Убить одним словом

– Путь неблизкий. – Она была права. Мы могли забрать мой велик у Элтона, но я был не в состоянии подвозить пассажиров, а путь предстоял долгий, да еще и сквозь холодный ветер в сумерках.

– Это мой единственный шанс, понимаешь? – Мы были на улице. Четыре корпуса «Миллер-блокс» остались позади. – Хочешь остаться здесь и ждать возвращения Раста?

Мне тоже не хотелось идти домой. Я знаю, где ты живешь. Вот что он сказал мне. И никакое место теперь не казалось безопасным, когда где-то неподалеку был Раст, выжидавший подходящего момента.

– Серьезно, он все знает. Он заранее знает, что мы идем, и он знает, как все исправить. Я не могу объяснить лучше. Просто доверься мне. – Я мог объяснить лучше, но она бы решила, что я сумасшедший, и не пошла бы со мной.

Миа вновь остановилась, и я не стал говорить «поторопись».

– Если он знает все и он знает, что мы придем на три дня раньше, то почему он просто не встретит нас прямо здесь?

– Я… – Она была права. – Ты права, – сказал я. Она была не просто права, а совершенно права.

Из-за угла Стэйшн-роуд выехала черная «BMW» c тонированными окнами и понеслась в нашу сторону, резко остановившись перед нами, так что колеса заскрипели.

– Черт! – Я напрягся, готовый убежать. У Раста машины не было. Он едва подходил по возрасту для водительских прав. Миа уже было восемнадцать. Должно быть, это Мешок. Он позвал Мешка!

Окно водителя опустилось.

– Забирайтесь.

Это был Димус.



Далеко мы не отъехали, остановились рядом с кварталом, где жил Элтон. Димус припарковался в переулке.

– Это же тот самый! – прошипела Миа в тот же момент, когда залезла в машину. – Из парка. – И тут ее осенило: – Ты хотел, чтобы я встретилась с ним?

– Поверь мне, – прошипел я в ответ. – Он сможет помочь. Он знает все.

Димус припарковался, выключил двигатель, обернулся и посмотрел на Миа. Некоторое время он молчал, просто смотрел на нее. Должен признать, это и правда выглядело жутковато.

– Что? – раздраженно спросила Миа. У нее был тяжелый день, и только Димуса ей еще не хватало.

Я ожидал, что он поморщится, как обычно, но он просто улыбнулся. Широкой, счастливой, глупой улыбкой.

– Загадай число, Миа, – сказал я. – Любое число. Он отгадает.

Выставлять себя дураком и так неприятно. Смотреть, как ты сам себя выставляешь дураком, еще неприятнее.

Миа поморщилась:

– Ну ладно, человек-дайс. Какое число я загадала?

– Я не знаю, – сказал Димус.

– Что? Как это ты не знаешь? – Я вытащил забытый D6 из кармана. – Назови число. Покажи ей!

– Это не сработает, Ник. – Он покачал головой.

– Почему нет? – В животе у меня заурчало. Тошнота вернулась после всех переживаний.

– Мы отклонились от сценария? – Если он этого не помнит, то мое выздоровление больше не гарантировалось.

– Нет, – сказал Димус, не смотря на меня. – Я не знаю, какое число ты загадала, Миа, и я не знаю, какое число выпало бы на дайсе. Но я знаю многое о тебе. Я знаю, что у тебя нет любимого цвета. Я знаю, что у тебя был кролик по кличке Мистер Вофля, когда тебе было шесть лет. Я знаю, что твоя тетя Мэй умерла от передозировки героином, хотя ты всем рассказываешь, что она попала в аварию.

Миа потянулась к двери.

– Ник, уведи меня отсюда. Этот извращенец наблюдал за мной. Копался в моих вещах.

– Я знаю о Роберте Уилкинсе под кустом остролиста, Миа. Ты никому об этом не рассказывала. Ты никому не рассказывала, как тебя щекотали ниже спины старые листья или как ты увидела большую оранжевую многоножку в дупле этого остролиста, и Роберт пытался убедить тебя, что это волшебство. Откуда я могу это знать? Ты никогда этого не записывала.

Миа уже почти выбралась из машины, в которую через открытую дверь дохнуло с улицы холодом. Она остановилась.

– Как вы это делаете? Вы мысли мои читаете?

Голос Димуса изменился, стал мягче:

– Я знаю, потому что ты мне все это расскажешь. Я не знаю, какое число ты загадала, потому что об этом ты мне не рассказывала.

Миа вернулась на свое место и захлопнула дверь; она все еще была зла, но любопытство брало верх.

– Что за херня тут творится?


– Я путешественник во времени, Миа.

– Ты ненормальный!

– Миа, я знаю о землянке во дворе твоего дома в Баркинге, где ты жила, когда тебе было два года. Я знаю, что ты влюбилась в Cьюзи Сью[12] и поклялась никому никогда не рассказывать об этом. Либо я умею читать мысли, либо ты сошла с ума, либо же я вернулся из того времени, где ты уже кому-то это все рассказала. По сути, раз уж мы только что рассказали их молодому Нику, ты можешь допустить, что я узнал их от него.

Я сидел молча, наблюдая за их диалогом, и не мог понять, почему Димус скрывал тот факт, что он – это я. И почему до Миа это до сих пор не дошло.

– Но… – Миа нахмурилась, не в силах облачить свои возражения в слова. Она откинулась на сиденье. – Расскажи мне.



Судя по рассказу Димуса, когда ты путешествуешь в прошлое, в своей точке назначения ты оказываешься точно так же, как Джеймс Кэмерон предсказал в своем «Терминаторе». С голой задницей.

– Думаю, он попал пальцем в небо. Ему просто хотелось показать всем мышцы Арни. Но суть в том, что это работает только для живых организмов. Уравнениям, которые управляют вселенной, нет дела до времени. Для них нет «сейчас», нет прошлого или настоящего, есть только решение уравнения. Так видят мир камни. Так видят мир атомы, планеты, звезды, антиматерия, темная материя. Никому из них нет дела до «сейчас». Время – это просто переменная. Мы создаем сейчас. Сознание создает сейчас. Мы живем в нем, и мы можем при достаточных затратах энергии его сдвинуть.

Я тщательно выбрал место, в которое вернулся, равно как и время. Я материализовался недалеко от полицейской станции на Уоткинс-стрит в три часа утра первого января. Они решили, что я был пьяным празднующим, и посадили меня в камеру, накрыв одеялом. Утром, когда они не смогли добиться от меня ничего внятного, они нашли для меня старую одежду. Очень плохую одежду, должен сказать. И выдворили меня восвояси. – Димус хитро подмигнул мне с таким видом, как будто я должен был понять какое-то тайное послание, спрятанное между строк. – Я немедленно направился на ипподром Лэдброукс на Уайт-Лэйдис-роуд. Я запомнил результаты нескольких скачек, а скачки на Новый год всегда популярны.

– Но у вас не было денег, разве не так? – спросила Миа, оглядывая его тяжелым недоверчивым взглядом.

– Не было. Мне даже не разрешили войти. Честно говоря, пахло от меня плохо. Но прежде чем начались первые забеги, я выкрикнул победителя через дверь. После третьего забега несколько игроков вышли в коридор и спросили мое мнение насчет победителя следующего забега. Я им рассказал, условившись, что они мне отдадут четверть своих выигрышей. После этого у меня появились деньги, потом появилось много денег, а потом множество друзей, которым не было дела до того, насколько я смердел.

После этого мне надо было найти место, где я мог бы жить исключительно за наличные и обустроить свою лабораторию.

– Лабораторию? – спросила Миа. – Да вы, похоже, безумный ученый. – Она похлопала по сиденью автомобиля. – Тогда почему это не «Делориан»?

– Что?

– Делориан, как в фильме.

– А. – Я понял, что она говорит про «Назад в будущее», но этот фильм вышел лишь месяц назад, и мне было не до того.

– Ты конструировал что-то, чтобы вернуться туда, откуда прибыл?

Димус покачал головой:

– Я конструировал пару вот таких предметов. – Он потянулся к пассажирскому сиденью и взял с него устройство круглой формы: довольно тяжелую вещь, похожую на металлический ободок на голову, к которому крепилось несколько коробочек и цилиндров с внешней стороны, соединенных кабелями. Он выглядел довольно-таки кустарно сделанным и не рассыпался во многом благодаря большому количеству изоленты.

– Мне пришлось сымитировать конструкцию с помощью современных для вас материалов, прежде чем я пришел с вами встретиться. Это было непросто. Но технология, которой я привык пользоваться, требует развитой инфраструктуры, и развивать такую здесь… это изменило бы будущее. А именно этого я не хочу.

Миа снова хлопнула по сиденью.

– Минутку, – потрясла она головой. – Мне плевать на твои примочки. Мне важно, что если хоть что-то из этого реально, то почему какой-то чувак из сраного будущего прибыл сюда, преследует Ника, разговаривает со мной в машине?

И правда. Это был важный вопрос, и я до сих пор не мог на него ответить, хоть путешественником из будущего был я сам.

Димус уставился на нее, пытаясь подобрать правильные слова:

– Мне нужно записать твои воспоминания, Миа.

Миа выскочила из машины так быстро, что у меня даже не было возможности возразить, если бы я захотел. Она оставила дверь открытой и побежала по аллее между двумя рядами жилых домов.

– Тьфу. – Димус положил свой научно-фантастический обруч обратно на сиденье. – Неплохо прошло, что сказать…

– Ну серьезно, ты знал, куда подъехать, чтобы подвезти нас… но ты не ожидал этого? – Очевидно, что с возрастом я заметно поглупел.

Димус вздохнул:

– Эти устройства умеют не только записывать, но и стирать воспоминания. В какой-то момент в ближайшем будущем ты решишь стереть свои воспоминания о недавних событиях. Мои воспоминания о них. Сделав так, ты позволил мне действовать, как я сочту нужным, не соскочив в тот же момент с моей временно`й линии. Я больше не обязан придерживаться сценария. Ничто уже не должно происходить в соответствии с моими воспоминаниями… потому что я уже не помню, что было потом. Тем не менее события должны разворачиваться так же, как я их помню в более долгосрочной перспективе.

– И почему же я решил стереть свою память вплоть до определенного момента, между тем как Миа зашла в автомобиль и вышла из него?

– Ты решил сделать это именно так, потому что ты помнил, как прошел наш разговор, и осознал, что если ты не сотрешь свои воспоминания в точности так, как я описал, то ты уже не станешь мной, и твое излечение от лейкемии не будет гарантировано, и все мои планы рухнут…

– Если я куплюсь на это… и это очень большое «если», то почему ты не помнил, что Миа нуждалась в деньгах, и не дал их ей? Это уберегло бы нас от многих неприятностей.

– Вспомни, я вообще не должен ничего из этого помнить. Как только я прибыл сюда, должна была возникнуть совершенно новая временна`я линия. Так устроен мир. Если новая временна`я линия не возникает, ты начинаешь утопать в парадоксах, ты попадаешь в бесконечную петлю сомнений в своих действиях. Вот почему этого не может произойти. Но оно произошло. Каким-то образом эта петля застыла на месте, и мы остались с тем, что получили, когда волчок перестал вертеться. – Димус беспомощно поднял руки. – В течение следующих нескольких дней ты будешь вновь и вновь спрашивать себя: «Почему он не поступил так?», «Почему он просто не вернулся в свое время?», «Было бы гораздо проще, если бы он…». И ответ на все эти вопросы до единого одинаковый: да, было бы лучше, но я это помню по-другому, и поэтому я так не поступил. Потому что если я не буду делать то, что помню, то мы окажемся в другой временно`й линии, не в моей, и ничего из того, что я буду делать здесь, никоим образом не повлияет на будущее моей временно`й линии после того момента, как я покинул ее, чтобы вернуться сюда. – Он покопался в бардачке автомобиля и вынул оттуда толстую стопку десятифунтовых банкнот. – Я знал, что ей нужны деньги. Я могу дать ей денег сейчас. Я собирался это сделать… но она убежала.

После этого потока бессмыслицы, который вывалил на меня Димус, деньги казались твердым, осязаемым фактом. Чем-то, чем я мог воспользоваться.

– Дай их мне. Я попробую ее найти. Она не могла далеко убежать. – Я протянул руку за деньгами, которые он мне предлагал, пересел на место, где сидела Миа, и вышел из машины через ту же дверь, через которую она выбежала на улицу.

– Приведи ее в парк в воскресенье. Та же скамейка! – крикнул Димус мне вслед. – Скажи ей, что это она меня отправила в прошлое!