Обаятельное чудовище

Не обращая внимания на его выпад, умиротворенно пробую крем-суп. Затем поднимаю глаза на Тима и смотрю так, будто прослушала то, что он только что говорил.

— Черт! — парень ерзает на стуле. Придвигается ближе и тихо произносит: — Я не знаю, чего хочет твой папочка, и на хрена он тебя прислал, но так просто я не сдамся. Учти это.

— О, да, я понимаю… — Прижимаю к губам салфетку.

— И не позволю каким-то там колхозникам играть в моем клубе «И целуй меня везде, восемнадцать мне уже»! «IDOL» — приличное заведение!

— Ты, придурок, — не выдерживаю я, сминая пальцами салфетку, — мы просто могли выслушать, что скажет нам специалист! Вместо этого ты решил поступить как детсадовец! Обманул меня, примчался сюда, свернул переговоры. И ты думаешь, что теперь я стану с тобой договариваться? Черта с два!

— Да мне плевать!

— Заметно. — Бросаю я, качая головой. — Пора уже включать мозги, Тимошка. Давай-давай, раскочегаривайся. Самое время взрослеть.

— Как ты меня назвала? — Он кладет ладони на стол, будто собираясь его перевернуть.

Вместо ответа на его вопрос, я смеряю его взглядом, а затем снисходительно сообщаю:

— Даже несмотря на твою истерику, я готова дать тебе второй шанс. Давай договариваться.

Он скрежещет зубами, но все же убирает руки и наклоняется вперед.

— Никаких пенсионерских дискотек! — Ставит мне ультиматум.

— Хорошо. — Уступаю я. — Но мажорский клуб все равно превращается в доступный.

— Ладно. Пусть. — Говорит он задумчиво.

Все еще размышляет: проиграл мне или нет?

— Но больше никакой самодеятельности! Только попробуй сделать что-то и не поставить меня в известность! — Добавляет Тим.

Он так похож сейчас на капризного ребенка, выторговавшего себе кулек конфет и новую игрушку, что я невольно умиляюсь.

— И ты тоже. — Улыбаюсь я ехидно. — Любое действие за моей спиной будет расценено как разрыв нашего соглашения.

— Идет! — Парень довольно вскакивает.

Я отодвигаю суп и придвигаю жаркое. Пахнет вкусно.

— Не спеши. — Говорю голосом крестного отца. — Вопрос номер два.



— Чего тебе еще? — Оборачивается Тим.

Я жду. Неспешно подцепляю вилкой кусочки мяса и овощей и отправляю в рот. Жую. Дожидаюсь, когда парень, прорычав с досады, подойдет обратно, сядет и уставится на меня. И только потом любезно интересуюсь:

— А зачем нужно было прокалывать мне колесо?

Левицкий с довольным видом взмахивает руками:

— Импровизация!

— А-а-а… — Я поднимаю большой палец вверх. — Похвально. Ну, тогда ты с таким же энтузиазмом накачаешь его и скатаешься в шиномонтажку.

Он нахмуривается:

— Не маленькая, сама сделаешь.

— Ну, и отлично. — Тихо выдыхаю я. — Похоже, наше соглашение умерло, так и не вступив в силу.

Парень сузил глаза, сжал челюсти — видимо, хотел выругаться, но сдержался.

— Ты нарываешься, Гаргулья… — шепчет он.

— Ну, же. Будь мужчиной, Левицкий. — С улыбкой отправляю в рот еще кусочек жаркого и облизываю губы. — Убери, где нагадил.

— Ты…

— Почини мое колесо! — Твердо.

Его кадык дергается.


— Ладно…

Он встает.

— Подожди! — Останавливаю его.

— Что еще? — Недовольно.

Беру сумочку и достаю из нее подножку. Кладу прямо на стол перед ним:

— Прикрути ее на место, пожалуйста. Раз уж все равно собрался…

— Аргх… — Рычит он, подхватывая деталь со стола.

— До встречи на работе! — Ласково пою я, глядя, как он удаляется.

Слежу за уверенной походкой, скольжу глазами по крепким плечам, широкой спине, задерживаюсь немного дольше положенного на упругой заднице и цокаю языком.

«Да-а-а… Ужасно бесячий, но породистый. Понятно, почему ему девки сами на шею вешаются».

Не успеваю я отвернуться, как он ловит меня с поличным — оборачивается у самого выхода и сводит брови на переносице. Этот жест должен означать что-то вроде «как же я тебя ненавижу!», но я уже улыбаюсь своим фирменным «так тебе и надо», и парень отворачивается, удаляясь прочь.

Пусть идет, пока не передумал.

Отодвигаю от себя тарелку и прошу счет. Массирую пальцами виски. «Как же с тобой тяжело, Левицкий. И как же интересно. Нужно будет раскопать о тебе что-нибудь. Должны же быть у самовлюбленного плейбоя хоть какие-то слабые места?»





* * *


Когда я возвращаюсь в офис, Тима нигде нет. Моего мотоцикла тоже. Ключ от него, который оставался у охранников, Левицкий забрал.

Уже через пару минут работа поглощает меня с головой. Мы обсуждаем с Дашей необходимость установить камеры в зале, на кухне ресторана и на улице, куда выходят курить сотрудники. Нет, я не против, чтобы они это делали, но, когда в ресторане полная посадка, это вызывает только лишние проблемы.

Мы решаем вопрос с уличной вывеской, которую все забывают включать, когда наступают сумерки. Даша говорит, что Тим давно предлагал поставить ее на таймер, и я с удивлением ставлю Левицкому мысленный плюсик за сообразительность.

Вместе с Дашей мы составляем рекламный план по обоим заведениям. Уже вечер, но Тим все не появляется. Телефон не доступен.

Мы решаем вести инстаграм аккаунты ресторана и клуба. Обговариваем эти идеи, досконально и детально прописываем задачи. Смеемся, едим, работаем дальше. Спорим, кому можно доверить интернет-продвижение. Даша предлагает посоветоваться с Левицким, но его все еще нет.

Изучаем отзывы на наш ресторан в TripAdvisor. Отвечаем на комментарии, записываем недочеты, делаем выводы.

Отпускаю Дашу домой, вызываю к себе шеф-повара и бармена. Обещаю им повышение зарплаты, но напоминаю, что именно на их совести лежит закупка продуктов и алкоголя к выходным. Нехорошо, когда некоторые пункты меню в самый неподходящий момент оказываются «на стопе».

Ресторан закрывается, повара и официанты собираются домой. Иду в помещение клуба, чтобы еще раз осмотреть фронт работ. Делаю пометки в блокноте: что можно оставить без изменений, над чем следует потрудиться. Решаю, что можно обрадовать Левицкого тем, что глобально ничего не изменится. Мы оставим все, как было, лишь поменяем концепцию.

Выключаю свет и интересуюсь у охраны, не было ли Тима.

— Вот только приехал. — Сообщает Никита.

Выхожу на улицу. Вижу, как небо затягивают темные тучи. Неприятно веет вечерней прохладой. Делаю несколько шагов и останавливаюсь. Мой байк стоит у края тротуара. Подножка на месте, с шинами порядок, только вот грязный он весь — в брызгах глины, в пыли.

Где же Тим на нем гонял?

Осмотрев мотоцикл, возвращаюсь в здание. Нужно забрать ключи, сказать ему спасибо. Понимаю, что после всех его выкрутасов имею полное право не делать этого, но мне почему-то хочется увидеть Левицкого. Заодно поделиться с ним мыслями по поводу клуба.

Прохожу по пустым коридорам, вхожу в кабинет. Пусто. Иду, прислушиваясь к звукам, но в такой час большинство сотрудников уже разошлись по домам. Открываю незакрытые двери служебных помещений, но не нахожу никого. Заглядываю в клуб — тишина. Отправляюсь в кухню. Над столами темно, лампы не горят, и я их не включаю — хватает света из коридора.

Хочу уйти, но вдруг останавливаюсь. Прислушиваюсь к звукам, доносящимся из-за двери раздевалки для сотрудников кухни. Вхожу туда, щелкаю выключателем. Пусто. На дверцах некоторых шкафчиков небрежно навешана форма и другая одежда, но из персонала уже никого нет. И все же я слышу какой-то шум. Откуда?

Заворачиваю за угол, где притаилась еще одна дверь. Даша что-то говорила, что здесь что-то вроде крохотной душевой для работников или…

Пока я вспоминаю, что же там находится, мои пальцы уже дергают ручку на себя. Дверь распахивается слишком широко, чтобы можно было убраться отсюда незамеченной, и я замираю, не в силах отвести глаз от того, что вижу.

Тим без одежды. Он стоит в душевой, и сверху на него сплошным потоком льется вода. У него роскошное тело — крепкое, жилистое. Оно гораздо красивее, чем я могла бы представить. Твердый, плоский живот, а ноги будто каменные. Ярко очерченные мышцы на груди и руках плавно перекатываются под кожей от каждого движения.

Я так бесцеремонно пялюсь на него, что забываю о том, что мне здесь совсем не место. Но вот Левицкий трясет головой, стряхивая капли с лица, и неожиданно открывает глаза. Он смотрит, и мне бы бежать, но теперь я вижу его всего — в смысле, полностью! И меня буквально парализует от паники.

С нечеловеческим усилием я поднимаю взгляд на его лицо.

— П-прости…