Пари, леди, или Укротить неукротимого

«Уезжаете, леди? Скатертью дорога!»



Записка полыхнула фиолетовым пламенем и обратилась старой долговой распиской, а Алисия охнула от нарастающего покалывания в руке.

Браслет, сильно потускневший после прошлого раза и неудачной попытки Даниара отменить пари, вновь замерцал на запястье. Хвостик заволновался, но его попытки вмешаться в процесс, контролируемый его светлостью, на таком расстоянии от объекта клятвы не приносили результата. Браслет светился, то тускнея, то становясь ярче, но, видимо, не нашлись еще те чары, которые был бы не в состоянии развеять взбешенный фиолетовый маг. Вязь на запястье вспыхнула особенно ярко, и рисунок словно раскрылся, как раскрывается настоящий браслет прежде, чем упасть с руки. Этот истаял в воздухе.

Леди недоверчиво потерла руку, но глаза ее не обманывали — чистая кожа без намека на магический символ, а на коленях — долговая расписка отца в целости и сохранности. Над ухом горестно вздохнул Хвостик.

— Он сделал это? — зачем-то уточнила Алис, хотя и так было понятно, что лорд развеял чары. — Но как? Трех месяцев не прошло, а он… Он хоть в порядке? — Алисия вспомнила, как в прошлый раз при вмешательстве муфтеныша его светлость приложило чарами о стену.

Хвостик глядел на нее грустными глазами, и когда Алисия протянула ладони, послушно запрыгнул на них, но тишина, не нарушаемая тембром знакомого голоса, заставила предположить, что либо лорд в конкретный момент молчал, либо расстояние не позволяло зверьку передавать разговоры бывшего хозяина.



— Я уволюсь, я завтра же уволюсь, — причитал комендант, хватаясь за голову.

Карен, сидевший рядом у стены коридора, просто молча созерцал одну большую просторную комнату без каких-либо перегородок, в которой рухнуло абсолютно все. Это хорошо, конечно, что Даниар заранее попросил всех убраться восвояси, поскольку ему нужно было срочно отменить одни слабенькие чары, касавшиеся уехавшей леди. Однако вытаскивать его светлость из окончательно разрушенной комнаты оказалось тем еще удовольствием. Особенно — для расшатанных нервов его лучшего друга, искренне переживавшего за этого невыносимого, а теперь еще и обессилевшего после мощного выброса энергии фиолетового мага.

— Ну что ты за человек? — Карен поудобнее прислонил Даниара к стене и подпер плечом. — Остальные хоть говорят, а ты молча все делаешь. Принял решение, сделал — и гори все фиолетовым пламенем. Хоть бы со мной сперва поделился.

— Леди полностью свободна, что еще тут обсуждать? Ей так противно оказалось мое предложение, что насильно привязывать ее чарами совершенно непозволительно.

— Ты мне и слова-то не говорил ни о каком предложении, — возмутился лучший друг его светлости. — Вообще не понимаю, что между вами произошло.

— Это сколько же восстанавливать! — причитал меж тем комендант, а его помощники, редко наблюдавшие за разрушением магических клятв, старались отодвинуться от Даниара подальше, несмотря на явную усталость последнего. Впрочем, по слухам, фиолетовый маг отлично мог притворяться истощенным, но стоило только потерять бдительность, и он ка-а-ак прыгнет…

— Нужно дать объявление о найме секретаря, — устало проговорил господин министр.

— Но леди собиралась вернуться, — неуверенно ответил Карен, догадываясь, что произошедшее между молодыми людьми оказалось намного серьезнее, чем он предположил вначале, — об этом говорил пустой взгляд его друга.

— Неужели, — хмыкнул его светлость. — Милости просим, секретари у нас долго не задерживаются.



— Ах, дорогая, что у тебя случилось? Ты выглядишь такой осунувшейся! — Атильда причитала над родственницей, в то время как Робин схватился за графин с водой и плеснул расстроенной леди полный стакан.

— Это я к вам ехала, чтобы узнать, как у вас дела, — махом выпив воду, ответила Алис. — Если кратко обо мне, то скажу, что в полном порядке. Поступить в университет смогу только в следующем году, поскольку пари проиграно, а мой отъезд расценен, как попытка сбежать до срока. Это также означает, что меня уволили и с должностью секретаря можно распрощаться. К тому же согласно условиям пари я должна просветить всех знакомых, как важно учиться, и на каждом углу возносить хвалу нашему министру просвещения. Однако я все равно осталась в выигрыше, вернув себе долг отца. Могу делать с ним все, что заблагорассудится, если совесть позволит не оплатить. Теперь ваш черед, Атильда.

— У нас? А что может быть у нас, дорогая? Мы живем совсем спокойно. Как видишь, по-прежнему снимаем жилье. Из старых знакомых мало кого видим, они предпочитают притворяться при встрече, будто куда-то очень спешат, а сюда практически не заходят. Меблированные комнаты не для высокородных особ, а потому у тебя вряд ли будет шанс рассказать им о пользе учебы и нашем министре просвещения.

— Просто отличная новость, кузина! Однако я и сама вижу, как вы живете, а спрашиваю о другом. Но раз молчите, то буду говорить прямо. Робин проиграл оставленные мной деньги?

Побледневшее лицо Атильды и виноватый вид кузена ответили на вопрос лучше любых слов.

— Кузен, как вы могли?!

— Постой, Алисия, не торопись осуждать, — вмешалась Атильда. — Сейчас все тебе расскажем, но сперва присядь к столу, я вижу, что ты очень устала с дороги. Повара у нас больше нет, но могу сама приготовить что-то вкусненькое из твоих любимых блюд.

— Вы даже продукты в долг берете, Атильда, я знаю. Но как, как вы могли! — Алис опустила голову на руки, никогда еще не чувствуя себя более несчастной.

— Я поехал в столицу положить деньги под процент, — начал Робин, а по дороге зашел в клуб выпить стаканчик прохладительного. Стоял такой жаркий день…

— А можно ближе к делу, кузен?

— Я к тому и веду. В клубе мне встретился сэр Дунпель, тот самый, который нынче переехал в город и купил наш дом.

— Новый владелец особняка? — Алис тут же ощутила к неведомому мистеру сильнейшее отвращение.

— Он был там и предложил партию в карты, но я отказался. Выпил стаканчик и поехал в банк. На обратном пути вновь заехал перекусить перед дорогой, а Дунпель был все еще в клубе. Он оказался изрядно навеселе к вечеру и вновь склонял меня к игре. Я не поддавался, Алис, честное слово, но разговор поддержал. Ведь дом нам очень нужен. Хотя я и не представлял, где взять такое количество денег, чтобы его выкупить, однако на всякий случай уточнил, за сколько Дунпель в будущем мог бы его продать.

— А он? — Алисия подалась навстречу и в волнении сжала ладони.

— Он сказал, что особняк ему нравится и он не собирается его продавать ни в ближайшем, ни в далеком будущем.

— Не собирается? Но кузен! Я ведь по закону не могу выйти замуж, не имея за собой этого дома. Согласно воле отца, задокументированной письменно, я должна принести в приданое конкретный особняк, который уже продан. Вот эта проклятая расписка! — Она махнула рукой, в которой сжимала совсем измятую бумагу.

— Я размышлял о том, что дом продан не совсем законно, раз к нему не прилагалась твоя рука.

— Сама расписка составлена весьма спорно! Но карточный долг был, и его выкупила корона, он оказался частично погашен за счет продажи дома. Частично, поскольку я не вышла замуж. Леди и не может выйти замуж за корону, верно? Однако теперь о замужестве не стоит и мечтать, ведь вернуть особняк нет возможности.

— Я потому и предпринял попытку. — сказал Робин. — Сперва уточнил у Дунпеля, не хочет ли он продать и по какой цене. А он ответил «нет», а после вдруг добавил: «Но можем его разыграть».

— Опять? — ахнула Алисия. — И ты согласился? Наступил на те же грабли, что и отец? Его опыт ничему не научил?


— Это был такой шанс! — Робин опустил голову. — Я просто пытался помочь, пытался решить этот вопрос, как мужчина. Позаботиться о тебе и Атильде. Ведь не могла ты и правда остаться работать секретарем.

— А в итоге все проиграл!

— Моя дорогая, ты ешь. — Атильда подвинула жаркое поближе к воспитаннице. — Необходимо восстановить силы.

Она буквально заставила расстроенную Алисию приступить к еде, внимательно следя, чтобы кузина опустошила тарелку. Уж слишком, на ее взгляд, Алис похудела. Щечки впали, кожа просвечивала. Что и требовалось доказать — работа не доводит леди до добра. Атильда знала по собственному опыту, вот только судьба оказалась к ней благосклонна, послав встречу с любимым и любящим мужчиной. Хоть и не без недостатков, конечно.

— Никто не помнит про условие, Алисия, — заговорил Робин. — Ведь долг и правда как будто погашен. Я даже подумал, что если найдется достойный человек и ты соберешься замуж, то избавься от этой бумажки, а с ней — и от дурацкого условия насчет особняка. Благо расписка попала тебе в руки.

— Никто не помнит, Робин? О расписке знают в министерстве! Правда, я удивляюсь, почему до сих пор не распространились слухи. А главное, лорд знает! И это хуже всего! Именно ему я обязана возместить либо деньгами, либо… В общем, деньгами. Чтобы он более не имел наглости утверждать, будто отец меня продал.

— Эм, — Робин замялся, — ты хочешь отдать ему деньги за себя? Но, если следовать логике, то это равно продаже.

— Нет. Продажа — это расплатиться собой.

— Гхм, ясно. А где ты найдешь нужную сумму?

— Пока не знаю. Но обязательно найду, а после вручу ему, как он мне расписку вручил, пускай подавится.

Атильда с Робином молча переглянулись.

— Прости, Алисия, а не было ли лучшим вариантом воспользоваться распиской и выйти замуж за лорда?

— За лорда? За самого чудовищного фиолетового мага? За мужчину, который презирает женщин, а любовь рассматривает, словно ужасную обузу? Кузина, как вы могли написать ему, будто он меня скомпрометировал? С чего вы взяли?

— Но ты ведь на него работала.

— Я работала на двоих мужчин! Или ректору вы тоже такое письмо послали?

— Нет, дорогая, — снова взялся отвечать Робин. — Только о лорде говорят, будто он чересчур свободен в высказываниях и поступках, чему король, кстати, очень потворствует. О втором господине отзываются исключительно как о джентльмене.

— Если бы мы предположили, что лорд Морбей де Феррес выкупил долг твоего отца, тогда потребовали бы жениться на тебе согласно этой расписке, — добавила Атильда.

— Как я счастлива, что вы ничего не знали!

— Но он же отличная партия! Ты ничего не имела против во время вашей первой встречи. Когда же Робин проиграл последние деньги, мы решили, будто это лучший вариант для тебя. По крайней мере ты будешь защищена и не окажешься на улице без средств. Ведь ты так юна.

— Если я и выйду за кого-то по расчету, то точно не за этого лорда. Да за кого угодно, только не за него! И я верю, что девушка в состоянии позаботиться о себе сама. В конце концов, разве учеба дана не для того, чтобы достичь определенного положения в обществе без помощи мужчины?

— Хорошо, дорогая, успокойся, тебя слишком задевает все, что связано с этим лордом. Если хочешь, мы больше не будем поднимать эту тему. — Робин попытался успокоить взволнованную леди.

Атильда же внимательно посмотрела на кузину и очень спокойно, но уверенно произнесла:

— Считать можно что угодно, милая. Иметь альтернативу — всегда хорошо, однако жизнь расставляет свои приоритеты. Мечты и реальность — разные вещи. Вот сейчас ты полагаешь, будто можно выучиться и позаботиться о себе самой, но, во-первых, до поступления ждать почти год, во-вторых, работы ты лишилась, в-третьих, собираешься вернуть деньги лорду, но их у тебя нет. А учебы в пансионе вряд ли достаточно для получения престижного места. Ты же привыкла к определенному уровню жизни и отношению окружающих. Поверь мне: прочувствовать в полной мере, что значит все потерять, ты еще не успела.

— А вам это хорошо знакомо, кузина? По работе в варьете? Там вы приобрели богатый опыт?

— Алисия, — Атильда выдохнула и отвернулась, — не нужно быть жестокой, моя девочка.

Алис тут же ощутила укол совести и, вскочив, подбежала к кузине и обняла ее.

— Прости меня, Тиль, прости. Я сама не своя. Не понимаю, отчего так зла на весь свет.

— И ты меня прости, нас прости. Мы и правда всегда старались уберечь тебя. И историю эту я конечно же не считала нужным рассказывать. Однако если желаешь узнать все, то слушай.



В некоторых вопросах, особенно интересовавших его величество, король оказывался ужасно нетерпелив. Вот и сейчас, едва Даниар явился, первое, о чем спросил монарх, было:

— Ты определился с невестой?

Сформулировать столь же прямой ответ стало затруднительно. Сказать: «Определился, но невеста против», — да кто ж ему поверит! А особенно монарх, который уже несколько лет подряд терпел уловки лорда по сбеганию из-под венца.

— Я понял, — переведя молчание его светлости, как «я вообще никогда не женюсь, ваше величество, если не поспособствуете», проговорил король. — Ну, тогда спешу обрадовать. Я нашел отличную невесту. Ты будешь в восторге.

На очень скептичное выражение лица Даниара король отреагировал эффектным извлечением из кармана фотокарточки.

— Только взгляни! Вот! Моя родственница. Троюродная племянница двоюродной тетки. Не девушка, а клад. Умница, красавица. Она от тебя в полном восторге, от этой твоей реформы образования. Родня говорит, девица обожает учиться, а о новом министре просвещения им все уши прожужжала. Мол, какой ты замечательный, что решил учредить университет. Вот, кстати, лично передала фотокарточку с просьбой подписать на память.

Даниар принял фотографию и изучил ее с самым задумчивым видом, после черкнул пару строк на обратной стороне и вернул королю.

— Ну, что скажешь? — не дождавшись никакой реакции, уточнил монарх. — Ощущения, впечатления. Ты скоро женишься.