Пенелопа и огненное чудо

Почувствовав, что хватка ослабла, Пенелопа вырвалась, перемахнула через кусты и бросилась бежать через луг, прижимая к себе вырывающуюся кошку. К ней возвращались силы. Плателль кинулся в погоню. Бежал он быстро. «Отец на остановке», – шепнула Пенелопа на ухо кошке, как только Серж протянул руку, чтобы схватить ее, швырнула Куку в сторону, а сама помчалась в лес.





40

Потопить и позабыть





Бегать по заболоченному лесу довольно опасно, и Пенелопа об этом знала. Однако ведь опасность грозила не только ей, но и Фелльзейферу с Плателлем. Надо было лишь сосредоточиться и не сворачивать с дороги. Только бы удалось их отвлечь! Старушка Куку уже не та. Чтобы добраться до остановки, ей понадобится время.

У поросшего мхом дерева тропинка разветвлялась. Пенелопа свернула налево. Позади раздался смех.

– Беги, беги! – кричал ей вслед Плателль. – Но как бы ты ни старалась, от нас не уйти!

Голос его звучал в отдалении, и Пенелопа решила, что сумела оторваться. Она бросила взгляд через плечо. Серж уже не гнался за ней, а просто брел позади. Но вдруг он расхохотался, и, когда Пенни вновь посмотрела вперед, она поняла, в чем дело. Дорогу ей перегородил Фелльзейфер. Ну, или по крайней мере, его ботинки. Метрах в полутора над ними парила голова.

Пенелопа замерла. Она попала в западню. Плателль неторопливо приближался – теперь ему и впрямь было некуда спешить. Добыча уже не ускользнет. Он наслаждался. Пенелопа закусила губу. Нет уж, не хватало еще, чтобы она стала приманкой, с помощью которой они заманят отца в ловушку! Она не позволит, чтобы из-за нее он вновь оказался в заточении. Не допустит, чтобы эти двое воспользовались ее беспомощностью. Леопольд Говиндер уже настрадался, и это не должно повториться. Она сделала глубокий вдох. На нее снизошел покой. «Силы почти на исходе, – пронеслось у нее в голове, – но еще немножко осталось. Надеюсь, этого хватит!» Она посмотрела на голову Фелльзейфера, направляющуюся прямо к ней, на самодовольно ухмыляющегося Плателля… И притаилась, словно заяц, над которым кружит хищная птица. В тот момент, когда негодяи готовы были броситься на нее, Пенелопа прошептала два прощальных слова и сделала большой шаг в сторону. Прямо в болото.

И бросилась бежать. Прямо по топи. Точнее, так это выглядело со стороны. В действительности она неслась в миллиметре от земли, но увидеть это можно было, только если очень внимательно приглядываться. Нырнув в кусты, Пенелопа с облегчением остановилась. Бежать по воздуху было трудно.

– Давай за ней! Здесь твердая почва! – заорал Плателль, и они бросились в погоню. Болото хлюпнуло. О том, что что-то не так, первым догадался Фелльзейфер и хотел повернуть назад, но было слишком поздно. Размахивая руками, Серж наклонился назад, но сдвинуться с места не мог. Топь не отпускала. Сырость пропитала одежду, а по телу побежали мурашки. Чем яростнее они пытались выбраться, тем глубже их засасывала трясина. Плателль погрузился в болото по грудь, а от Фелльзейфера торчала одна лишь голова на невидимой шее.

Развернувшись, Пеннелопа проплыла над топью и вернулась на тропинку. В болоте бултыхались двое преступников и отчаянно звали на помощь. Что с ними теперь делать, она не знала. Тут в воздухе что-то просвистело, кроны деревьев мягко раздвинулись, а с небес спустился огненный дракон и приземлился на тропу. Это был не дракон – Леопольд Говиндер держал руки над головой, и его ладони сияли таким ослепительным светом, что Пенелопе пришлось прикрыть глаза рукой.

– Месоль фаргервно! – громовым голосом прокричал он. Лучи света упали на головы, торчащие из трясины. Вода забурлила. Раздалось шипение, потом негромкий хлопок, словно что-то лопнуло; из болота вырвался сверкающий гейзер и взметнулся ввысь. Наступила тишина.

– Уандерфул, эбсолютли уандерфул! – расплывшись в блаженной улыбке, хихикнул Фелльзейфер.

– Зис из Йуроп! – многозначительно отозвался Плателль. На лице его читалось истинное наслаждение.

– Пойдем, Пенелопа, – тихо позвал отец. – Надо позвонить спасателям и сообщить, что у нас в болоте застряли два американских туриста.

– Что?! – возмущенно воскликнула Пенни. – Какие еще туристы? Это бандиты!

– Возможно, ты права. Но они сейчас уверены, что они – мистер Скотт из Арканзаса и мистер Портвей из Огайо, которые приехали сюда в отпуск, чтобы отдохнуть от ужасной конкуренции на рынке гладильных досок. Оздоровительный курорт с купанием в грязевых болотах. В Огайо это считается очень полезным видом отдыха.

– Что ты с ними сделал? – удивленно посмотрела него Пенелопа.

– Изменил им память.

– Что-что?!

– Я заставил их забыть, кто они такие. Мистер Скотт и мистер Портвей теперь ничего обо мне не знают. И надеюсь, навсегда оставят меня в покое, – ответил Леопольд. – А покой мне сейчас важнее всего, ведь я намерен проводить как можно больше времени со своей семьей.

Он улыбнулся.

– Пойдем. Если мы не вызовем спасателей, они утонут.

Он крепко сжал руку Пенелопы в своей, и они направились к дому.





41

Леопольд и Лючия





Когда Лючия Говиндер подошла к дому, проделав долгий путь назад с побережья Северного моря, уже смеркалось. Она устала и мечтала о горячем душе. И, разумеется, о встрече с дочерью.

То, что теплым летним вечером Пенелопа поджидала ее, сидя на ступеньках крыльца, Лючию не удивило. В отличие от того, какого цвета были ее волосы.

– Пенни! Что это у тебя на голове?! – воскликнула фрау Говиндер, даже не поздоровавшись.

– Ты имеешь в виду мой новый цвет? Называется «Исландская глина». Это был эксперимент, – хихикнула Пенелопа.


– Но ты ведь не можешь так просто взять и… Я считаю, такие вопросы нужно обсуждать вместе, – недовольно сказала мать и попыталась пройти к двери.

– Подожди! Сначала нам нужно поговорить. – Пенелопа вскочила, преграждая ей путь.

– Уймись, пожалуйста. Мне сейчас не до игр. Я проехала несколько сотен километров и очень устала. А ты встречаешь меня на пороге с выкрашенными – без спроса! – волосами и отказываешься пускать меня в дом. Что это вообще такое?

– У нас гость.

– Какой еще гость? – еще больше помрачнела фрау Говиндер. Развлекать гостей она уж точно была не в настроении. Да и у кого хватило наглости явиться в столь поздний час, да еще и без приглашения?

– Ты отлично знаешь этого человека, и он тебе очень дорог, – попыталась успокоить ее Пенелопа. – А теперь присядь, пожалуйста, на минутку.

Фрау Говиндер сдалась: «Ну ладно, выкладывай!» – и опустилась на ступеньку.

– На самом деле это вовсе не гость. К нам пришел тот, кто очень важен для нас. Давным-давно его разлучили с нами. Его заставили, он не виноват. Он не посылал тебе тогда никакого письма. И не отправлял нам никаких серых конвертов. Все эти годы он томился взаперти и тосковал по нам, мама. Но сегодня ему удалось сбежать. Папа вернулся домой.

Лючия Говиндер смотрела на Пенелопу так, будто решила, что ее дочь сошла с ума. Но та не отводила взгляда. Глаза ее странно блестели.

– Пойдем в дом, мама. Папа ждет тебя. Только не пугайся, он немного… похудел.

Пенни встала и повернула дверную ручку. Но мать, следом за ней поднявшись со ступенек, казалось, вовсе не собиралась идти в дом. Она стояла, тяжело дыша, губы у нее дрожали.

– Но ведь он же… Я хочу сказать, он… Он же сам…

Пенелопа молча покачала головой. Сжав губы, фрау Говиндер посмотрела в небо, потом вдаль, где темнел лес, затем снова на Пенелопу. И еле заметно кивнула. Отстранив дочь, она сама открыла дверь.

Пенелопа снова села на ступеньку. Теперь и она посмотрела на небо. Давно сгустились сумерки, над лесом показалась первая звезда. Стукнула кошачья дверца. На улицу выбралась Куку, гордо прошествовала по крыльцу и ткнулась мордочкой в живот хозяйке. Пенелопа провела рукой по ее спинке.

– Ты там тоже лишняя? – спросила она свою старенькую подругу. – Хочешь прогуляться? Мне нужно забрать велосипед…



Куку и Пенелопа неторопливо брели к остановке. Внезапно раздалось тихое звяканье, словно по булыжной мостовой кто-то ехал на велосипеде. Пенелопа подняла глаза. На вершине холма из темноты показался вначале руль, а затем и сам велосипед. Он сам собой катил ей навстречу.

– После такого дня было бы несправедливо заставлять тебя лезть в гору, – громыхнула дорога. Велосипед остановился прямо перед Пенелопой.

– Спасибо, – пробормотала она и подхватила велосипед, как только он начал крениться набок. – Значит, теперь ты снова со мной разговариваешь?

– Я всё это время с тобой разговаривала, но тебя это, кажется, совершенно не волновало, – обиженно буркнула дорога. – Рада, что ты одумалась!

– Ах, так я же еще и виновата?! – возмутилась Пенелопа.

– Если меня вдруг кто-то покрасит в серый, я, может, тоже оглохну, – раздался вдали глухой раскат. – Да и кошки, которая бы меня выручала, у меня тоже нет. А теперь доброй ночи!

Голос эхом растаял вдалеке, и наступила тишина.

– И тебе того же, – буркнула Пенелопа, сунула свитер в корзину, усадила сверху Куку и покатила велосипед по тропинке к дому.

Она так устала, что почти спала на ходу – но в то же время чувствовала себя бодрой, как никогда. И была безумно, безумно рада распахнуть дверь и увидеть поджидавших ее родителей.





42

Газета




По такому случаю все газеты должны были бы трубить:

«Сенсация года!

Тринадцатого августа

впервые светило солнце!»



О да, именно так Пенелопа представляла себе утренние заголовки на следующий день. Но поскольку до сих пор никто не заметил, что дождь, идущий на ее день рождения, не совсем настоящий, тот факт, что в день, когда ей исполнилось одиннадцать, неожиданно выглянуло солнце, тоже не вызвал особого ажиотажа.

Но сама Пенелопа была невероятно взбудоражена.