в эфир?

– Продюсер сказал – в первую неделю марта, у них довольно быстрый оборот.

– Не задавали никаких неловких вопросов?

– Задавали, но я вцепилась в продажу дома. Сказала, что в полиции мне советовали не распространяться на другие темы.

– Чистая правда. Отлично! Смотри, что я нашла! – Мерль открывает на телефоне сайт, посвященный пропавшим людям.

С помощью большого и указательного пальцев она увеличивает масштаб лица, знакомого Фие не хуже ее собственного.

Абрахам Лоусон (известный как Брам)