Ошибка леди Эвелин

И я вдруг увидела, как преобразилось его лицо. Оно больше не было бесстрастным. Все черты неуловимо изменились, опаленные огнем вдохновения, глаза потемнели, став черными, как артамский уголь, а на лбу проступила едва заметная татуировка.

– И с вашей помощью я верну своей родине ее былое величие.

Дартский акцент исчез, обнажив остенский.

– Как?

Дантер наклонил голову и посмотрел на меня со странным прищуром. И мне вдруг открылось, что он хочет сделать.

– Нет…

Я отступила на шаг и наткнулась на стену.

– Вы не посмеете. Мой муж вас уничтожит!

– Боюсь, он не успеет этого сделать, леди Эвелин, – совершенно серьезно ответил наместник.

– Вы меня не убьете!

– На вашем месте я бы не был в этом так уверен.

– Дядя, о чем вы? – недоуменно спросил Эмильен. – Вы ведь говорили, что леди Эвелин нужна только для того, чтобы усилить последнюю жертву.

– Она и есть последняя жертва, болван, – поморщился Дантер.

– Но вы обещали… Вы клялись мне, что леди Эвелин не пострадает! – выкрикнул Хант.

– Великие дела требуют от нас великих жертв, – с неуместным пафосом произнес наместник, и его фраза мне кое-что напомнила.

– Но дядя! Вы не должны… Вы же обещали, что леди Эвелин будет моей! Я ведь только для этого пользовался внушением, заставляя миледи спуститься вниз!

Хант побледнел, губы его задрожали, а на лице застыло такое отчаяние, что если бы не собственное плачевное состояние, я бы даже пожалела горе-заговорщика.

– Хватит, Эмиль, – поморщился наместник. – Мне надоело твое вечное нытье. Подбери сопли и иди наверх, к остальным. И не вздумай глупить, иначе недавнее наказание покажется тебе цветочками.

Хант бросил на меня отчаянный взгляд, но перечить дяде не решился и выскочил за дверь.

– При всей силе своего дара он слишком сентиментален, – вздохнул наместник. – Вижу, вы хотите спросить, что за дар? Ментальный зов, леди Каллеман. Мальчик унаследовал его от моей сестры.

– Выходит, наша встреча в Бромсе не была случайной?

– Разумеется. Настоящих случайностей в мире не так уж и много, леди Каллеман. В большинстве своем случайность – это хорошо спланированное действо судьбы. И магам это отлично известно.

– Герцогиня Авенау тоже входит в вашу организацию? – незаметно оглядывая помещение, спросила я.

Дантер отвечать не торопился. Он снова надел очки, посмотрел на меня и после небольшого раздумья сказал:

– Ваша тетушка оказалась крепким орешком. Нам не удалось ее завербовать.

Я выдохнула. Молодец, леди Шарлотта. Не поддалась на уговоры больных проходимцев!

– Но это уже не имеет значения, – буднично произнес Дантер. – Скоро все и так покорятся новой власти.

– И когда же это произойдет?

– Завтра, леди Эвелин. Завтра.

Наместник холодно улыбнулся и склонил голову в поклоне, а мне от этой его вежливости стало еще страшнее. Пальцы нащупали в кармане нож, и я попробовала оценить расстояние до двери. Если ударить Дантера в спину…

– Темной ночи, леди Эвелин, – попрощался наместник и направился к выходу, а я бросилась вперед и выкинула руку с ножом, надеясь достать наместника, но меня тут же с силой откинуло назад и ударило о каменную стену.

Последнее, что я запомнила перед тем, как потерять сознание, это холодный взгляд Дантера и едва заметную усмешку на его бледных губах.





Глава 15




Огонь был повсюду. Нес его широкой рекой в темное зарево небес, проникал в легкие и в кровь, заменял собой дыхание и омывал каждый рье измученного тела, забирая пульсирующую вместе с ударами сердца боль и заставляя жить.


Эрик пытался осознать, откуда берется этот огонь, но разум не желал подчиняться, все сильнее ввергая его в пучину беспамятства, уговаривая не противиться. «Спи… Забудь обо всем… Не упрямься…»

И он бы поддался, позволив магии латать и перекраивать его тело, если бы не острая потребность обнаружить источник огня. Это было важно. Очень важно.

Хрупкое запястье, тонкие пальцы, льющаяся из них магия…

Неимоверным усилием ему удалось вынырнуть из беспамятства.

– Эви…

Имя-пароль слетело с губ, и перед ним открылась истина: огненная река, поддерживающая его жизнь, – дело рук Эвелин. Это она, его юная жена, отдала ему свою силу, вытащила из сумеречного мира и заставила жить.

Эрик чувствовал, как срастаются раздробленные кости, но не испытывал обычной боли. Ощущал, как трещат позвонки, как медленно, по капле, выходит через поры яд, и понимал, что всем этим обязан Эви.

И сильнее, чем боль, была насущная необходимость, даже нужда: увидеть жену. Заглянуть ей в глаза – новые, изменившиеся, но от того не менее красивые – и сказать все, что так долго копилось в сердце.

– Эви…

Он сумел выбраться из огненного беспамятства, обвел взглядом белую комнату, механически отмечая и смятую постель на соседней кровати, и знакомую шаль, свисающую со спинки стула, и забытый портсигар на тумбочке. А следом пришло воспоминание о взрыве, и Эрик поморщился.

Выходит, он в госпитале. И Горн, судя по всему, здесь был. И Эви тоже. Она действительно сидела с ним рядом все то время, что он плыл по огненной реке. Вернее, она и была тем источником огня, что выжигал его внутренности, убирая накопившийся в них яд и утишая боль. Выходит, ему не привиделось.

Понять бы еще, сколько времени прошло, и куда все подевались. Сердце тонко кольнула тревога. Эрик и сам не мог понять, что не так, но что-то определенно происходило. Что-то нехорошее.

«Конечно, – встрял внутренний голос. – Иные разнесли весь центр Остена, пострадали десятки людей, а ты спрашиваешь, что не так».

Он с трудом приподнялся на постели, сел, пережидая слабость, а потом встал и побрел к двери – медленно, едва ли не наощупь, часто моргая, чтобы разогнать плывущие перед глазами темные круги.

За пределами палаты было непривычно шумно и суетно. Бесконечный белый коридор, обычно пустой и тихий, сейчас заполняли десятки звуков и запахов, мимо пробегали многочисленные смазанные фигуры. В глазах двоилось, и он не мог толком разглядеть снующих взад и вперед людей, ориентируясь на металлический звон инструментов и на голоса.

– Эрик! – услышал он среди множества чужих один знакомый. – Ты что делаешь, немедленно вернись в палату, тебе нельзя вставать!

Встревоженный оклик Кейт отдавался в голове тупой болью. Фигура в белом, отделившаяся от основного потока, оказалась рядом, и он разглядел знакомое лицо и обеспокоенные глаза.

– Тихо, Кэтрин, – поморщился Эрик. – Не кричи.

– Я еще и не начинала, – сердито ответила Кейт. – Ты почему поднялся? Трудно было позвонить? Спина болит? Шея? Перед глазами круги плывут?

– Уймись, Кэтрин, со мной все нормально. Что с Дереком?

– Он в порядке. Благодаря тебе, – голос Кейт дрогнул. – Идем в палату, – она взяла его под руку и настойчиво потянула за собой, но он не собирался покорно выполнять чужую волю. Внутри все сильнее нарастала тревога.

– Эви здесь?

Он накрыл рукой пальцы Кейт и почувствовал, как при одной только мысли о жене его буквально накрыло паникой.

– Где она?

– Спит в моем кабинете, – ответила Кэтрин и отвлеклась на какого-то незнакомца. – Доктор Штерн, вас ждут в пятой палате, там новых привезли.

– Хорошо, – послышался густой бас, и светлая фигура скользнула мимо, растворяясь в белизне коридора.

– Ты уверена, что Эви там? – настойчиво спросил он.

Эрик и сам не знал, почему не верит. И почему чутье так настойчиво твердит об опасности.

– Я отправила ее туда несколько часов назад, правда, сама не заглядывала, слишком много раненых. Эрик, ты куда?

– Я должен ее увидеть. Убедиться, что все в порядке.

– Иди в палату, я ее приведу, – сердито сказала Кейт, но его это не остановило.

Медленно, держась рукой за стену, он пошел к кабинету. Перед глазами все расплывалось, спину простреливало болью, и эта немощь вызывала раздражение.

«Ну же, давай! – торопил он себя. – Быстрее!»

– Сумасшедший, – догнав его, недовольно пробормотала Кейт и подставила плечо. – Ну чего ты всполошился? С твоей женой все в порядке.

Он только упрямо сжал зубы и прибавил шаг.

– Эви сильная девушка, – поддерживая его, неожиданно сказала Кэтрин. – И она тебя очень любит.

Любит? За что?

Он не задал этого вопроса вслух, но Кэтрин будто услышала.