Невеста призрака

– У вас был ребенок? – задала я вопрос, ненавидя себя за такую бесцеремонность.

– Нет. Никакого ребенка. Она вышла за другого, и вот поэтому-то я не искал тебя и не женился, когда впервые вернулся из Гонконга. Ты наверняка изумилась столь длительной помолвке, даже до гибели кузена. Но я считал, что так будет лучше. Видишь ли, тогда я не знал тебя.

Он улыбнулся мне – той медленной таинственной улыбкой, которая очаровала меня в самом начале. Я не сдержалась. Приблизилась и обвила руками его шею. И тогда он поцеловал меня, задержав губы так, что мои щеки загорелись.

– Ты похожа на школьницу, – сообщил Тиан Бай, дергая мои косички. – Когда поженимся, зачеши волосы наверх.

Позднее я упрекнула себя за то, что побоялась задать вопрос о смерти кузена. Когда мы были вместе, все казалось лишь дурацким подозрением, но, оставаясь в одиночестве, я снова терзалась. Также я желала знать, каким было его лицо в мое отсутствие. Не могла забыть тот холодный оценивающий взгляд, брошенный Тиан Баем на Фэн в моем теле, и вновь гадала, правда ли он не заметил нашего обмена душами.

Я по нынешней привычке обыскивала дом. Обшаривала его с момента возвращения – и вот так обнаружила тайники самозванки. Но драгоценности меня не интересовали. Я искала чешуйку Эрлана. Как и Чендана, она исчезла, едва я обрела тело, и как ни старалась, найти ее не могла. Я боялась, что обронила ее в Букит-Чина среди могил, и даже убедила няню вернуться со мной в храм По Сан Тэн – якобы отдать дань уважения. Всю дорогу туда и обратно я неистово высматривала чешуйку на дороге, но ничего не увидела. Я даже не была уверена, где именно упала с Ченданы и где Эрлан отдал мне часть собственной жизни.

Больше, чем чего-либо еще, я желала встречи с драконом. Желала увидеть его безразмерную шляпу, услышать язвительные реплики. Побранить его за долгое отсутствие без единой весточки. Я говорила себе, что он всегда возвращался ко мне, даже с края могилы. Конечно, он придет, хотя я боялась, что причин для этого уже нет. У меня накопились вопросы. Действительно ли Лим Тиан Чин подал иск в загробный суд на Тиан Бая за убийство, как грозился? И нужна ли я как свидетель против господина Оуяна и Старого хозяина? Об этом мог рассказать только Эрлан. Но его последние слова только подчеркнули тот факт, что он хотел сохранить меня ради своих отчетов.

Меня одолела невыразимая печаль. Хотела бы я никогда не видеть его лица, однако оно словно каленым железом отпечаталось в моей памяти. Он предупреждал меня не смотреть. Почему же я не послушала?

В прочитанных китайских сказках отношения между духами и людьми зачастую были в высшей степени несчастливыми. Цветок нимфы хризантемы срезали, принцесса пчел вернулась в свой улей, и даже счастье пастуха и его небесной невесты оказалось кратким. И все-таки каждый раз, когда ветер дул достаточно сильно, чтобы заскрипели ставни, или ливень обрушивался на дом, я бежала к окнам.

Но Эрлан не приходил.





Глава 37




Мы с Тиан Баем должны были пожениться через два месяца. Я стремилась отложить свадьбу, приводя в качестве оправдания свою болезнь и не окончившийся годичный траур по Лим Тиан Чину. Нареченный ответил, что все обдумает. А пока что няня и я сели за шитье моего приданого. Ама ликовала. Я все-таки собиралась замуж, хотя мой восемнадцатый день рождения прошел незаметно из-за выдуманной хвори. Ее честолюбивые мечты увидеть меня первой женой в богатом доме наконец-то сбывались. Отец расхаживал с таким видом, словно с его плеч свалился громадный груз. Даже Старый Вонг меня похваливал, но время от времени и бранил. Однако порой, видя просачивающийся в окно спальни лунный свет, я чувствовала, как слезы жгут глаза. А иногда, сидя рядом с Тиан Баем, я едва могла посмотреть на него прямо.

В этом году дожди лили как из ведра. Сезон муссонов начался рано, и улицы превратились в месиво. Одежда, вывешенная на просушку, оставалась из-за сырости такой же влажной. Ама вздыхала и приговаривала, что приданого мы вовремя не получим. Другие девушки большую часть детства проводили, собирая в сундучок искусно вышитые предметы, от салфеток до альковного полога, но мне похвастаться было нечем. Наконец она отбросила слабую надежду на то, что мы успеем сшить приданое до свадьбы, и решила нанять белошвейку. И все же няня ужасно стыдилась того, что в такой день я не смогу показать творения своих рук.

– Твоя мама сделала все сама, – сказала она. – Даже соорудила пять пар вышитых бисером комнатных туфелек!

Я видела эти туфельки, расшитые невероятно крошечными бисеринками. Надеяться на то, что я смогу такое повторить, было бессмысленно, пусть Ама и жаловалась на растрату моего времени во время уроков отца. Втайне я думала, что если бы он не обучил меня чтению, то с расшифровкой письма двоюродного деда Лим Тиан Чина на Равнинах мертвых ничего бы не получилось. Однако я жила не в том мире, хотя порой вздрагивала при мысли, что после замужества обреку себя на посмертное пребывание в призрачных залах особняка Лим. Так или иначе, другие вещи требовали моего внимания. Я намеревалась вступить в брак, стать женой и, если все сложится удачно, – матерью. Друзья и соседи поздравляли отца с таким счастливым союзом. Мне, по их словам, крайне повезло. Больше всех в Малакке.

Во мне родилась надежда на то, что эти приготовления дадут возможность встретиться с Ян Хон. Вопросов к ней было много, а больше всего – о чашке, которую она спрятала у себя в комнате. Похоже, Тиан Баю нравилось, что я так полюбила его кузину, и все-таки он был не склонен назначить визит в дом Лим.

– Когда поженимся, ты туда переедешь, – сказал он. – Нет нужды спешить. Моя тетушка больна.

Я не смогла удержаться от предательских мыслей: а не старается ли он оградить меня от тетушкиного неодобрения или удержать от расспросов внутри семьи? Или, что еще более зловеще, не вмешался ли дух Лим Тиан Чина, до сих пор, вопреки обещаниям Эрлана, витающий в особняке. Но чем нежнее Тиан Бай разубеждал меня, тем решительнее я стремилась к разговору с Ян Хон.

И вот, стоило Старому Вонгу обмолвиться о том, что он пойдет возвращать формы для торта в дом Лим, я вызвалась сопровождать его. Из всех окружающих он единственный глубоко проникся моими проблемами, хотя я не решилась посвятить его во все детали. Повар надул щеки.

– Маленькая мисс, все наконец-то повернулось удачно. Стоит ли вам копать дальше?

Не глядя ему в глаза, я кивнула.

– Ну, похоже, в последнее время вы знаете, что делать, – бросил он и, к моему изумлению, не стал развивать эту тему.

В особняк Лимов мы вошли через служебный вход. Слуги, приняв меня в простой одежде за помощницу повара, почти не обратили внимания. Я была этому рада. Последнее, что я хотела, – оказаться в какой-то пышной гостиной и завести светскую беседу с многочисленными родственниками Лим, потеряв шанс на личный разговор с Ян Хон. Анонимность утешала и в другом смысле, напоминая о времени, проведенном на кухне призрачного особняка. И в сотый раз я размышляла о том, какой показала себя мама, и о нашей вероятной встрече в этой жизни.

– Ян Хон здесь? – спросила я у лакея.

– Она в саду.

Я никогда не бывала во внешнем саду и, вероятно, не разыскала бы ее без помощи сопровождающей служанки. Мы долго шли по аллеям, мимо увитых зеленью беседок, по исхоженным широким газонам. Последние были оформлены в английском стиле: траву выровняли тяжелыми катками и подстригли так, что она напоминала коротенькую шерсть на кошачьем загривке. Как и в остальных дорогих домах по Клебанг-роуд, просторные лужайки выходили к морю. Единственное, что отделяло их от обрыва внизу, – низкая ограда, укрытая буйными зарослями бугенвиллеи. Ян Хон оказалась рада и немного удивлена моему приходу, хотя ее лицо было тусклым и одутловатым.

– Я собиралась позвать тебя в гости, – промолвила она, – однако мачеха заболела.

– Чем тут занимаешься? – полюбопытствовала я. Место было укромное, вдали от дома, за кипой деревьев.

– Проверяю ограду. Недавние дожди были такими сильными, что произошло несколько оползней. И погляди-ка вот на это.

Подойдя к ней, я увидела рваный разлом, открывшийся в рыхлой земле. Он вел в узкую скважину, такую глубокую, что со своей точки я не могла разглядеть дна. Бока были до странности ровными, и я поняла, что передо мной открылся заброшенный колодец. Оползень разрушил верхнюю часть, так что она стала похожа на кривой колпак, резко съезжавший внутрь.

– Давным-давно, во времена дедушки, здесь стоял дом – всего полмили от берега. Но море сожрало его без остатка, – сообщила Ян Хон. – Вскоре и этот исчезнет.

Я поразилась тому, что колодец устроили так близко к морю, однако наш климат настолько влажный и знойный, что под землей образовалось множество впадавших в океан источников. Нетрудно было выкопать колодец в любом месте, хотя именно этот давно высох. Мне стало интересно, где стоял старый дом и что произошло с его обитателями. Ушли ли они к возрождению или же на Равнинах мертвых у берега до сих пор высилось их жилище? Кожа покрылась мурашками, и вновь я поняла, что до конца дней буду возвращаться к этим мыслям.

Пока я рассматривала пейзаж, Ян Хон дала поручения служанке и отпустила ее. Контраст между осыпавшейся землей и ухоженными газонами за рощей был разительным.

– Когда мы были детьми, то играли тут, – сказала Ян Хон. Ее глаза словно всматривались в далекие воспоминания. – Это было нашим тайным местом. Конечно, колодец тогда не был таким. Его стенки были еще целыми. Поговаривают, будто здесь водятся призраки и что одна женщина в нем утопилась.


– Это правда? – спросила я. Теперь, увидев привидения, я легко могла вообразить голодного духа, тощего и длинноволосого, привязанного к старому колодцу.

– Разумеется, нет. Но нам нравилось пугать друг друга. Я считала, будто женщина погибла из-за любви, а вот Тиан Бай настаивал, что она – ведьма, которая до сих пор обитает на дне.

– А Тиан Чин? – Я хотела больше узнать об их отношениях.

– Ой, он был плаксой и ябедой. Младше нас обоих. Однажды мы его разыграли. Сказали, что здесь есть секретный проход, и если Тиан Чин подождет, мы покажем его. Но мы убежали обратно в дом. Тиан Бай хотел вернуться и забрать его, но шел обеденный час, и мы забыли.

Я вообразила Лим Тиан Чина: толстый испуганный ребенок, дрожащий у старого колодца в сгущающейся тьме. Наверное, та обида была лишь одной из многих, которые он затаил против Ян Хон и Тиан Бая.

– Очень жестоко, – сказала я.

– Да, видимо. Мы сожалели об этом, но он донес старшим, и мой отец нас наказал. Мне-то не сильно досталось, а вот Тиан Бая так избили, что он не мог сидеть два дня. – Она говорила ровным голосом, куда более откровенно, чем можно было ожидать. Но, возможно, все из-за того, что я теперь стала невестой Тиан Бая и Ян Хон считала меня союзницей. Она и не подозревала, что я приходила в этот дом в облике призрака, слонялась вокруг и шпионила за ней. Устыдившись, я ощутила еще большее нежелание расспрашивать ее о смерти Лим Тиан Чина.

– Что будете делать с этим колодцем?

– Раз уж он теперь настолько разрушен, нам придется огородить этот участок стеной. Мне придется сказать об этом Тиан Баю. Его сейчас нет, но вскоре он должен вернуться. Почему бы тебе не подождать?

Втайне я радовалась его отсутствию. Расспрашивать Ян Хон было и так достаточно неловко; несколько раз я начинала говорить, но останавливалась. Но я четко знала, что время на исходе. Возможно, это мой последний шанс поговорить с ней до свадьбы. Мой последний шанс перед тем, как шагнуть в полную подозрений жизнь.

И, затаив на миг дыхание, я стала взахлеб рассказывать историю о тревожном сне. О сне, в котором Лим Тиан Чин поведал мне о своем убийстве. Она звучала достаточно расплывчато и по большей части содержала правду. Я внимательно наблюдала за Ян Хон, но, несмотря на легкую бледность, выражение ее лица почти не изменилось.

– Ты веришь в такие вещи? – спросила она, трогая тонкий бутон бугенвиллеи.

– Не знаю, – ответила я. – Он был расстроен, что ни говори. И очень зол на Тиан Бая.

Она нахмурилась.

– Если это действительно был призрак, я не удивлена его стремлению напакостить. Он всегда был таким.

– Но он сказал, будто чашка у тебя.

Ян Хон выглядела ошарашенной. Затем выражение ее лица стало до странности вызывающим.

– Он и меня обвинил?

– Так чашка действительно у тебя? – Мой пульс участился. Если она солжет, я пойму, что ей не стоит доверять.

– Да. У меня. – Она окинула меня оценивающим взглядом. – Это часть маминого приданого. Чашка ему понравилась, и она отдала ее. Когда он умер, я лишь забрала свое. Он не должен был получить ее первым. – В голосе звучала сильнейшая горечь, и я вспомнила неприязненный взгляд Ян Хон в сторону мадам Лим на лестнице.

– Тиан Бай подсыпал туда что-то? – Слова повисли между нами, словно отравленные цветы. Все сказано, и отступать уже поздно.

Она презрительно ответила:

– Тиан Бай никогда бы так не поступил! Ты хоть знаешь обо всем, что он ради тебя сделал? Он уже выплатил долги твоего отца. Если ты бросаешься такими обвинениями в его сторону, то не заслуживаешь его в качестве мужа!

– Тогда, быть может, ты подсыпала что-либо? – надавила я, понимая, что сжигаю все мосты. После такого Ян Хон никогда больше не посмотрит на меня по-дружески. Мысль причиняла боль, однако я отчаянно хотела узнать истину.

Ее взгляд стал ясным и острым.

– Если я скажу «да», кто тебе поверит? Но предположим, что я на самом деле имела зуб против Тиан Чина. И что с самого детства мы с мамой были вынуждены прислуживать ему и мириться с его требованиями и оскорблениями, поскольку он – сын первой жены. И предположим, что однажды он симулировал болезнь, и я решила его наказать. Я вполне могла что-то подсыпать ему в чай. Но все это, конечно, чистой воды предположения.

Она протиснулась мимо меня, затем остановилась.

– Если снова увидишь призрак Лим Тиан Чина, передай ему – я рада его гибели.

Лишившись дара речи, я могла только смотреть, как Ян Хон молча уходит, но не прошла она и десяти шагов, как из рощи показалась женщина. Кузина жениха резко остановилась, хотя новоприбывшая ее игнорировала. На миг я задохнулась, думая, что передо мной голодный дух. Дух той девушки, которая, по словам Ян Хон, умерла в колодце. Потом поняла: костлявая фигура и распущенные жидкие волосы принадлежали мадам Лим.

Ее некогда пухлые щеки впали, а пышное тело истаяло почти до состояния мешка с гремящими костями. Вместо дорогой кебайи на ней была бесформенная сорочка с запачканным едой воротником. Я слышала о ее болезни, но это создание чудовищно отличалось от надменной дамы, которая всего несколько месяцев назад пригласила меня поиграть в маджонг. Она проковыляла вперед и вцепилась в мое запястье с удивительной силой. Я вздрогнула, но не посмела стряхнуть ее руку.

– Итак, ты все-таки собираешься войти в эту семью. – Ее глаза блуждали по сторонам. – Не за того. Он не тот.

– О чем вы, тетушка? – Видя ее состояние, я поняла, отчего Тиан Бай пытался удержать меня вдали от своего дома.

– Я сказала – ты выходишь не за того! Предполагалось, что ты станешь женой моего сына. Но мой мальчик умер. – Рыдание, вырвавшееся из ее глотки, было жутким и лишало сил. – Он на самом деле умер. Больше не приходит ко мне во сне.

Я уставилась на нее, вспомнив, как Лим Тиан Чин хвастался собственным влиянием на мать. Несомненно, все это окончилось после инициированных Эрланом в мире духов арестов.

– Так будет лучше, – промолвила я по возможности нежно. – Позвольте ему уйти.

– Как я могу, если его убили? Я только что слышала твой разговор с Ян Хон. Ты тоже его видела!

Я встревоженно покосилась на оцепеневшую девушку.