Ее вишенка

Я поджала губы, но не смогла сдержать ухмылку.

— Это было невероятно незрело и по-детски.

Уильям сделал жест «продолжай», кружа рукой в воздухе.

— Но было довольно забавно.

— Я так и знал! — заявил он, вскидывая кулак в воздух. — Я однажды видел это в фильме. И с тех пор мне хотелось это повторить. Оставалось лишь подождать правильную девушку, — я мудро промолчала. — Знаешь, — поторопился он продолжить, — ты классная, и не стала бы срывать свои трусики из-за такого пустяка. И ты не слишком разозлилась. У меня достаточный жизненный опыт с Мистером Бананом.

— С кем?! — вконец, обалдела я.

Мне пришлось сделать мысленное усилие, чтобы сосредоточиться и отложить вопрос о его замечании «правильная девушка». Хотя я умирала от желания допросить его, чтобы понять, что именно он имел в виду.

— Брюс. Парень глубоко религиозен в отношении использования в пищу бананов. Он любит их строго определенным образом. Имеет их в строго определенное время. Каждый день. Черт, да ведь именно так он и познакомился с Наташей. Она съела его банан в тот день, когда проходила собеседование на работу. Я почти уверен, что он нанял ее только для того, чтобы наказать за съеденный банан. Как бы глупо это ни звучало.

— Значит, ты сменил тему и ушел от ответа на мой вопрос, — надавила я. — Давай, колись. Что это для тебя?

Уильям усмехнулся и поднял брови.

— На самом деле я не знаю. Что бы мы ни делали, это немного ново для меня.

— Что? Да ладно. У тебя, наверняка, каждую неделю новая девушка.

— Не совсем так... — он опустил глаза, и на мгновение промелькнуло не свойственное ему смущение. — Скажем так, я никогда не предлагал работу женщине, которая мне понравилась. Я также обычно нетерпелив в том, чего хочу. Я либо получаю это, когда хочу, либо ухожу и двигаюсь дальше. Но не с тобой.

— Женщина, которая тебе понравилась? — мое сердце пустилось вскачь, словно я вернулась в среднюю школу и только что получила записку от мальчика, который мне нравился.

— Не смотри на меня так. Ты легко могла бы набить комнату людьми, которые рассказали бы тебе, какой я кусок дерьма. Может, ты была права, когда попыталась отшить меня.

Я повела бровью.

— Может, мне просто нужны твои деньги?

Уильям рассмеялся.

— Сомневаюсь в этом. Я узнал достаточное количество женщин, чтобы почувствовать эту конкретную черту с расстояния в несколько миль. Черт, ты даже не похвалила мою крутую квартиру. Кроме того, это ты пыталась отговорить меня от встречи с тобой. И это был не совсем удачный ход.

— Возможно, я просто более хитрая, чем золотоискательницы, которых ты встречал раньше.

Он поднялся и стал медленно приближаться ко мне, пока я не врезалась в стойку, чтобы избежать близости с ним. Овощи и курица шипели и шкварчали. Я понимала, что их нужно перемешать, но почему-то никак не могла сосредоточиться на этом. Я могла думать лишь о том, как пахнет Уильям, и что всего несколько минут назад я видела его обнаженным до пояса и мокрым после душа. С этим совершенством меня разделяло лишь небольшое пространство и несколько слоев одежды.

По мне пробежала дрожь.

— Хитрая, да? — переспросил мужчина. Его дыхание было теплым и мятным. С каждым слогом меня обдавало легким дуновением воздуха. — Судя по тому, что я вижу сейчас, ни в коей мере, — он почти лениво пробежал по мне глазами. Казалось, находиться так близко ко мне и оказывать на меня такое воздействие было для него чем-то вполне обыденным. — Итак, — сказал он, глядя на что-то в своей руке. — Кто такой «Г-ризли»?

— Что? — спросила я, совершенно сбитая с толку.

Я проследила за его взглядом. Он смотрел… на мой телефон?! Каким-то таинственным образом он оказался у Уильяма в руке. На экране появилось сообщение. К сожалению, части текста, показанного в предварительном просмотре, было достаточно, чтобы нанести большой эмоциональный ущерб.



Г-ризли: Уже упаковала мальчика? Нужны детальки…



— Г-ризли — на самом деле моя бабушка, — медленно произнесла я. — Она чувствует себя неловко, постоянно забывая слова, будучи старой леди. И обычно, изучая толковый словарь, вытаскивает из него какой-нибудь странный сленг, от которого мне хочется съежиться. Ей восемьдесят пять, и она меняет свое имя на что-то неловкое в моих контактах при каждой нашей встрече.

На его губах появилась усмешка.

«Боже, какие у него красивые губы».

Я поймала себя на том, что пялюсь на него. Я быстро опустила глаза, а потом бросила на него изучающий взгляд, надеясь, что он ничего не заметил.

— Понял. Г-ризли — это бабушка. А этот парень, которого ты пытаешься «упаковать»? Что это значит? Мешок для трупов? Мне стоит начинать волноваться?

— О том, что тебя положат в мешок для трупов? Или о другом парне?

— Вот дерьмо. И то и другое? Может, мы просто положим другого парня в мешок для трупов?

Я рассмеялась.

— Есть только один. Один парень, — сказала я, чувствуя себя глупо. В Уильяме не было ничего мальчишеского. За исключением, возможно, озорного блеска, который всегда мерцал в его глазах. — И я думаю, что она имеет в виду... Ну, вообще-то, давай притворимся, что да, это мешок для трупов.


— А-а-а, — потянул он, кивая головой. — Значит, ты сказала своей бабушке, что надеешься уложить меня в постель? Лгунья. Я практически проложил путь к своей кровати неоновыми вывесками, а ты прошла мимо каждой из них как Стиви Уандер (прим. слепой американский соул-певец).

— Это так бесчувственно звучит, — парировала я, но не смогла удержаться от смеха.

— Бесчувственность — один из моих многочисленных талантов. Но давай не будем менять тему. Почему Г-ризли думает, что ты пытаешься меня упаковать?

— Потому что она на грани безумия? — я попыталась уйти от ответа. — Я даже не сказала ей, как тебя зовут. Я старалась не воспринимать тебя ближе, чем допустимо.

— Понятно. Так что это за борьба, не говорить обо мне? Тебе часто приходится бороться с искушением думать и говорить обо мне? Особенно в ночные часы?

Я открыла рот, чтобы что-то сказать… кто знает, что… но запах подгоревшей еды одновременно привлек наше внимание.

— Черт! — прошипела я.

Уильяму пришлось отступить назад, чтобы у меня была возможность обернуться. Я убрала сковороду с огня, но блюду уже был нанесен неисправимый ущерб. Я включила вентилятор на полную мощность и оперлась ладонями о стойку, вздыхая при виде обугленной еды.

— Это по-каджунски (прим. готовится на сильном огне), — невозмутимо сказал он.





Глава 6




Уильям

Хейли заново приготовила ужин, а я отправил письмо на работу. Здесь я работал достаточно редко, и отправлять рабочие письма из дома было для меня не частым явлением. Думаю, на этой неделе я много чего делал впервые.

Мой адвокат прислал мне электронное письмо с темой «ДРУГОЕ...» заглавными буквами. Я проверил содержимое и увидел, что еще один человек предъявляет мне какие-то туманные юридические претензии. Это было еженедельным явлением, и я уже привык к этому. Если ты большая рыба, то маленькие рыбешки всегда будут искать способ откусить от тебя кусочек. Так уж устроен мир.

Конечно, время от времени я немного тупил. Но я никогда не был настолько глуп, чтобы красть деньги из собственной компании, когда она уже была гребаным печатным станком для наличных. Или делать что-то из той сотни вещей, за которые против меня возбуждались судебные дела.

Денег у меня было больше, чем я мог потратить. Буквально. Однажды я уставился на свой банковский счет и попытался мысленно сыграть в игру… потратить все свои деньги за год. Оказалось, что единственный способ достичь эту цель — купить небоскребы или мега-яхты оптом.

Печальная правда о ценности денег в мире была такова: люди запрограммированы постоянно хотеть большего. Больше вещей, больше власти, больше влияния. Нас учат, что деньги открывают любую дверь. Поэтому мы каждый день надрываем свои задницы ради этих целей, болтающихся перед нами как морковка на веревочке. А потом однажды, когда ты покупаешь недвижимость по всему миру, нанимаешь различных служащих и обслугу и приобретаешь все те вещи, которые всегда хотел иметь… что же остается?

Я мог бы рассказать это людям, но вряд ли кто-то захотел бы меня услышать. Они все равно упустили бы главное. Они бы подумали, что я никогда не знал, каково это… гадать, будет ли у тебя жилье в следующем месяце или еда сегодня вечером. Я знал это лучше многих. Правда, которую люди не хотели признавать, заключалась в том, что деньги — это просто еще один наркотик, который могла себе позволить лишь крошечная часть населения.

Я снова посмотрел на письмо. Юридические угрозы всегда заставляли меня думать о деньгах, потому что это был один из способов, которым я мог представить себе потерю своего состояния. Угроза моему богатству или нет?

Я никак не мог сосредоточиться на деталях. Мои глаза были намертво прикованы к заднице Хейли. Она довольно соблазнительно переступала с ноги на ногу от одной плиты к другой, грациозно наклонялась, чтобы вытащить пирожные из духовки, и как балерина на цыпочках добиралась до микроволновки. Это было прекраснее, чем любая опера или бродвейское шоу, в которых я когда-либо бывал. В этой заднице была поэзия. Две «щечки» в совершенной гармонии, работающие вместе для общей цели, защищенные от мира только душераздирающе-тонким слоем хлопка. В этих «булочках» тоже была тайна. Это были стринги под ее брюками? Трусики? Шортики? А какого они цвета?

Так много вопросов…

— Итак, — я взял быка за рога. — Твой преследователь — это закрытая зона для вопросов? Или я могу спросить, в чем его проблема?

Хейли вытерла о завязанный на талии фартук руки и заправила прядь волос за ухо.

— Это не самая пикантная история. Мы расстались, но это не было взаимно.

— Как долго вы были вместе до этого?

— Несколько месяцев.

Я потер подбородок.

— Значит, ты заявляешь, что это пикантная история, но готова выложить только ее сухую версию?

Она виновато улыбнулась.

— В этой истории нет ничего такого, ладно?

— Я в это верю. В тебе затаилась тихая монашка, которая тайно знает карате и может задушить тебя. Это очень сексуально.

Хейли издала удивленный смешок.

— Что?! Это так ты думаешь обо мне?

Я поднял ладони в знак капитуляции.

— Какой ответ убедит тебя не душить меня?