Наша тайна

Он переместил вес на другую ногу.

— Так я что хотел-то: если ты сейчас не занята, не хочешь попробовать забраться на Чимни Рок?

Я не была уверена, что готова к восхождению, но мне сейчас просто необходимо было отвлечься от разговора с Натали.

— Давай, — сказала я, закрывая за собой дверь и не давая себе возможности передумать.

Мы молчали всю дорогу до Чимни Рок. Разговор с Натали все никак не шел из головы. У меня и в мыслях не было обижать ее, просто я так долго врала и притворялась, что просто не могла сказать ей правду. Покажешь Натали свою слабость — и она сыграет на ней. Я видела, как она доводила до слез других учеников в школе за вещи, которые те не могли контролировать.

Нет, она не была плохой все время. После моей ссоры с Эйвери и Эллиотом в седьмом классе, она приняла меня в свою тусовку. Она умела быть дружелюбной… с теми, кто ей нравился. Я была бесконечно благодарна ей за то, что она спасла меня от участи одиночки. А еще ее одобряла моя мать: хорошая семья, хорошее положение в обществе и, как бонус, хорошие связи.

Решив наслаждаться сегодняшним днем, я отогнала от себя мысли о Натали. Тени облаков скользили по горным склонам, пока Джуд гнал свой пикап по дороге к государственному парку. Как же красиво было в Эшвилле! Как ловко его горы отделяли городок от всего остального мира. Вот бы укрыться здесь навечно и никогда больше не встречаться со своими родителями.

Интересно, по этой ли причине переехала тетя Лидия? Может, и она хотела от кого-то спрятаться?

Дорогу к Чимни Рок заполонили семьи и туристы. Одни неспешно прогуливались, другие отдыхали на камнях, третьи шли вперед с решительным выражением на лицах. Вступив на тропу, я взглянула на нависшую над нами глыбу. Какой пугающей и одновременно величественной она была! Теперь я поняла, почему Джуд так любил это место. Такое строение с огромным плоским камнем на вершине могла выдумать только природа.

Восхождение сопровождалось древесным запахом. Мимо меня промчались двое мальчишек. Хохоча и окликая друг друга, сорванцы побежали вверх по скалистой дорожке. Хотелось бы и мне так же просто бежать по горным склонам, но коленки подкашивались от страха с каждым новым шагом. Головокружение прошло лишь в тот момент, когда мы достигли уходящего вверх подвесного моста. Там я зажмурилась и остановилась.

— Давай-ка присядем, — предложил Джуд.

Я замотала головой.

— Нет, все в норме. Идем дальше.

С глубоким вдохом, я опустила одну руку на перила. Джуд посмотрел на меня, вздернув бровь, ожидая, что будет дальше.

Я запрокинула голову и посмотрела наверх. Слишком высоко и далеко от земли. Немудрено сорваться.

Замотав головой, я отступила назад.

— Нет! Не могу!

Джуд обнял меня за плечи.

— Ладно, на сегодня достаточно. Идем вниз.

Вниз мы спускались молча. Всю дорогу Джуд не убирал руки с моего плеча и его прикосновения унимали дрожь в коленках.

— Ты знаешь, что уже поднималась выше уровня моря? — спросил Джуд, когда мы уже ехали в пикапе обратно к его дому. — В Эшвилле.

— Знаю, — ответила я. — Но тогда у меня была твердая почва под ногами. А подвесной мост — другое дело.

— Я бы не допустил, чтобы ты пострадала, — сказал Джуд, заворачивая за угол.

Мне хотелось посмотреть на него, но горящее от смущения лицо, не позволяло этого сделать. Поэтому я уставилась на прогуливающуюся по улицам семью. Родители вели за руки маленького ребенка.

Не помню, когда в последний раз мои родители чувствовали себя так же безмятежно и счастливо. Наш последний семейный отдых был много лет тому назад, еще до того, как банк отца стал национальным. Я с трудом помнила свою маму, сидящую на пляжном полотенце и хохочущую над отцом, которого краб тяпнул за палец за то, что папа никак не хотел оставить его в покое. Солнце поблескивало в маминых волосах, делая ее такой юной и красивой. Папа тогда сделал вид, что обиделся, но, в конце концов, и сам покатился со смеху.

Это был, должно быть, последний семейный отдых в нашей жизни. После этого папа стал так много работать, что нам с мамой приходилось отдыхать без него. Для мамы это означало посещение спа и баров, а для меня — самостоятельное изучение окрестностей.

— Я могу рассказать тебе секрет? — говоря это, я не смотрела на Джуда, боясь потерять ту толику мужества, которая потребовалась, чтобы произнести это.

— Конечно, — отозвался он.

Я зажала ладони между коленей, чувствуя, как пикап подскакивает на дороге.

— Мой отец подсел на таблетки, — сказала я. — В основном на «Викодин». Должно быть, он сидел на них довольно долго, но я не знаю сколько именно. Я нашла упаковки в родительской спальне. На них даже не было его имени, так что, как я поняла, они ему не принадлежали.

Я впервые заговорила об этом вслух. До этого я ни с кем это не обсуждала, даже с Марком. О случившемся он узнал от моей мамы, да и тетя Лидия, полагаю, тоже.

— Ты имеешь в виду, до того, как он умер? — спросил Джуд. — Его убили таблетки?

Я виновато закусила губу. Вот он, мой шанс признаться, что на самом деле отец не мертв, а находится в реабилитационном центре. Но я не могла. Не хотела, чтобы Джуд понял, что я солгала ему.

Джуд не стал ничего говорить, когда я замолчала. Просто накрыл мои руки своей. На мгновение все звуки вокруг сузились до мягкого скрипа рессор, подпрыгивающего от движения пикапа.

Я сглотнула. На глазах выступили слезы.

— Как-то во время приема гостей я обнаружила его лежащим без сознания на полу в своей спальне. Мы не могли разбудить его. Мама так боялась, что соседи узнают и пойдут толки, что вызвала скорую к заднему входу. Словно мы должны были вынести его из дома украдкой, чтобы избежать позора. Так трудно было скрывать насколько нам на самом деле плохо. Так что мне просто необходимо было уехать куда-нибудь.

Джуд пригладил волосы.


— Так вот почему ты приехала сюда на лето?

Я кивнула.

— Да. Мне становилось тошно от мысли, что нужно провести отпуск с мамой и притворяться, что все прекрасно. Так что я стала искать другое место, и вот я здесь.

Джуд остановил машину на подъездной дорожке. Я согнулась пополам, пряча лицо в ладонях. Одна часть меня не верила, что я осмелилась рассказать обо всем Джуду, пусть он знал и не всю правду.

— Прости, — глухо сказала я. — Я просто потеряна, и это жалко.

— Нет, не жалко, — ответил Джуд, гладя меня по голове. — Ты просто живой человек. Каждому есть, что скрывать.

Я выпрямилась и посмотрела на него.

— И что скрываешь ты?

Он долго смотрел на дерево за лобовым стеклом. С ветки свисала желтая футболка с надписью «Девчонки без ума от меня». Джуд судорожно сглотнул.

— Я не могу смириться со смертью своего брата, — произнес он, наконец. — Хоть и знаю, что давно пора.

— А может быть, нет? — спросила я. — Может, ты еще не готов?

Он отрицательно покачал головой.

— Прошло десять месяцев. Пора. Я знаю, что пора. Но я просто не могу… — Джуд глубоко вздохнул. — Ты все еще хочешь узнать, зачем эти рубашки висят на дереве?

Я кивнула.

— Это рубашки Лиама, — сказал Джуд. — Прежде чем уйти, он повесил свою любимую рубашку на дерево. Он сказал, что хочет, чтобы всякий раз, когда я выхожу из дома, я видел, что он приглядывает за мной. Он взял с меня обещание не снимать рубашку, пока он не вернется домой и сам ее не снимет.

Джуд с силой провел ладонями по лицу.

— Вот почему я продолжаю вешать их, — произнес он хриплым голосом. — Уже полтора года, каждый день, я вешаю на это дерево его рубашки. Даже после того, как в наш дом пришли ребята в форме и сообщили о его смерти, я все еще держу слово и вешаю их на чертово дерево. Вот только он свое слово не сдержал.

Я положила голову ему на плечо, чувствуя, как он дрожит. Его рука была теплой, когда я взяла ее, сокращая пространство между нами.

— Иногда я злюсь так, что забираюсь на гору и ору на него. Он обещал вернуться, и сейчас я не знаю, что мне без него делать. Я даже покрасить свой пикап не могу, потому что мы собирались сделать это вместе после его возвращения. Я все еще живу моментом его ухода и не знаю, как заставить себя двигаться дальше. Все наши планы, все, что мы собирались сделать вместе — все потеряно. Я собирался пойти в армию, как и он, чтобы поднакопить на колледж, но сейчас в этом нет никакого смысла.

Мимо нас проезжали машины. Прямо как в жизни, идущей вперед даже, если ты не можешь.

— Кто-то сказал, что быть свободным значит быть тем, кем ты хочешь, а не тем, кем тебя считают, — сказала я. — Это нормально, горевать по брату. И злиться на него тоже нормально. Но при этом ты все еще жив и важен.

Он повернул ко мне голову. Наши носы почти соприкоснулись.

— Ты единственный человек, кроме моего брата, кто говорит так, — произнес Джуд.

Я улыбнулась.

— Не припомню, чтобы кто-то когда-то говорил мне что-то подобное.

Он протянул руку и провел пальцем по моему подбородку.

— Ты — не твои родители и тебе нечего стыдиться. Их поступки — не твоя забота.

— Порой кажется, что вся моя жизнь обман. Все, что, как люди думают, знают обо мне, неправда. Иногда я и сама не уверена, что знаю себя.

— А я знаю эту девушку, сидящую рядом, — сказал Джуд. — И она важна.

Его теплые мягкие губы лишь мельком коснулись моего носа, вызывая во всем теле приятное покалывание. Затем они сместились к щеке, оттуда — к подбородку и, наконец, слились с моими губами в страстном поцелуе. Я обвила его руками за шею, он прижал меня к себе за талию.

Я не могла думать, не могла даже вздохнуть. Никогда прежде я не испытывала такого влечения и такой потребности быть как можно ближе к кому-то. Мне хотелось остаться в этом моменте вечно. Только мы вдвоем во всем мире. А все остальное — ничего не значащая ерунда. И только мы с ним настоящие.

Тяжело дыша, Джуд медленно отстранился от меня и спросил:

— Хочешь зайти в дом?



Глава 13



— А твоя мама дома? — спросила я.

Джуд покачал головой.