Осторожно, меняем судьбы!

…Еще одна бессонная ночь среди прочих.

Тем не менее утром, когда Ая приехала на работу в агентство, она выглядела подтянутой и невозмутимой – четкая, выработанная за годы установка на то, что никто не должен знать о ее проблемах. Она – стальная женщина, у которой нет никаких проблем. Да что там – у нее и нервов нет.





* * *


Уже на первом рабочем брифинге стало понятно, какие они разные; совершенно разные – у каждого свой жизненный опыт, свой взгляд на жизнь, на счастье, а соответственно, и на несчастье. Выбирая «клиента» агентства из трех кандидатур, предложенных Кириллом, Ая, Егор и Данила сразу разошлись во мнениях.

Первого «героя» отклонил Егор: «Банальный случай, обычный загон средних лет, мужик сам справится!» Вторую кандидатуру отвергла Ая: «Это не тот случай, когда нужна помощь извне. В вашем представлении эта женщина несчастна, а для нее – это естественная среда, ее обычная жизнь. Я считаю – мы ей не нужны».

– Ладно, – пожал плечами Кирилл, – что скажете о ней?

На экране появилась фотография девушки – не самая красивая, как будто махнувшая на себя рукой, увидишь такую в толпе – пройдешь мимо. Но что-то странное было в ее лице – ощущение абсолютной потерянности. Вздохнув (ей было хорошо знакомо это чувство потерянности), Ая попросила Кирилла рассказать о незнакомке. Заглянув в свои файлы, Кирилл отрапортовал:

– Марта Грачева, двадцать семь лет, продавец в магазине зоотоваров, живет… ну, скорее жизнь из нее как-то уходит, и чем дальше, тем больше. У нее еще теплится мысль о том, что хорошо бы нашелся кто-то, кто бы пришел и спас ее прямо сейчас. Кстати, есть основания полагать, что в противном случае все закончится трагически.

– А вот она нам подходит, да?! – Ая вопросительно взглянула на Егора.





Глава 10

Агентство чудес «Четверг». Дело первое. «Спящая не красавица»




У каждого поколения людей, живущих в нашей широкой и необъятной стране, есть нечто особое, живое, по-настоящему подлинное – нечто, что безошибочно отличает его от других поколений. Ощутившее на себе дыхание войны старшее поколение; физики, лирики и просто трудяги шестидесятых; те, кто родом из перестроечных, и даже те, для кого родными поневоле стали лихие девяностые, – у всех есть своя особая индивидуальность, свой вкус жизни.

Марта Грачева была гораздо моложе – из «нулевых». Это поколение принято поругивать – они такие безынициативные, вялые и безжизненные, у них нет ни жизненного стержня, ни нерва, ни самого вкуса к жизни! – и даже считают его «потерянным». Возможно, эта критика несправедлива, возможно, «и в ваших жилах тоже есть огонь» и «нулевые» себя еще покажут, но… В случае Марты все сошлось именно так: и дух эпохи, и особенности ее судьбы так дополнили друг друга, что живым человеком она себя не ощущала.

Еще в детстве Марта чувствовала, проваливаясь в это чувство, как в пропасть, собственное отсутствие – какую-то свою странную выключенность из жизни. Она как будто жила ожиданием настоящей, полнокровной жизни, которая наступит потом, когда-нибудь, однако годы шли, но ничего не менялось. А в последние годы Марте и вовсе стало казаться, что она – не женщина, а механизм – кассовый аппарат. Девять лет она торгует товарами для животных в зоомагазине: продает корма, шампуни от блох, игрушки для собак, выбивает чеки: «Вам какой корм – собачий? Кошачий? Две банки паштета с тунцом и древесный наполнитель, с вас триста восемьдесят рублей. Всего доброго». Абстрактные пушистые питомцы, абстрактные цифры, абстрактные люди, абстрактная жизнь. Дни, недели, месяцы, годы.

Теперь ей двадцать семь лет, и стремительно приближающаяся цифра «тридцать» для нее в общем-то тоже абстрактная цифра.



По вечерам, отработав в магазине, Марта приходила домой, разогревала купленную в магазине готовую пиццу (фастфуд – лучший друг одиноких девушек), включала компьютер и погружалась в социальные сети. Паук? Скорее муха, запутавшаяся в липкой паутине.

Виртуальный мир как альтернатива реальному, его куда более совершенная и гуманная версия. Здесь, в социальных сетях, все иначе: те же абстрактные питомцы, которым Марта продает паштеты и ошейники, тут становятся симпатичными котиками (реже песиками) на картинках и отличным «информационным поводом»; люди, которых она стесняется и сторонится в «реале», здесь доступны, что называется, «онлайн», и общение с ними не представляет никакой сложности. Это на улице ты побоишься подойти к реальному человеку и заговорить с ним, а в интернете все проще: ну давай, отправь ему запрос на «добавление в друзья» – он же не кусается! Напиши, поставь лайк (да ему только приятно будет) или подпишись на его канал. Да, подпишись на его канал и будь в курсе его дел. А поскольку интересных людей и каналов много – на твою жизнь хватит, тебе всегда есть чем занять время, наплевав на реальность.

Да к черту реальность – в сети можно даже преобразовать себя самым волшебным, удачным образом. К примеру, поменять внешность, выбрав что-то более подходящее, нежели данное тебе при рождении. К примеру, Марта для своего профиля в социальной сети взяла аватарку с изображением Одри Хепберн, и вовсе не потому, что хотела запудрить мозги каким-нибудь мужикам, притворяясь красавицей, – нет. Просто воздушная Одри была так похожа на небесного ангела, что Марте захотелось тоже приобщиться к Красоте, стать ее частичкой, нести людям свет (и ничего, что она на Одри совсем не похожа, что в ней поболее веса и она – блеклая шатенка в очках, главное, что в душе она – Одри).

В интернете вообще много людей, желающих приобщиться к прекрасному, отражать красоту, – здесь много Мерилин, анимационных фей и разнообразных красавиц. Экран скрывает их реальную внешность, робость, комплексы. Никто не видит, что Марта – неинтересная и даже не старается стать иной, потому что в сети она может позволить себе быть другой без особых усилий – стать красивой, обворожительной, легкой. Ее реальная жизнь полна проблем: скучная работа, маленькая зарплата, лишний вес, а здесь они исчезают с помощью волшебного виртуального ластика; к примеру, если худеть в реальной жизни тяжело, то поставить на аватарку фотографию изящной Одри и таким образом стереть свои досадные лишние килограммы не составляет никакого труда. И войти в образ Одри тоже, в общем, несложно – при определенной практике можно демонстрировать любые качества и вживаться в разные ситуации.

И вот – посты, картинки, лайки, лайки… Еще один лайк. Все ради них. Если под ее постом их было меньше пяти, Марта огорчалась – день прошел зря, больше пяти – радовалась и гордо приосанивалась, больше десяти – она воспаряла. А главное, за этими цифрами те, другие, реальные (возраст, вес, количество часов, проведенных в полном – полнее не бывает – одиночестве), терялись и уже не казались такими опасными.





Офис агентства «Четверг»




– Ну и что не так с нашей героиней? – спросил Егор.

Ая оторвалась от чтения досье Марты и пожала плечами:

– Тонет в сети, как в болоте. Воля к сопротивлению парализована, последние связи с реальностью отмирают. Обычная история. Города, страны переполнены ими – ходячими призраками, завсегдатаями социальных сетей.

Взглянув на фотографию Марты (да, яркой красавицей ее не назовешь – опущенные уголки губ, потухший взгляд), Егор невесело пошутил:

– Спящая не красавица.

– Наша «спящая не красавица» – типичный представитель новой реальности или, как говорят нейролингвисты, fluid world – «жидкого мира», – профессионально начала Ая, – мира, где больше нет ничего устойчивого и незыблемого, где реальность раздроблена, искажена, подменена неким новым состоянием, о котором мы ничего не знаем. Мы заменяем реальное общение виртуальным, но что такое виртуальное общение? Что мы знаем о своих виртуальных «друзьях», если один и тот же человек может быть представлен в нескольких лицах, под десятью никами, и непонятно, где он находится. Самое печальное, что люди, увязшие в сети, теряют навыки коммуникаций, у них отсутствует главное условие, необходимое для общения, – способность смотреть на ситуацию не только своими глазами, но и глазами другого человека.


Доселе молчавший и слушавший Аю Кирилл Лиснянский не выдержал и с иронией поинтересовался:

– А вы-то сами интернетом разве не пользуетесь?

– Я использую его для получения информации, но стараюсь не злоупотреблять, книги и толстые справочники – наше все! – спокойно ответила Ая. – Что касается социальной сети… Я зарегистрирована в той же, что и Егор, но практически там не бываю. Видишь ли, Кир, я архаична – предпочитаю настоящие (не электронные) книги, веду дневник. Правда, пишу не в тетради, а набираю текст на ноутбуке.

– Хочешь, я подарю тебе стильный блокнот и дорогую ручку? Будешь писать на бумаге? – улыбнулся Егор.

– Подари, – кивнула Ая. – А теперь давай вернемся к нашей героине. Знаете, я совершенно уверена в том, что в ее детстве не обошлось без каких-то потрясений. Скорее всего, ее задавили. Среда, родители, обстоятельства. Пережали некий жизненный нерв, и вот результат.





Марта. Эпизод 1. Детство




С раннего детства Марта любила музыку, а к семи годам у нее появилось страстное желание стать музыкантом. Мечта была так прекрасна и так звала Марту, что часто, закрывая глаза, девочка делала руками красивые плавные движения, изображая, будто она играет на фортепиано. Но было не только это. Марта плакала и умоляла мать с бабкой купить ей пианино и отдать ее учиться в музыкальную школу. И если против музыкальной школы мать с бабкой не возражали, то идея купить пианино и поставить его в крохотной двушке, где они жили втроем, не казалась им удачной. Из-за отсутствия лишних квадратных метров и лишних денег мечту Марты о пианино мать с бабкой в итоге сочли блажью. Капризом. «Не могу я купить тебе пианино, не могу, – в сердцах сказала мать, – комната десять метров, куда его ставить-то? Мне на голову? Ну, хочешь, куплю тебе баян, а лучше – дудочку?» Но дудочка и баян казались Марте суррогатом, заменителем мечты, и она от них гордо отказалась.

Когда Марта осознала, что ее мечте о пианино исполниться не суждено, она заревела со всем отчаянием человека, утратившего смысл жизни. Три дня Марта рыдала – громко и горько, не реагируя на сострадательные мамины уговоры не отчаиваться и даже на гневные бабкины призывы заткнуться.

На третий день оглохнувшая от ее рева бабка сурово сказала:

– Да какое тебе вообще пианино?! Ты посмотри на свои пальцы! Ты же… коротколапая!

Марта враз перестала реветь и уставилась на свои руки. Она вертела ими в разные стороны, но так и не могла понять, о чем говорит бабка; поняла только, что что-то с ней глубоко не так, есть искажение, а в чем, почему – не знала.

Но после бабкиных загадочных слов что-то в Марте переменилось. Она больше никогда не заводила речь ни о пианино, ни о музыкальной школе, более того, она постаралась забыть о своем желании стать музыкантом, а вот бабкины слова вспоминала часто. И ей казалось, что вся ее жизнь какая-то… коротколапая.

…Она слушала музыку на дисках, а иногда слышала ее во сне – прекрасную и величественную, как концерты Рахманинова, наполненную светом и радостью, как творения Моцарта, или грустью и нежностью, как лучшие вещи Шопена. Но в последние годы музыкальные сны снились Марте все реже, словно музыка сбилась, устала звучать. И не только в снах Марты, но и вообще в мире.





Марта. Эпизод 2. Детство




Отец Марты бросил ее мать еще до рождения Марты, и, видимо, это наложило отпечаток на судьбу матери – в каком-то главном, женском смысле та была обездолена: замуж так и не вышла, всю жизнь работала, как вол, выбивалась из сил. Какая-то она была подмерзшая, недолюбленная – таких на Руси вообще много; города и села переполнены не растратившими весь свой огромный запас любви и сил и оттого обессилевшими женщинами, для которых не нашлось нормальных мужиков. При этом мать Марты повторяла судьбу своей матери – бабки Марты; та тоже счастливой не была – рано овдовела, одна растила детей и к пятидесяти годам превратилась в крепкую, суровую старуху.

Вслед за бабкой мать Марты тоже то ли закалилась, то ли очерствела от жизненных испытаний, одним словом, посуровела – не верила ни сопливым мелодрамам, ни в выигрышные лотерейные билеты, да и людям не особенно верила – считала, что в этой жизни ничего никому просто так не дается и вообще каждый сам за себя. Кроме всего прочего, мать Марты была уверена в том, что несчастливая женская доля – это у них генетическое, передающееся в их роду по женской линии, а значит, Марте также уготована жизнь «с испытаниями», и нечего ее тогда готовить «в прынцессы». Пусть лучше девочка трезво оценивает свои внешние данные и возможности, тем более что положа руку на сердце внешние данные у нее – средние, да и возможности тоже (звезд с неба наша Мартуся не хватает).

Мать воспитывала Марту в соответствии со своими представлениями о том, что есть хорошо для девочки из скромной, но приличной семьи. И чтобы Мартуся не воображала о себе слишком много, мать ее мягко, но верно осаживала. «Собираешься принять участие в школьном конкурсе чтецов – с твоей-то дикцией? Рисуешь рисунок на художественный конкурс? Ну, Марта, для этого, наверное, нужны какие-то необыкновенные таланты! Думаешь поступать в университет, а знаешь, какой там конкурс?» И бабка вслед за матерью дудела в те же трубы: Мартуся, вряд ли у тебя что получится.

Не получится, не получится – запиши себе это на подкорку и не рыпайся.

Матери казалось, что таким образом она готовит дочь к будущим несчастьям, прививает ей против них иммунитет. Мать старалась, как могла, искренне хотела сделать для дочери, как лучше. Она очень любила Марту.





Марта. Эпизод 3. Юность




После окончания школы Марта поступила в институт на факультет дизайна и на первом курсе влюбилась в своего однокурсника Сашу Смирнова. Кроме того, что Саша был ее однокурсником, он еще был самым умным, обаятельным и красивым, с точки зрения Марты, – самым прекрасным парнем на свете. Марта, привыкшая определять мир в особенных «музыкальных» категориях, считала, что если бы Саша Смирнов звучал, как музыка, то это была бы самая совершенная музыка – Моцарт или Бетховен, к примеру.

В первый раз, увидев Сашу, Марта почувствовала, что ее вдруг наконец-то подключили к «жизненной розетке» – словно бы пропустили через нее мощный электрический разряд: ого, как шарахнуло! Любовь на все двести двадцать вольт – осторожно, опасно для жизни!

Произошедшие с Мартой перемены заметили все вокруг, и в том числе ее новая подруга Рита, учившаяся на этом же курсе. «Что это с тобой, Мартуся? Ты прямо сияешь?» Марта призналась Рите, что влюбилась в их сокурсника Сашу Смирнова, и поделилась с ней – особый знак дружеского доверия – своей сложной «музыкальной» метафорой. Услышав, что Смирнов, если бы он был музыкой, звучал бы как Моцарт, Рита сильно удивилась. Во-первых, сравнение само по себе казалось странным (все-таки Мартуся немного «с приветом»), а во‐вторых, что в этом Смирнове вообще хорошего?

– А что в нем такого необыкновенного? – спросила Рита.

– Все, – твердо ответила Марта.

Рита пожала плечами, но после этого взглянула на Смирнова с интересом: может, и впрямь… Моцарт?

Время шло. Рита никак не могла взять в толк, почему Марта не проявляет инициативы в отношении этого самого Моцарта – чахнет, млеет и ждет неизвестно чего. «Мартуся, признайся ему в любви, иначе как он узнает, что ты по нему сохнешь?» Марта вздыхала: «Да что ты? Я даже подойти к нему боюсь!» Наконец Рита посоветовала Марте написать Саше любовное письмо: «Он прочтет и ответит на твои чувства!» А Марта опять свое: «Стесняюсь, как можно…» В итоге великодушная Рита махнула лапкой: ты, главное, напиши, а письмо я ему сама отдам. Типа добрый почтальон.