Он, она и пушистый детектив

За нею обнаружился складный светловолосый господин с проницательными глазами, какие и подобает иметь настоящему полицейскому при исполнении служебных обязанностей. Увидев эти серые неприятные глаза, Антуан съежился еще больше.

— Это дом Фредерика Мезондье? — осведомился молодой полицейский, прямо-таки сжигая слугу взором.

Еле слышным голосом Антуан подтвердил, что это именно так.

— Ваше имя и звание? — безжалостным казенным тоном продолжал полицейский. Как-то незаметно он просочился в дом и теперь наступал на Антуана, который пятился от него к двери гостиной.

— Антуан Валле, — пробормотал старик, угасая. — Я… я слуга. Господин Мезондье сейчас в Египте на раскопках. Он… он ученый.

Господин полицейский соблаговолил слегка притушить свой смертоносный взор.

— Мне известно, кто такой господин Мезондье, — сухо промолвил он. — И разумеется, я в курсе его заслуг перед Францией.

Судя по его интонации, если бы не эти неоспоримые заслуги, господин Мезондье заслуживал по меньшей мере немедленной казни через замуровывание заживо в египетский саркофаг. Однако Антуан сделал попытку улыбнуться.

— Простите, месье, но чему мы обязаны чести…

— Мы? — тотчас же подхватил въедливый тип. — Значит, вы в доме не один?

— Нет, — честно ответил Антуан и показал на пса, который стоял на пороге гостиной, с любопытством глядя на незваного гостя. — Есть еще Сарданапал. — Господин полицейский озадаченно нахмурился, и слуга поспешно пояснил: — Так его назвал господин Мезондье.

И тут случилось невероятное: господин полицейский улыбнулся.

…Он улыбнулся, и Антуан почувствовал, как у него отлегло от сердца.

— Любопытная у вас тут компания, я погляжу, — уронил полицейский. — Кстати, что вам известно о княжне Орловой?

Это было вовсе не «кстати», и слуга отлично понял, что скрывается за этим вопросом.

— Почти ничего, — ответил он, не погрешив против истины. — Кажется… то есть я почти уверен, что она живет где-то неподалеку.

— Так оно и есть, — подтвердил полицейский. — Княжна Мари Орлова, русская… богатая дама, между прочим… А проживает она в доме двести бис по улице Риволи.

И он вновь предпринял попытку испепелить Антуана своим убийственным взором, но на сей раз старик даже ухом не повел. Ибо даже самые смертоносные взгляды обладают способностью терять свою силу при слишком частом применении.

— Разумеется, вы ее не знаете, — добавил полицейский.

— Боюсь, — дипломатично ответил старый слуга, — что мы вращаемся в разных кругах.

— Ну да, ну да, — протянул полицейский, и взгляд его сделался еще более колючим. — А об Огюстене Бернаре вам что-нибудь известно?

— О ком? — искренне изумился Антуан.

— Огюстен Бернар — знаменитый вор, — пояснил полицейский. — Несколько раз мы выходили на его след, но нам пока не удается его поймать. Неужели вы не читали о нем в газетах?

— Э… — пробормотал Антуан в замешательстве, — дело в том, что месье Мезондье… не слишком поощряет… Я хочу сказать, современность его интересует меньше, чем…

— Ясно, — вздохнул полицейский. — Так вот, сегодня Огюстен Бернар пытался ограбить княжну Орлову.

— О боже! — воскликнул Антуан и на всякий случай побледнел.

— Но ему это не удалось, — продолжал его собеседник, — потому что ему в этом помешали. Вы!

— Я? — пролепетал старик. — Но как я мог…

— Все очень просто, — отозвался полицейский. — Огюстен Бернар проник в дом — как мы полагаем, под видом слесаря Монливе, которого вызвали чинить замок. Он запомнил расположение комнат, втерся в доверие к горничной Николетт и испортил другой замок. Дальше все просто: его снова вызывают, он отвлекает горничную, крадет драгоценности княжны и выбрасывает их в окно, рассчитывая подобрать их после того, как выйдет из дома. К несчастью, он не заметил человека, который прятался за деревом.

— Я не прятался! — возмутился Антуан. — Я слушал му…

И он умолк, поняв, что выдал себя с головой, с потрохами и прочими органами.

— Дорогой, дорогой господин Валле, — с бесконечно презрительной жалостью промолвил полицейский. — К чему все это? Вы же видите, я все знаю. Одного моего слова будет достаточно, чтобы вы оказались в тюрьме, откуда вам не выбраться до конца ваших дней. Вы старый человек, и я полагал, что вы окажетесь умнее. К чему вам эти украшения? Вы не знаете ни скупщиков краденого, ни ювелиров, которые согласятся взять их у вас и не выдадут вас полиции. Отдайте их мне, и мы разойдемся по-хорошему. Потому что, дорогой месье, — добавил он вкрадчиво, — мы можем разойтись и по-плохому. Но плохо от этого будет только вам.

Пес, откликающийся на имя Сарданапал, шумно вздохнул и опустил голову. Антуан беспомощно поглядел на него. Что, в самом деле, старик мог сказать этому молодому полицейскому?

— Я хотел вернуть эти украшения, — пробормотал Антуан. — Я вовсе не собирался…

Полицейский нетерпеливо кивнул:

— Разумеется, разумеется. Вы вернете драгоценности мне, а я отдам их хозяйке. Потому что, скажу вам по секрету, сегодня у меня еще много дел. Так где они?

Антуан с тоской поглядел на Сарданапала, как будто именно пес выдал его, и шагнул в гостиную. Полицейский остановился на пороге. Из-под стопки книг, которые были как попало навалены повсюду, старый слуга вытащил мешочек с драгоценностями и нерешительно повернулся к полицейскому.


— Я бы только… — начал Антуан неуверенно. — Не надо говорить, что я их брал, хорошо? Ведь я же ничего… Я только нашел…

Полицейский вздохнул и забрал мешочек из его цепких старческих пальцев, которые никак не хотели отпускать неожиданное сокровище.

— Я и понятия не имел, что их украли… — пролепетал Антуан и угас.

Сарданапал покосился на солнечный луч, падавший сквозь пыльное стекло, и чихнул. Полицейский спрятал драгоценности и сухо улыбнулся.

— Разумеется, вы никак не могли об этом догадаться, — сказал он. — До свидания, месье Валле. И в следующий раз, если под ноги вам упадет неожиданное сокровище, будьте поосторожнее. Мало ли кому оно принадлежит.

Он кивнул совершенно раздавленному Антуану, осторожно переступил через Сарданапала, стоявшего на пороге, и двинулся к выходу. Шаркая ногами, слуга проследовал за ним и запер дверь.

Полицейский вышел на улицу, поправил шляпу и приосанился. Дальнейшие его действия, вероятно, слегка озадачили бы Антуана, если бы тому вздумалось следить за незваным гостем. Меж тем тот двинулся не к дому двести бис, где хозяйка украденных украшений второй час оплакивала пропажу, а в совершенно противоположном направлении. Однако точности ради следует заметить, что далеко посетитель Антуана Валле все равно не ушел.

Недалеко от перекрестка с полицейским поравнялся фиакр — невзрачный, обшарпанный, с разбитым фонарем. Экипаж остановился возле тротуара, а затем случилось нечто совершенно неожиданное. Средь бела дня полицейский увидел разом все звезды, но причиной тому была вовсе не аномалия астрономического порядка, а чей-то крепкий кулак, с размаху въехавший ему в челюсть. Дело, впрочем, не ограничилось омерзительным и перечащим закону рукоприкладством, ибо через минуту прохожие могли наблюдать, как какие-то личности весьма подозрительного вида затаскивают в экипаж светловолосого молодого человека, причем последний сопротивляется изо всех сил. Полицейскому, который стал жертвой нападения, почти удалось вырваться, но тут какой-то угрюмый тип схватил его за воротник и швырнул внутрь, после чего захлопнул дверцу. Изнутри некоторое время доносились звуки борьбы, но в конце концов они стихли. Очевидно, банда, схватившая излишне ретивого стража закона, сумела заставить его замолчать, и методы, которыми она действовала, не оставляли никаких сомнений в ее намерениях.





3




— Так я и знала, — произнес укоризненный женский голос. — Это опять вы!

Полицейский, которого угрюмый тип с размаху бросил на пол, осторожно поднял глаза. Сначала он увидел изящные туфельки цвета слоновой кости, затем подол светлого платья, расшитого розовым и сиреневым, потом маленькую ручку, которая сердито стиснула расписной веер. Взор полицейского поднялся выше, еще выше — и наконец достиг лица. Оно принадлежало хорошенькой белокурой молодой даме с карими глазами, которые то ли от солнца, то ли от весеннего воздуха казались в это мгновение почти золотыми. За спиной дамы виднелись очертания фортепьяно. На пюпитре стояли растрепанные ноты. Кроме дамы, в комнате находились еще трое — растерянный дворецкий, полицейский Рейно, тот самый, который столь нелюбезно приволок сюда своего коллегу, и еще одна дама лет двадцати пяти в голубом платье, сидевшая на софе. За дверями кто-то всхлипывал и сморкался.

— Слесарь Монливе, — уронила дама в пространство. — Вы меня поражаете, Валевский! Мне всегда казалось, что ваша специальность — вскрывать замки, но уж никак не чинить их.

Лжеполицейский, он же пан Валевский, подданный российского императора, он же Васнецов, он же Красовский, он же Дюмурье плюс десятка полтора других имен, мрачно покосился на нее.

— Должен признаться, сударыня, я просто сражен, — объявил он на чистейшем русском. — Вы всюду следуете за мной, как верная жена! Куда бы я ни поехал, я непременно натыкаюсь на вас!

— Ну, если я и следую за вами, — парировала белокурая дама, — то уж в верности вы меня точно не заподозрите!

Валевский растерянно моргнул. Ах, ведь не зря же про баронессу Корф говорят, что она за словом в карман не лезет! Но до чего же неприятно, что именно баронесса, в чьих сыщицких талантах он уже не раз имел несчастье убедиться, вновь оказалась на его пути!

— Я не понимаю, Амалия, — беспомощно промолвила дама в голубом. — Ты что же, знакома с этим господином?

— О да, Мари, — сказала Амалия. — Это господин Валевский, авантюрист и проходимец, каких поискать. Кроме того, он польский патриот и большой поклонник Наполеона, в честь сына которого и взял себе имя[2]. Помимо всего прочего, у господина Валевского есть особый талант — сколько его ни сажали в тюрьму, он всякий раз сбегал оттуда. Господин Валевский! Полагаю, вы уже знакомы с княжной Орловой?

— Совершенно верно, — кротко подтвердил пленник, поднимаясь на ноги и трогая распухшую скулу.

— А я‐то думала, что он слесарь, — проговорила княжна удрученно. — А он, оказывается, вместе с Николеттой захотел ограбить меня!

За дверью отозвались громким плачем.

— Николетта тут ни при чем, — хладнокровно возразил Валевский. — Не в моих привычках делиться, знаете ли. И вообще, если бы госпожа баронесса не наведалась к вам с визитом, вы бы никогда меня не нашли.

— Мы с Мари давние знакомые[3], — отозвалась Амалия с улыбкой. — Кроме того, я не верю в случайности. Когда в доме происходит ограбление, а незадолго до этого в нем было постороннее лицо, чинившее замки, я сразу же начинаю подозревать его… А когда мне описали вашу внешность, у меня отпали последние сомнения. Где драгоценности?

— Откуда мне знать? — отозвался ее собеседник. И вслед за тем с непостижимой быстротой ринулся к окну.

Всхлипнуло и развалилось на части стекло, ахнул дворецкий, закричала княжна Орлова — но Рейно успел в последний момент ухватить супостата и втащил его обратно в комнату. Амалия укоризненно покачала головой.

— Обыщите его, — велела она Рейно.

И как ни упирался Валевский, но мешочек с драгоценностями был у него изъят и передан княжне.

— Разрешите я позабочусь о нем, сударыня? — мягко спросил Рейно. Не то чтобы он страдал излишним служебным рвением — просто ему совсем не нравился этот тип, из-за которого Николетту, честнейшую девушку, заподозрили в воровстве. И Рейно, злопамятный, как все язвенники, решил, что просто так он этого блондину не спустит.

— Разрешаю, — ответила Амалия после паузы. — Только заприте его понадежней. Надолго это, конечно, не поможет, потому что он опять сбежит, но все-таки постарайтесь.

Рейно кивнул и покрепче ухватил Валевского за руку, чтобы не дать тому возможности вновь попытаться прыгнуть в окно или еще куда-нибудь, но внезапно в беседу вмешалась княжна Орлова:

— Амалия!

— В чем дело? — насторожилась баронесса.

— Это не мои украшения! Амалия, это совсем не они! Это не жемчуг, то есть не настоящий жемчуг… и не мое ожерелье с рубинами! Это дешевая бижутерия из большого магазина! Боже мой, Амалия, он обманул нас!

Баронесса обернулась к Валевскому, намереваясь потребовать у него объяснений, но изумление, написанное на лице вора, лучше всяких слов говорило, что он тут ни при чем. Валевский перевел взгляд с расстроенного лица княжны на стеклянные бусы, лежавшие перед ней на столике, и неожиданно разразился беззаботным мальчишеским смехом.