Опасная ложь

– Сама виновата, – буркнул Сэмюэль, теряя самообладание; черты его лица обострились, морщины вокруг глаз стали глубже. – Нечего передумывать, когда тебе заблагорассудится.

Мама покачала головой:

– Ты сказал, нам просто нужно немного денег. Только одно дело, чтобы встать на ноги. Ложь. Останавливаться ты не собирался. Я не знала, что ты делаешь с людьми. Не знала, что я… – Она прижала руку ко рту, на глаза навернулись слезы, а слова застряли в горле.

– Что ты точно так же виновна? – Он улыбнулся. Пригнулся, чтобы быть на ее уровне. – Не знаю, на что ты надеялась, когда планировала удрать. Думала, пойдешь домой, скажешь, что сбежала добровольно, совершила пару преступлений, но ничего такого? Ты бы нас сдала, у тебя просто не было другого выхода. Я не мог поступить так с собственным братом. Ты не оставила мне выбора.

Все посмотрели на Мартина.

– Ты взяла чужое, Аманда, – сказал Сэмюэль. – И пора вернуть должок.

– Я не знала, – твердила она. – Я не хотела.

– И тем не менее вот мы здесь, – сказал он и повернулся ко мне: – Она угнала нашу машину. И забрала все, что было внутри, все наши деньги. И знаешь, что она нам сначала сказала? Куда дела деньги? Она их закопала. Представляешь, Келси? Все-таки она прирожденная лгунья, твоя мать. Да ты и без меня это знаешь. Ну теперь-то она запела по-другому.

Его слова закружились у меня в голове. Как заклинание, они проникали все глубже и не хотели уходить.

– Деньги в полиции, – прошептала я, и Мартин изверг поток ругательств. Я показала на убежище. – Они были там, но полиция их забрала.

– Сколько? – спросил Мартин, а потом еще громче: – Сколько?

– Двадцать тысяч, – ответила я.

– Где остальное, Аманда? Что ты с ними сделала? – спросил Сэмюэль.

– Я их правда закопала, – ответила она, посмотрела на меня и стала говорить тихо, как будто нет никого, кроме нас двоих, и это просто сказка на ночь. – Я сбежала в пятницу – они пришли пьяные, что-то праздновали и не стали меня проверять. Не знали, что я наконец развязала веревки и сняла болты с дверных шарниров при помощи прута из матраса. Ключ лежал на кухонном столе, а они были в соседней комнате, и я его взяла.

Мартин рванул ее за волосы, мамина голова запрокинулась назад, но рот лишь растянулся в улыбке от воспоминания.

– Я рванула на машине, на предельной скорости, пока у меня чуть не закончился бензин. Я открыла багажник, потому что они обычно возили бензин с собой. – Она задрожала, и я поняла, зачем им был нужен бензин. – И увидела деньги. Краденые деньги, машина вся в моих отпечатках… Я не знала, что делать. Рядом был лес, так что я просто столкнула машину с обрыва, а деньги закопала. Там-то меня и нашли – я бежала по обочине… Мне было так страшно, я впервые осталась совсем одна. Но потом, совершенно неожиданно, нас стало двое. – Она повернулась к Сэмюэлю. – После рождения Келси, когда я знала, что за мной точно никто не следит, я вернулась в лес, просто проверить. Деньги были на месте. Я тебе сказала: я закопала деньги, а потом забрала их. Я не соврала. – Она посмотрела на меня с мольбой. – Разве у меня был выбор?

Единственное, о чем она не сказала и о чем знала только я, что кроме денег, она в качестве доказательства забрала номер машины. След, который вел к его машине, где бы она ни находилась. След, который вел ко всему, что она сделала, и ко всему, что с ней произошло. Способ сбежать, если он когда-нибудь ей пригодится. Выход есть всегда.

Она снова засмеялась. Подняла руки:

– Хотите свои деньги? Я сказала, что приведу вас к ним. Вот они. Вы на них смотрите.

Бетонные стены, чугунные ворота, пуленепробиваемые окна… все это построено на их деньги. Этот дом никогда нам не принадлежал. Этот дом всегда был ложью. Мы жили в доме, построенном на кровавые деньги.

Мартин снова дернул ее за голову, но Сэмюэль вытянул руку.

– Мартин, – предостерег он его.

– Нет, – огрызнулся Мартин. – Она всегда была твоей слабостью. Ты сказал, что деньги у нее. Ты обещал.

Но Сэмюэля, судя по всему, это мало беспокоило. Даже если остальные пришли сюда за деньгами, по-моему, у Сэмюэля были планы посерьезнее. Из своего укрытия наверху я слышала, как он говорил, что у мамы не может быть того, что он действительно от нее хочет. Ему было нужно большее. Он хотел нас.

– Ты такая маленькая, – сказал Сэмюэль маме. – Я всегда тебя недооценивал.

Из заднего кармана он извлек нож и шагнул к ней. Я увидела пистолет у Мартина за поясом. И Илай… что было у Илая? Запах сигарет… Мне не нужно мериться с ними силой. Мне не нужны мышцы и двери. Выход есть всегда. Она им уже однажды воспользовалась. Он был неидеален, возможно, даже ошибочен, но она увидела возможность и воспользовалась ей. Построила нашу жизнь на кровавые деньги, и я существовала только благодаря им. Все в моей жизни – от стен вокруг до крови, текущей по венам, – пришло из мрака и лжи. Но кое-чего никто не понимал, кроме меня. Она сама построила себе клетку с решетками, бетоном и замками. Отсиживала свой срок. Семнадцать лет. Пожизненный приговор. Ради меня.

Истории живут собственной жизнью, но эта история была моей.

Я бросилась на Илая, схватила его за пояс и потянула вниз, пытаясь повалить нас обоих на пол. Послышался крик – кто-то велел Илаю остановиться, кто-то приказывал остановиться мне, но я не остановилась. Он запнулся, прижался к стене и без труда меня скинул. Но бить не стал, не стал применять слишком много силы – видимо, потому что смотрел Сэмюэль.

С земли я увидела, как Сэмюэль и Мартин переглянулись. Нахмурились. Комнату заполнило напряжение, а я лежала, скорчившись на полу, пытаясь отдышаться, прижав руку к животу. Мне нужно было только одно. Единственный предмет. И теперь он у меня был.

– Ты что делаешь? – спросил Сэмюэль, когда я резко встала. Лицо выразило замешательство.

Я издала звук, похожий на смех. Пыль и грязь подвального пола охлаждала кожу. Синяки будто подначивали меня, а страх шептал мое имя.

– Надо связать ей руки, – гавкнул Мартин Илаю.

– Стойте, – сказала я, и все застыли.

Все уставились на мою руку, на то, что я держала перед собой над открытым ящиком. Рука у меня дрожала – то ли от страха, то ли от чего-то еще. Какого-то мощного чувства, закипающего в крови.

– Вы понимаете, – начала я, – где стоите?

Сэмюэль повернул в руке нож, блеснув лезвием.

– Весь подвал напичкан взрывоопасными веществами.

Вспомнив Райана, я медленно попятилась назад. По дому расставлены огнетушители. Будто он только и ждал любой искры. За мной была лестница, справа от меня – комната с дырой в полу, и было еще кое-что. В руке я держала зажигалку Илая. Я зажгла ее и уставилась на пламя, танцующее над металлом.


– Только шелохнитесь, – сказала я.

Мартин направил на меня пистолет, но Сэмюэль поднял руку.

– Хочешь поиграть, малышка? Ну давай поиграем.

Он взял из рук Мартина пистолет и направил его на маму.

– И что будешь делать, интересно? – спросил Сэмюэль.

Он наклонил голову, как будто ему действительно было любопытно. Любопытно посмотреть, из чего я сделана. А мне было страшно это узнать. Страх многое говорит о человеке, но то же самое можно сказать о том, как человек справляется со страхом. И этот момент – один из них.

Чего я боюсь? Что меня не простят. Что я сделаю неверный выбор. Что иду на слишком большой риск. Что никто не полюбит меня, если хорошенько узнает. Что во мне слишком много тьмы.

– Келси, – испуганно ахнула мама.

Но разве не к этому она меня готовила? Не просто бежать, но не сдаваться. Она научила меня в первую очередь выживать. Взвешивать риски и опасности, видеть их повсюду. Действовать. Так я и сделала.

Илай вдруг повернулся к лестнице. Затем Мартин. И тут я тоже услышала этот звук. Сирены где-то вдалеке. Они приближались. Но облегчения я не почувствовала. Наоборот, напряжение еще больше выросло, и комната буквально вспыхнула невидимым огнем ужаса. У них не было причин нас отдавать. Как сказала полиция, эти люди не гнушались жестокости. Именно поэтому мама от них и ушла – их руки были вымазаны в крови, и ее теперь тоже. Я поняла, что они хотят взять нас в заложники. Торговаться они не будут, переживать тоже. У них был пистолет, нож, две заложницы и стены вокруг. А у меня – только зажигалка и немного надежды.

– Как ты удрала в прошлый раз? – спросил Сэмюэль.

Он выглядел слишком спокойным, будто страх не мог его достать – и я по-настоящему испугалась. В нем как будто недоставало каких-то базовых человеческих чувств, из-за чего он стал холодным и беспощадным.

– Убери пистолет, тогда я покажу, – сказала я.

Он улыбнулся:

– Ты же знаешь, что я этого не сделаю.

Я перевела взгляд на маму, которая стояла на лестнице. Нельзя с ним идти. Нельзя. Если мы уйдем с ним, он нас убьет или запрет где-нибудь. В любом случае нас никто не найдет. В этом я была уверена. Все, чему мама учила меня, все, что с таким трудом скрывала, – все ради этого момента. Прямо сейчас.

– Мама, – предупредила я ее.

Мартин все еще держал ее. Мама закрыла глаза. Я стала тем, чего мы всегда боялись. Опасностью. Неизвестным из необъятности. Непредсказуемым поворотом событий. Тенью в глазах – моргнешь, и меня уже нет. В руке у меня горело пламя. И я бросила зажигалку.





Глава 30




Джен попросила меня отвезти случае пожара. Пригнись. Найди выходы. Доползи до безопасного места. Знай путь наизусть, на ощупь. Но меня никто не готовил к этому густому дыму, к тому, как он душит, даже если миновать очаг огня. Никто не рассказал об этом жаре. Никто не рассказал об этом звуке. Треск. Свист. Крик. Никто не подготовил меня, что через секунду в голове закипят тысячи сомнений и мысли будут только о том, какую ошибку я совершила. Что страх вот-вот парализует меня.

Взрывов было несколько: сначала вспыхнул один ящик, затем другие – то там, то тут стреляли химические реагенты, пока по подвалу разливался огонь. Услышав на лестнице шаги, я позвала маму. Горло процарапало ее имя. Меня душил дым, я глотала воздух и снова выкрикивала ее имя. Я куда-то провалилась, лицо прижало к бетону – какова цена моей попытке спастись? Какую цену мы все заплатили? Где-то вдалеке звенела пожарная сигнализация. Откуда-то доносились сирены. Быстрые шаги. Вокруг меня все полыхало. Шевелись, Келси.

Я стала уползать от шагов – к ближайшему выходу. Нащупала стены убежища, горячий металл, и судорожно пыталась найти дыру в полу. Дверь защитит от пожара. Дверь защитит от дыма. Самый безопасный выбор. Но я не смогла.

– Мам! – позвала я снова, но мой крик заглушил огонь – я становилась все меньше, и мир сжимался…

Ничего не было видно. Пытаясь нащупать отсек, я вдруг наткнулась на мягкую плоть и отпрянула.

– Келси? – Низкий голос, кашель.

– Мама?

Дверь в убежище громко хлопнула, отгородив шум пожара и оставив на этой стороне лишь дым и жар. Вокруг нас клубился дым, и маму было не видно. Она потянула мою руку к полу и сказала:

– Ты нашла выход. – Потом снова закашлялась, хотя дверь была закрыта. – Келси, послушай… – сказала она.

Но тут прямо за дверью прогремел очередной взрыв. Фундамент дома тряхнуло, и у меня как будто кости зазвенели.

– Надо выбираться, – сказала я.

Я пустила маму вперед, потому что еще помнила ощущение, когда сидишь перед пропастью. И не знаешь, спускаться или нет. Я не хотела давать ей такой выбор. Не хотела знать, что она предпочтет. Я скользнула вниз прямо за ней и вдохнула незадымленный воздух. Ее рука коснулась сначала моего лица, затем схватила за плечо.

– Там тоннель, – прошептала она, ведя меня в темноте.

– Я знаю.

Она замерла, рука напряглась.