Осенний Лис
Часть 84 из 146 Информация о книге
– Что про парнишку скажешь, Дьёрдь? Ответил тот не сразу. – Соврал небось хозяину? – спросил он наконец. – Соврал, – признался Жуга. – Мальчишка, что, и вправду волколак? – Всё может быть, – ответил Жуга с неохотой. Нахмурился. – Наверняка сказать не могу, но похоже на то. – Вот как? – Дьёрдь покачал головой. – Да… Взглянуть бы! Никогда оборотня не видел. – Даст бог, ещё увидишь. – Хорошо бы. – Тот вздохнул. – А ну как не помогут травы твои? – Помогут. Иначе стал бы я с тобой возиться. Так что делать будем? – Уходить надо. – А малец? – А что малец? Он кто нам, брат, сват? Отлежится – сам уйдёт. А у нас своя дорога. Жуга нахмурился. – У парня ран до чёрта, – сказал он. – Я смотрел утром – царапины затянулись, иные вовсе зажили, а укусы до сих пор кровятся. Да и жилы – целы, нет, не знаю. Здорово его погрызли. А староста этот не сам пришёл: селяне подослали. Если парня здесь оставить, несдобровать ему. Оборотень он там или нет – дело десятое. Разбираться не станут, пришибут от греха подальше, пока не оклемался. Да ладно б одного его! – Жуга помрачнел. – До Атанаса доберутся, дом сожгут, жену, детей на колья поднимут… На сей раз слепой молчал довольно долго, а когда заговорил, голос его звучал уже не так уверенно: – Так что же нам, выходит, с собой его забрать, что ли? – Выходит, что с собой. Жуга сказал это и смолк, сам слегка озадаченный. – Ох, рыжий, всё никак тебя я не пойму, – задумчиво проговорил Дьёрдь. Опёрся локтем о перила. – Всё ходишь, ищешь гнёзд пчелиных. Вот погоди – нарвёшься на шершней. Волколак ведь! – Так и так нельзя парнишку оставлять. – Мало тебе со мной возни? – Да о тебе и речь не идёт, ты ещё дёшево отделался. Считай, повезло. – Это тебе тогда повезло! Меня на саблях сам Кришан нечасто одолеть мог. Паршивец ты всё-таки. В глаза… – Он тронул перевязку. – А ты подумал, каково мне было? Охотничек… – Мне думать не положено – мне платят, я служу. – Так думай впредь, кому свою саблю продаёшь! – Ладно, не учи. – Дьёрдь распрямился. – Что не добил, так в том себя вини. За то, что пользуешь, спасибо, а в остальном я уж как-нибудь сам разберусь. Куда мы денем-то его? – Нести покамест на себе придётся. А там посмотрим. – Говорил же я: возьмём коня, так ты не захотел. А сейчас бы он нам ох как пригодился! – А чем его кормить, коня твоего? Палой листвой? – огрызнулся Жуга. – Ладно, пошли в дом. Коль выходить, так засветло, пока селяне с дубьём не нагрянули. – А ну как в погоню кинутся? – спросил с опаской Дьёрдь. – Они друг дружку-то боятся. – А если толпой? Жуга промолчал. * * * Стемнело. Колодец неба, полный звёзд, неспешно совершал ночной коловорот. Большая жёлтая луна шла на ущерб. Дождь сыпал мелкой моросью, точа неровный серый снег. Повсюду было холодно и сыро. Пёс на поляне вздрогнул ото сна, поднял мохнатую морду, с шумом втягивая воздух, бросил тёплый лежак, обнажил клыки и вскочил, блестя глазами. Вот оно! Поджарое чёрное тело рванулось вперёд, горящая местью душа наполнилась злобной радостью: чужак был жив и наконец оставил деревню. Гнев вожака невольно передался остальным. Собаки заметались в темноте, ворча и огрызаясь, а затем в едином порыве сорвались прочь и исчезли за деревьями. Стая взяла след. * * * – Уходим мы, Атанас, – сказал Жуга, вернувшись в хату и завязывая мешок. Достал кошель и высыпал в ладонь пригоршню медяков. – Ты не серчай на нас, коль что не так. На вот, возьми. – Куда столько? – насторожился тот. – За дело платим. Ты вот что лучше: поищи-ка старые порты да башмаки, каких не жалко, для мальца. – Парнишку, стало быть, с собою забираете? – посветлел лицом Атанас. – Не след ему здесь оставаться. Да, и ещё: коль спросит кто, или староста вернётся, скажи, мол, с нами он пришёл, с нами и ушёл. Да детям накажи, чтоб не болтали! Понял? – Уж куда понятнее, – кивнул тот, – конечно накажу. А то, чует моё сердце, болтать себе дороже будет. – То-то и оно, – кивнул Жуга, надел полушубок и направился к печи. Достал горшок с травяным настоем, разложил на столе чистые тряпки. – Дьёрдь! – кликнул он. – Садись ближе. Деревню покинули засветло. Хоть и взошла луна, а всё ж до ночи было далеко. Из поселян не встретился никто – деревня будто вымерла. А у околицы обоих догнала вдруг Атанасова дочурка, что помладше, – подбежала, запыхавшись: – Погодите! Вот… – и протянула узелок. Жуга повернулся к своему спутнику: – Мальчонку подержи. Сквозь тонкую тряпицу руки ощутили тёплый крутобокий хлебный каравай. Жуга поднял взгляд. – Мамка только из печи достала, а тятька передать велел… – Девчонка никак не могла отдышаться. – На дорогу, сказал. Была она смешная, щуплая, вся рыжая – в отца, с неровной бабочкой рассыпанных веснушек. Смотрела прямо, с любопытством, теребила тонкую, впопыхах заплетённую косу. – Как звать тебя, красавица? – Мара, – потупилась та. Рука у травника дрогнула. – Вот как… – хмыкнул он. – Ну что ж, спасибо тебе, Мара. – А правда, что он оборотень? – Мальчишка? Нет. Конечно нет. Найдёныш так и не оправился от ран, был слишком слаб. О том, чтоб удержаться на закорках, не было и речи. Пришлось нести его на руках, благо весу в парнишке было всего ничего. Тем не менее, пройдя от силы две версты, Жуга почувствовал, что выбился из сил. – Дай мне, – окликнул Дьёрдь. – Споткнёшься. – Ничего, авось да не споткнусь. Скажи-ка лучше, долго нам ещё идти? – Сейчас, только место подходящее присмотрю. Балку бы нам, овражек какой ни то. – Зачем?