Обаятельное чудовище

— А что, вообще, у вас произошло-то? — Дашка барабанит пальцами по папке с бумагами. — Помнится, я тебе миллион раз говорила, что ты совершаешь ошибку, постоянно угощая за свой счет всю эту братию. Ладно, Лолка — та всегда готова отработать. Отдать, так сказать, натурой. — Ласточкина неприязненно морщится. — Но, блин, что изменилось-то, Левицкий?

— А что изменилось?

— Ну, с чего ты решил щелкнуть по носу этим дармоедам?

Я смеюсь. Дашка и раньше не скрывала, что не питает особой любви к моим друзьям, а тут на радостях и вовсе решила открыто дать им честные характеристики.

— Я ничего не решал. — Зеваю. — Меня не обременяла возможность угостить их.

— Обязанность. — С умным видом поправляет Дашка.

— Да почему обязанность? Мне же было приятно.

— Да ты знаешь, почему! — Качает головой она. — Все твои понты! У вас же кто круче, того и уважают. Собрались к тебе на вечеринку? «О, Тим, дружище, оторвемся!» Покататься на папкиной яхте? «Собираем толпу!» Заказывайте все за счет заведения! «Е-е-е, Тима, гуляй, рванина!»

— Прекрати! — Я прячу лицо в ладонях и ржу. — Да все не так, Дашка! Ты сейчас прямо как твоя бабулька бухтишь. Кончай уже!

— Мы договаривались говорить друг другу только правду, помнишь? — Наклоняется вперед девчонка. — Ты никогда не врал, что у меня жирная задница, а я никогда не льстила тебе из-за твоих денег.

— Ты единственная, кому плевать на мои деньги. Остальных девушек они жутко заводят.

— Да, но нельзя же вечно все покупать за бабки? Ты состаришься, и у тебя так и не появится ничего настоящего.

— Что-то ты опять развонялась. — Морщусь я.

— Грубиян! — Дашка поджимает губы.

Поэтому мы с ней и дружим. Никому, кроме Ласточкиной, не удается терпеть меня настоящего.

— Это не я, это Марта. — Говорю я, задумчиво качаясь в кресле. — Эта придурочная решила позлить меня вчера своей очередной выходкой. Брать деньги с меня и с моих друзей было ее идеей.

Ласточкина оживляется. Хлопает глазами, открывает рот. В ее взгляде такой азарт, будто она только что услышала горячую сплетню.

— А ты?

— А что я? — Задумываюсь. — Не знаю…

— Ты разозлился?



Прочищаю горло.

— Сначала да… Но потом… — От воспоминаний о прошедшей ночи на лицо лезет идиотская улыбка. — Потом понял, что мне плевать.

— Ха! — Дашка радостно ударяет ладонями о папку с бумагами. — Ну, Марта! Ну, молодец!

— Считаешь, что я прогнулся под нее?

— Представляю, как ты психовал!

— Я? — Мотаю головой. — Вовсе нет.

— Нет? — Дашкины брови взлетают вверх.

— Нет. — Совершенно серьезно. — Так, может немного.

Подруга наклоняется на спинку дивана и противно хихикает.

— Что? — Спрашиваю.

— Ничего.

— Бесит, когда ты так делаешь. Вот, что ты ржешь, Ласточкина? Объясни!

— Нет. — Она обмахивается папкой. — Ничего.

— Да говори уже! — Меня начинает раздражать ее поведение.

— Вы хорошо сработались.

— С кем?


— С ней. С Мартой. — Прокашливается Дашка. — Она благотворно влияет на тебя.

— На меня никто не может повлиять.

— Нет, я вижу, что процесс пошел.

— Какой еще процесс?

— Она тебе нравится, да?

Я выпрямляюсь:

— Кто? Гаргулья? — Тяну носом воздух, давая себе передышку, чтобы придумать ответ и выглядеть естественнее, когда буду врать ей. — Ну, она… Она меня бесит, конечно. Но… в общем, она… она сексуальная. Да.

Дашка ухмыляется:

— Значит, хочешь затащить ее в постель?

— Ну…

— Ты же понимаешь, что это все испортит?

Я беру еще одну паузу. Набираю в рот воздух, мои щеки раздуваются. Выдыхаю я медленно и осторожно. Тяну время, собираясь с мыслями.

Вчера мы с Мартой долго не могли насытиться друг другом. И дело не в сексе. Дело в Марте. Она такая… порывистая и в то же время нерешительная. То набрасывается на меня голодной кошкой, то резко врубает тормоза. Для нее все как в первый раз, она будто по наитию действует. Пробует меня, потом отстраняется, смотрит пристально, а затем возвращается за добавкой. Эта девушка никогда не раскрывается полностью, она всегда держит дистанцию, даже когда тебе кажется, что ты обладаешь ею целиком и полностью.

Что будет, если рассказать Дашке о нас? И, в принципе, что такого? Мы ведь ни о чем не договаривались с Мартой. И не скрываем того, что между нами что-то было. Хотя и не обязались этого афишировать.

Я вез ее вчера домой на своем байке и ощущал настоящую эйфорию. Она так трогательно обхватывала меня руками, боясь упасть. А потом я хотел сделать то, чего обычно никогда не делаю — поцеловать ее на прощание. Но Марта ужасно нервничала: видимо, у нее строгие родители, которые не готовы к тому, чтобы кто-то целовал их дочь под их окнами.

Она виновато улыбнулась мне и скрылась в доме. А я уехал домой, опьяненный ее красотой и окутанный ее запахом. Мне даже не хотелось снимать рубашку на ночь, ведь та насквозь пропиталась ароматом ее кожи и волос. Так и уснул. И всю ночь видел во сне, как мы лежим вдвоем на кровати: ее голова на моей груди, и мое сердце от волнения бьется быстро-быстро. И говорим о чем-то, смеемся. И не важно, о чем. Потому что нам спокойно и хорошо. И мы в любой момент опять можем заняться любов… Чем? Чем?!

— Не может быть! — Вдруг восклицает Дашка.

Она разглядывает меня пристально, затем наклоняется вперед, хмурит брови и упирает руки в бока:

— Не может быть… Ты уже с ней спал!

— Что?

— Не отпирайся! Я вижу это по твоему лицу!

— Да не трахал я ее. — Рычу.

Ласточкина погружает пальцы в свою светлую шевелюру и качает головой:

— Можно считать, что этот клуб сдох, так и не заработав в полную силу.

— Почему?

— Потому что вы обязательно скоро разосретесь! Вот почему!

— С чего ты это решила? — Злюсь я.

— С того, что, если Марта не секс-маньячка, которой плевать на то, с кем спать, то очень скоро она к тебе привяжется! А ты… ты… — Дашка показывает на меня обеими руками. — Ты сам знаешь! Тебя прислали на нашу планету и запрограммировали на то, чтобы осчастливить как можно большее количество женщин, не обладающих умственными способностями! Да ты же трахаешь все, что обладает сиськами и минимумом интеллекта!

— Что за бред, Колбаса? — Не выдерживаю я.

— Она привяжется к тебе, а ты ее кинешь… Я же за вас обоих переживаю. У меня мало подруг, а Марта — она такая хорошая…

— Да не будет ничего такого! — Говорю я, пряча взгляд. Рассматриваю свою обувь. — Это было один раз, и больше не повторится.

— Один раз, и… ты больше не хочешь ее?

— Эм…

— Твою-то мать! — Восклицает Ласточкина. — Я так и знала!

— Даже если это повторится… — мне приходится прокашляться, чтобы закончить фразу. — Можешь быть уверена, что все будет нормально.

— А если ты ей реально нравишься? Думаешь, она будет таскаться за тобой как Лола? Ждать, пока у тебя освободится окошечко в твоем плотном расписании? Будет давать отставку другим парням, пока ты используешь любую возможность пофакаться с потаскушками из клуба? Ох, сомневаюсь! Марта — крышесносная, и потрясающе красивая, и умная, и веселая. Да мужики, когда она проходит мимо, шеи сворачивают! Она завтра поманит, и они все сбегутся толпой. Взять того же Борю или Игорька. Да любого из твоих друзей, Тима! Они ж ее на руках будут носить! А не как ты…

— Ты гудишь, как паровоз. — Я закрываю уши от звона ее голоса. — Помолчи хоть минуту, а?

— Она тебе нравится, Левицкий… — Продолжает охать Дашка. Подруга встает и начинает расхаживать по комнате. — Охренеть, не могу поверить! Завтра снег выпадет!