Наш дом

– Ты хотела его убить?

– Нет. Не знаю… Наверное, хотела, но сейчас я не узнаю в себе того человека.

– Ты была в шоке, я могу подтвердить. Ты действовала в состоянии аффекта – кажется, так называется, – а это ограниченная ответственность!

Фия начинает плакать.

– Мерль, я не могу! Не могу идти в полицию!

Мерль молчит, выбирая, куда свернуть на перепутье. Внезапно она встает, поспешно убегает наверх и возвращается уже в свитере и джинсах. Обувает ботинки, надевает длинное черное пальто, натягивает серую вязаную шапочку до бровей. Зачем– то натягивает шапку и на Фию и пальцами утирает ей слезы.

– Пойдем. Я должна все увидеть своими глазами.





Глава 53





14 января 2017 г., суббота



Лондон, 04:00


Снаружи, на Тринити-авеню, еще темно; туманная дымка, застилающая окна, скрывает их самих. Мерль велела ей не разговаривать, не думать ни о чем, сконцентрироваться на движении и дыхании, чтобы освободить голову.

Подходя к «Бэби-деко», Мерль нарушает молчание:

– Здесь есть камеры?

– Вряд ли.

– Хорошо. Я проверяла по пути – вроде тоже ничего нет, все-таки жилой район. Да плюс еще туман. Только свет не включай, мало ли.

Поднимаясь по ступенькам, Фия не чувствует ног, не ощущает своего дыхания.

В квартире их встречает запах вина и блевотины. Вот он, перед ними, с запрокинутой головой, шея выгнута назад, будто сломана. Фию охватывает жгучий стыд за то, что он был ее парнем, за то, что обманул ее и унизил. От его присутствия комната выглядит гадкой.

– О боже… – выдыхает Мерль. – А я думала, ты просто…

Нафантазировала, будучи в бессознательном состоянии, ага. Не она, а какая-то другая ипостась, жуткое альтер эго. Увы, это самая настоящая смерть, дело рук Фии. Теперь ее ждут последствия, да такие, по сравнению с которыми потеря дома – сущий пустяк.

Мальчики… Что будет с ними? Один родитель исчез, второй в тюрьме.

– Мерль, что мне делать? – жалобно скулит она.

Та внимательно смотрит на нее, и Фия понимает, что со вчерашнего вечера ничего не изменилось: для Мерль она по-прежнему жертва обстоятельств.

– Пока не знаю. Дай подумать. А почему он вдруг Майк, а не Тоби?

Фия путано объясняет. Мерль поднимает с пола пальто.

– Это его?

– Да.

Пальцы Мерль исчезают в складках и выныривают с коричневым бумажником.

– Майкл Фуллер. Так, хорошо.

– Почему?

– Потому что ты называла его Тоби. Ты ведь нигде не упоминала никакого Майка или Майкла?

– Нет. До этой ночи я вообще не знала, что его так зовут.

Мерль продолжает рыться в кошельке.


– Вроде Элисон говорила, что ты не знакома с его семьей, верно?

– Да. Ни с семьей, ни с друзьями.

Мерль поднимает голову.

– Коллеги? Соседи? Дети?

– Никого не видела. Мы не пускали друг друга так глубоко в личное пространство.

Потому что не было никакого «мы». Она понятия не имеет, кто такой Тоби – то есть Майкл Фуллер. То есть кем он был – теперь это не человек, а останки. Фия подавляет рвотный позыв, однако Мерль, как ни странно, воодушевляется.

– Это нам на руку, – заявляет она, кладет бумажник на стол и обыскивает карманы.

Ключи от машины. Антиникотиновая жевачка. Два телефона, оба заряжены, оба защищены паролем.

– По какому из них он звонит тебе?.. – бормочет Мерль, размышляя вслух.

– Не знаю. Можно позвонить и выяснить, – предлагает Фия.

– Нет! – Мерль хватает ее за руку. – Никаких звонков отсюда, поняла?

Фия кивает. Мерль взяла ситуацию под контроль, и Фия чувствует детское желание угодить.

– А что, если позвонить на его номер с телефона Брама? С того, с которого я писала ему сообщения? И тогда можно предположить, что для меня он использовал другой.

Фия не может называть его по имени, словно боится, что он вдруг волшебным образом оживет, как от заклинания.

Мерль размышляет вслух:

– Теоретически твой номер мог быть сохранен на любом из них. Надо избавиться от обоих; будем надеяться, что их не смогут отследить. Этот человек – бандит, так? Живет под фальшивыми именами. Вряд ли он купил себе милый семейный тариф. С другой стороны, будет выглядеть странно: он ведь пришел сюда, получив эсэмэску от Брама – так где же телефон с ней? Ну и в конце концов, у него могла быть куча причин выбросить телефон по дороге.

Мерль находит в ящике стола полиэтиленовый пакет, бросает туда оба телефона, затем выталкивает Фию в проход между коробками, подальше от зрелища мертвого человека. Она говорит тихим тоном, отрывистыми предложениями.

– Так, слушай… Кто-нибудь еще знает, что ты приходила сюда вчера?

– Нет, только он.

– Ты звонила кому-нибудь отсюда? Матери Брама? Говорила с мальчиками?

– Нет, только от тебя. Ну, еще эсэмэски писала, но только с телефона Брама.

– В интернет выходила?

– Нет.

– Где твой ноутбук? Ты им здесь пользовалась?

– Нет. Я не знаю, куда Брам его положил. Наверное, где-нибудь в коробке. Последний раз я открывала ноутбук во вторник вечером, еще до поездки в Уинчестер.

– Хорошо.

Мерль снова заходит на кухню и сканирует взглядом предметы на столе, затем вытирает полотенцем бутылку и бокалы. То же самое она проделывает с коробкой из-под таблеток Брама. Фия молча протягивает ей нож. Не задавая вопросов, Мерль вытирает его и кладет в ящик стола.

– Что еще? Где тот телефон, с которого ты ему писала?

Фия протягивает ей телефон, предполагая, что он полетит в пакет, однако Мерль кладет его на желтый лист бумаги.

– Зачем ты его оставляешь, я же им пользовалась!

– Вот именно. Слушай, у нас есть выход. Его найдет полиция – или даже ты… Нет, лучше мы вдвоем! Сегодня, только позже. Мы найдем тело, вызовем полицию и скажем, что узнали его: видели, как он вчера устроил скандал возле твоего дома, искал Брама. Мы поговорили с ним недолго, он вел себя агрессивно, и мы попросили его уйти. До того мы в жизни его не видели. Поняла, к чему я клоню?

В груди медленно разливается странное ощущение; не сразу Фия понимает, что это затеплилась надежда.

– Ты хочешь сказать – Брам вернулся на квартиру и послал ему эсэмэску? И отравил его?

– Да. Ну или довел до такого состояния, что тот сам принял смертельную дозу. Откуда мне знать, меня там не было. И тебя тоже. Таблетки же Брама, а не твои.

Фия мысленно перебирает события прошлого вечера.

– А снотворное? Тебе же выписывали рецепт!

– Ну и что? – Мерль предельно сосредоточена. – Здесь нет никакой коробки с моей фамилией. Если кто-нибудь начнет копать так глубоко, скажу, что сама дала их Браму – давно, не помню когда, он жаловался на бессонницу. Он не упоминал, что ему выписали другое лекарство, а то бы я, конечно, не дала.