Не оставляй меня

Но я удержала свой сарказм при себе.

– Мне кажется, он очень старается быть осторожным, – сказала я, – и я тоже буду. Я сделаю это, Тео, обещаю.

Он кивнул, но его жесткий взгляд был неумолим. Я застыла перед ним, позволяя ему рассматривать меня. Несмотря на его грубые манеры, мне нравился Тео. Он был семьей Джоны, и я хотела, чтобы он тоже любил меня, особенно теперь, когда Джона и я были вместе.

– Я обещаю, – повторила я.

Он снова засунул руки в карманы.

– Хорошо.

– Тебя еще что-нибудь беспокоит?

– Я хочу знать, каковы твои намерения.

Я моргнула.

– Мои намерения? Сделать из него счастливого человека.

Я рассмеялась и хотела было его подтолкнуть, но он отступил в сторону.

– Ты собираешься просто уйти.

Я замерла, смех застрял у меня в горле.

– Нет, – тихо ответила я, – я бы никогда не смогла…

– Это чертовски важно, – сказал Тео, – это вся его оставшаяся жизнь. Ты это понимаешь? Вся оставшаяся жизнь. Если ты причинишь ему боль…

Я оперлась бедром о спинку дивана, чтобы не упасть.

– Причинять ему боль – это последнее, чего я хочу.

Мы смотрели в пространство моей маленькой гостиной. Постепенно стальной блеск в глазах Тео смягчился. Он вытянул руки, ища, чем бы их занять, в итоге скрестил на груди.

– Окей. А что будет, когда станет хуже? Что ты собираешься делать?

– Я не думаю, что будет хуже, – сказала я и почувствовала, как вспыхнул мой собственный гнев, – как же надежда? А как насчет того, чтобы не быть таким чертовски уверенным, что у него нет шансов?

– У него действительно есть шанс. Действительно есть…

Руки Тео упали по бокам, а плечи поникли. Его лицо, казалось, разделилось на две части, и теперь нижняя выражала глубокую боль. Я вспомнила, как Джона рассказывал, что Тео был рядом с ним каждую минуту его болезни. Он был там, когда Одри ушла. Он сидел рядом с Джоной, когда были зачитаны результаты последней биопсии. У него были первые места во время всех ужасных ситуаций в жизни Джоны. Я была бы слепа, если бы не поняла, что это и заставило его взять на себя ответственность за брата единственным известным ему способом.

– Ты хороший брат, – мягко сказал я, – тебе не нужны эти слова от меня, но я скажу. Хороший, – я придвинулась к нему поближе и положила руку ему на плечо. Оно пренебрежительно поднялось и опустилось, но он не уклонился от моего прикосновения.

Я колебалась.

– Как поживаешь?

Он скорчил гримасу.

– Что?

– Я думаю… может быть, тебя не часто об этом спрашивают. Особенно в последнее время. Поэтому я и спрашиваю. Как твои дела?

Он смотрел на меня сверху вниз, нахмурив густые брови, как будто я говорила на иностранном языке. Под моей рукой его кожа покрылась гусиной кожей, тонкие волоски на предплечье поднялись. Мы оба заметили это одновременно, и теперь он отпрянул.

– Я в порядке, – сказал он, направляясь к двери, – нам нужно волноваться о нем, – дверь захлопнулась за его спиной.

– Ладно, – сказала я в пустоту, – хороший разговор.





Глава 31. Кейси




На следующий день, в понедельник, я приехала в горячий цех ровно в полдень, держа в руках два пакета от Skinny FATS: куриные салаты с рукколой и каперсами для себя и Джоны, салат с курицей в панировке для Тани. Мне пришлось жонглировать сумкой и подносом с тремя коктейлями, когда я открыла раздвижную дверь горячего цеха. Она скрипела и протестовала, и только каким-то чудом мне удалось ничего не пролить.

Таня и Джона работали на противоположных концах паяльной трубы. Глаза Джоны были сосредоточенно прищурены, когда он перекатил стекло и придал ему форму.


– Воздух, – сказал он.

Таня дунула в трубку. Стекло разбухло.

– Вот здесь, – сказал Джона, не отрывая глаз от изделия, – идеально.

Когда им можно было спокойно прерваться, я подошла.

– Эй, кто-нибудь голоден?

Таня заключила меня в объятия, пахнущие потом и горелой бумагой.

– Ты балуешь нас своими обеденными визитами. Не то чтобы я жалуюсь…

Я обняла ее в ответ, думая: теперь у меня здесь пятеро друзей. Я никогда не оставалась в одном месте достаточно долго, чтобы завести так много.

Я посмотрела через плечо Тани на Джону. Он улыбнулся сам себе, как будто был удовлетворен, и повесил трубку на стену. Он присоединился к нам и поздоровался.

– Skinny FATS, – сказала Таня, роясь в сумках, – мне нравится это заведение, – она вскинула голову, – подожди, что только что произошло?

– Ничего, – ответил Джона, снова целуя меня.

– Это только что случилось снова, – она перевела взгляд с него на меня и обратно.

– Когда это случилось?

Я рассмеялась.

– На выходных.

– Дважды в воскресенье, – добавил Джона.

– О боже мой! – я закатила глаза, глядя на него.

– Боже мой! – Таня снова обняла меня, а потом притянула к себе Джону, – я так рада за вас, ребята. Это потрясающе.

– Нет, это всего лишь обед, – сказал Джона, роясь в сумке и доставая апельсиновый коктейль. Он поднял бровь, глядя на меня, – у них что, кончился эль?

Зазвонил сотовый. Он выудил его из заднего кармана и посмотрел на номер.

– Это Эме, – сказал он, – хей, это Джона… – он вышел из горячего цеха, где постоянно шипели горящие печи и работал кондиционер, чтобы ответить на звонок.

– Кто такая Эме? – спросила я Таню, когда мы расставляли обед на складном столе, подальше от огня и подносов с жидким стеклом.

– Эме Такамура, – сказала Таня, откусывая кусочек салата, – она куратор галереи в Wynn, где будет выставлена инсталляция Джоны.

Я выпучила глаза.

– Его инсталляция будет выставляться в Wynn? Разве это не большой роскошный отель?

– Супербольшой и суперроскошный, – сказала Таня, – Джона тебе не сказал? – она фыркнула, когда я покачал головой, – кто бы сомневался. Он скромен до ужаса. Так или иначе, Эме пронюхала о нем через Карнеги и, увидев некоторые его работы, решила разместить его проект в Wynn Gallery.

– Это невероятно.

– Что невероятно, так это ты и Джона. Я так рада за вас, ребята, что не могу этого вынести.

– Ты, кажется, удивлена, – сказала я.

– Ты шутишь? – сказала она с полным ртом зелени, – я в шоке. Я честно думала… – она замолчала, вытирая рот салфеткой.

– Что ты думала?

Таня посмотрела на меня, затем повернулась к двери, где мы могли видеть расхаживающего и разговаривающего Джону.

– Джона, которого я знаю, всегда был таким серьезным. Всегда был сосредоточен на своей работе, понимаешь? С тех пор как ты вернулась в город, он стал другим. Он улыбается еще шире. Смеется еще больше. Он всегда был умником, но теперь он стал добрее и мягче. Он все еще работает на износ, и меня заставляет, но будто какая-то тяжесть или тень исчезла. А теперь узнаю, что вы двое вместе, – она покачала головой, – не каждый день он впускает кого-то нового в свою жизнь. Ты первая со времени нашего с ним знакомства. Это невероятно. Может быть, теперь он передумает и впустит всех остальных снова.

– По крайней мере, для его инсталляции, – сказала я, – хочу, чтобы все это увидели.

– Я тоже. Он такой талантливый. И действительно хороший парень. Самоотверженный. Может быть, он даже слишком самоотвержен, пытаясь защитить всех, кто ему дорог, настолько, что пренебрегает собственным счастьем.

Дверь со скрежетом распахнулась, и вернулся Джона, нервно теребя в руках мобильник.

– Эме хотела получить отчет о проделанной работе. Я сказал ей, что еще две недели, и мы сможем начать переносить коробки на место проведения выставки.