Почему мама часто матерится
Часть 20 из 32 Информация о книге
– Если она начнет рожать по дороге, кто-то должен будет ловить младенца, пока я за рулем. Веришь, нет, но ты здесь, походу, единственный, кто может что-нибудь поймать! Вообще-то я бы больше пользы и помощи ожидала от Джейн в той ситуации, но побоялась, если моя дочь в своем нежном одиннадцатилетнем возрасте увидит все прелести родов в походных условиях, то это может непоправимо покалечить ее будущее. Саймон уже через это проходил (вопреки своему желанию), он присутствовал при родах своих детей, так что, как говорится, он навидался видов, и хуже ему быть не должно. Наконец под бесконечные стоны, жалобы, крики возмущения и фырканье недовольства (в основном весь этот шум производила мама, потому что она никак не могла расстаться со своим соусником и полотенцами) нам удалось погрузить Сару на заднее сиденье моей машины, которое было не самым чистым местом в мире со всей налипшей на него собачьей шерстью, мусором, пустыми бумажными пакетами из Макдоналдса, упаковками из-под чипсов. Саймона я тоже запихнула на заднее сиденье, где он забился в самый дальний угол и с ужасом смотрел на Сару и приговаривал: «Только не тужься! Терпи! Делай, что хочешь, только не тужься на меня!» Под руководством надменного холодного женского голоса из навигатора, ругаясь и обкладывая хуями погоду, дорогу, всех вокруг, я втопила по занесенной снегом трассе. Сара, хоть и орала как резаная всю дорогу, все-таки каким-то чудом удержалась и не родила в машине, мы с Саймоном были ей премного благодарны, мои барабанные перепонки все еще болезненно вибрировали, но, к счастью, я не оглохла, да и одна Сара со своими криками не могла сравниться с тем, какой вой сирен могли выдавать маленькие Питер и Джейн в наших дальних поездках на машине. Тому, как я лихо и вообще не по правилам подрулила к приемному покою, позавидовали бы даже парни по фамилии Дьюк из американского сериала «Придурки из Хаззарда», спешно выгрузила Сару и Саймона и поехала парковаться, пока не оштрафовали. Парковка была пуста, поэтому я бросила машину как попало и помчалась назад в приемный покой, где Сара и Саймон безуспешно пытались объяснить перепуганной медсестре цель своего визита: Сара держалась за живот и плакала, что у нее ребенок сиротинушкой родится, а Саймон, выпучив глаза, показывал руками на Сарин живот и пытался связать два слова «там» и «ребенок». – Вы кем приходитесь женщине? – пыталась выяснить хоть что-то акушерка. – Вы ее партнер? – Нет, – возмутился Саймон. – Так. Значит, Вы ее партнер? – обратилась она ко мне. – Кто? Я? – удивилась я. – Все нормально, не пугайтесь, у нас здесь ко всему привыкли, – добродушно ответила акушерка. – Да нет, Вы не поняли, я тоже никого не осуждаю за однополые отношения. Просто она моя сводная сестра. А этот мужчина – мой муж. Как-то так, – попыталась я внести ясность. – Ммм, – акушерка еще больше озадачилась. – Да, такого у нас еще не было. Ну, что ж поделаешь, и такое бывает. – Да это не его ребенок! Мы ее привезли, потому что ее ебнутый на всю голову муж поехал за молоком и пропал, а она давай рожать, вот нам и пришлось ее везти сюда, и, может быть, хватит выяснять обстоятельства, а уже примете у нее роды? – Я бы вас попросила не выражаться тут всякими словами. Тут Сара опять принялась стонать и задыхаться, так что акушерка переключилась на нее. Спустя десять минут Сара уже лежала на столе в родильном зале, нам сообщили, что у нее раскрытие 9 сантиметров и скоро должна показаться головка ребенка. Я пыталась освободиться от тисков Сариных рук, но она так вцепилась в меня и просила, чтобы я никуда не уходила, а весь медперсонал смотрел на меня с пониманием, а я думала, ну вообще-то это у Сары впервые, и раз уж я ее сюда довезла, то было бы нехорошо бросать ее совсем одну с чужими людьми и сказать ей: «Знаешь что, Сара, мы ведь с тобой до сего дня даже и не общались нормально, а ты тут решила рожать прямо мне в лицо!» Ничего не оставалось делать, как не перечить ей и согласиться: «Конечно, я останусь! Я здесь, я никуда не уйду!» Неловко получилось, когда акушерка спросила у меня, что, может быть, мамочке нужно сделать укол и не против ли она кислородной подушки, на что я ответила: «О боже, как Вы вовремя! Мне просто нужен укол. А то я прямо уже голову потеряла от всей этой суеты, так все навалилось сегодня, сделайте мне, пожалуйста, какое-нибудь успокоительное, что ли!» Медсестра посмотрела на меня, как на больную, и сказала, что укол и подушка предназначались для роженицы. За этим потянулись томительные минуты, когда Сара стонала, рычала, ругалась, а я сидела и завидовала Саймону, который опять спрятался в самый далекий уголок и делал вид, что его нет. Мне это время показалось вечностью, хотя по часам прошло всего лишь двадцать минут. И вот, наконец, Сара родила! Девочку! Без всякой эпизиотомии, не зря она натиралась кокосовым маслом! – Хотите перерезать пуповину? – радостно предложила мне акушерка. У меня внутри все сжалось, я вообще не хотела туда смотреть. Смутно помню, с каким ужасом Саймон отнекивался от того, чтобы разрезать пуповину Джейн, когда я ее родила. Акушерка продолжала смотреть на меня радостно и подбадривающее, ответить ей отказом в эту минуту было для меня непосильной задачей. Не могла же я сказать: «Я сейчас в таком состоянии, что за себя не отвечаю, уберите от меня острые предметы!» Пришлось резать. Сара держала на руках своего ребенка, у нее был хоть и слегка ошарашенный, но сияющий вид, который бывает у женщин после родов (у меня, судя по фотографиям после родов, сияния не было, только ошарашенность), она спросила у меня, как мне ее девочка, и я с трудом собралась с мыслями и выдавила, что она «чудесная» (хотя на самом деле нет, она была похожа на бордовую сморщенную сливу, как и все новорожденные, но ведь не скажешь такое ее матери), и мне в этот момент так захотелось жрать, что я даже стала поглядывать на чай и тосты, что принесли Саре и на которые она не обращала никакого внимания. Тут в палату ворвался Пирс, он объехал три супермаркета в поисках молока, которое просила купить его наша мама, и когда мама до него дозвонилась, он, конечно же, тут же бросился за нами вслед, но ему пришлось делать объезды, потому что на дорогах уже были аварии. – Ох! Так вот он, папаша? – все никак не могла вычислить конфигурацию нашей семьи добрая акушерка. Пирс со слезами на глазах кинулся к Саре и своему ребенку. – Ага, он самый! – с облегчением выдохнула я и попыталась выскользнуть уже из палаты, но не тут-то было. Сара, продолжая сиять (вот как она это делает?), громко обратилась к Пирсу: «Милый, Эллен была восхитительна, просто незаменима! Я не знаю, что бы я делала без нее! Пусть она назовет нашу девочку!» Что? Что, блядь? Ни за что! Еще и ребенка вашего называть? Это же очень ответственно и субъективно. Мы с Саймоном чуть не развелись, когда выбирали имена для детей, а уж чужого ребенка называть я и не возьмусь. Я помню, хотела назвать дочку Изольда, но Саймон встал на дыбы, потому что это имя, на его взгляд, слишком претенциозное и не романтичное. Понятно, что когда он хотел назвать дочь Дедри, имя которое уходило корнями в ирландскую мифологию, это было более романтично, по его мнению, но я сказала, что НИКОГДА не соглашусь на Дедри, потому что так зовут героиню сериала «Коронейшн-Стрит», и это будет клеймом нашей дочери на всю жизнь. Так что вот он мой момент реванша, назову ее Изольда! Но природная скромность не дала мне воспользоваться этой возможностью, и, потупив глазки, я сказала Саре: «Ой, что вы, что вы, это так лестно, но я не могу на это согласиться. Вы – родители, вот вы и называйте!» – Ну, тогда мы дадим ей второе имя Эллен, ты согласна? – спросила Сара. Еще бы, я считаю, что это очень мило с их стороны, и мое сердце растаяло. – Правда? Вы хотите так ее назвать? Это же здорово! – сказала я со слезами в голосе. – Но я вас не принуждаю, не торопитесь с решением, подумайте хорошенько (пусть только попробуют передумать!). Выходя из палаты, я подумала, хорошо, что у них девочка родилась, а вот если бы родился мальчик, они, что, назвали бы его Саймон? Вот тогда бы я разозлилась не на шутку, это же как можно называть ребенка в честь того, кто вообще нихуя ничего не сделал, чтобы помочь, и вообще был не пришей пизде рукав во всей этой драме? Когда мы добрались домой, то к нам навстречу бросились мама с Джеффри. – Ну? – дрожа от нетерпения, спросила мама. – Девочка! – радостно сообщила я. – Три семьсот. Имя еще не выбрали, но большая вероятность, что вторым именем у ребенка будет Эллен, в честь меня. Малышка и мама чувствуют себя превосходно. Там с ними Пирс! – Ну да, да, понятно, – нетерпеливо сказала мама. – Ты же уже звонила и все нам сообщила. Как там мой соусник Lakeland, вы его не испортили? – Ой, мама, она им воспользовалась, когда ходила в туалет пописать. Ничего не поделаешь, прости. Мама застонала в агонии. Это же какую цену ей пришлось заплатить за новорожденную внучку, если ее бесценный обюссоновский ковер и фарфоровый соусник были испоганены за один раз? – Бляха! Мне надо срочно выпить! – сказала я. К моему вящему удивлению, Джеффри был сама любезность и даже поблагодарил меня за то, что я сделала для его дочери. Я в этот момент почувствовала гордость и признание, а также удовольствие от того, как Джессика разозлится, когда узнает, что теперь я героиня и спасительница нашей семьи, прям как национальная героиня Великобритании Грейс Дарлинг! Вот так! Пятница, 30 декабря Я вышла на работу сегодня, потому что дома совершенно ничем невозможно заняться из-за Саймона и детей, которые только и делают, что пререкаются между собой и мешаются под ногами. К тому же я могу использовать отгулы за эти дни для более нужных дел, например, пойти на концерт в школе у детей – ага, щас, побежала с радостью. Хотя надо было выйти на работу еще раньше. Тут красота. Никого нет, и тишина до звона. Просто удивительно, как много ты успеваешь сделать, когда никто тебя не дергает своими звонками и письмами или же пустыми разговорами, невзначай остановившись у твоего рабочего стола. Это еще раз утверждает меня в моем убеждении, что мир был бы прекраснее, если бы в нем не было других людей. Разумеется, когда сидишь одна в огромном пустом бизнес-центре, временами становится не по себе от страха, в какой-то момент меня накрыл психоз, а что если где-нибудь в коридорах притаился серийный убийца или маньяк, как в «Сиянии», и я даже боялась лишний раз идти в туалет, потому как, если меня там укокошат, то мне потом будет неприятно, что на унитазе найдут мое безжизненное тело со спущенными трусами (да и трусы на мне в тот день были не самые гламурные). Так что везде свои плюсы и минусы… Суббота, 31 декабря / Воскресенье, 1 января Давно прошли те времена, когда в новогоднюю ночь мы наряжались в пух и прах, штукатурились и шли куда-нибудь гулять, напивались вдрободан и целовались взасос со всеми встречными-поперечными на праздничных улицах. В дни нашей бестолковой студенческой юности Саймон, Ханна, Чарли и я как-то устраивали в Эдинбурге беспощадный и лютый кутеж в канун Нового года (беспощадной и лютой была я точно, Саймон был такой же шальной, что даже как-то по угару спустил штаны и показал всем свой зад на Королевской Миле в центре Эдинбурга, однако потом он пожалел, так как жаловался что яйца себе поотморозил. Ханна и Чарли всегда дистанцировались от нашего беспредела и заявляли, что они вели себя прилично), но с возрастом то неистовое желание слиться в единении со всем народом на Новый год как-то поистрепалось и сошло на нет. Пару лет назад я попыталась восстановить традицию и созвала всех наших друзей к нам на новогоднюю вечеринку, но, к сожалению, все закончилось тем, что после нее я возненавидела всех гостей и не хотела никого видеть вплоть до Пасхи. На этот раз мы решили, что пригласим только близких друзей, подсоединим детей к их электронным девайсам, сами наденем праздничные пижамы с резинками на брюках и будем хомячить готовые закуски из M&S и бухать, пока жизнь станет не мила. Поэтому на эту вечеринку «Кому за…» подгребли Ханна и Чарли, Кэти со своим душным мужем Тимом, Сэм, все в комплекте со своими разномастными детьми, тапками, закусью и… понеслась душа в рай. Сэм, воодушевившись тем, что дети будут в одной стае под присмотром друг друга (кроме девочек Кэти, которые еще не доросли до стаи, и их надо было бы а) отводить в туалет и подтирать им попы, б) в случае чего тащить через всю улицу на руках, чтобы уложить спать в их кроватки), что Ханна и Чарли могут лечь в гостиной и не рваться никуда на такси под утро Нового года (Сэма, если что, могли бы довести до дома под белы руки его уже достаточно взрослые дети), зацепил с собой загадочный напиток в темной бутылке с этикеткой «Мрак». Он объяснил, что там во «Мраке» кофейная текила. – Ты уверен, что это хорошая мысль? – засомневалась я. – Я в том смысле, что мы должны вести себя прилично, здесь же дети. Я вон наготовила всяких миленьких сосисочек в глазури и мини-бургеров. Мы же не будем шотами накидываться? Дети же будут смотреть! – Дети ничего не заметят, – радостно заверил меня Сэм. – Ты думаешь, им будет до нас, когда у них свободный доступ к айпадам и к интернету, так еще рядом целая компашка одноклассников, им вообще не до нас будет. – Хммм… В разгар вечера дети только и делали, что рвались в гостиную с вопросом: «А когда уже полночь?», хотя у них на руках были айпады с часами, телефоны с часами, часы с часами, что в какой-то момент я не выдержала и заорала, что сейчас все они пойдут нахер спать, если не перестанут бегать туда-сюда (ну, конечно же, я не говорила «нахер», но они меня поняли, потому что это подразумевалось в том лютом тоне, с которым я на них обрушилась). Несмотря на эти вторжения детей, взрослым удалось поймать настроение и вечер проходил вполне себе празднично, хотя Саймон и попытался его испортить, когда сунул себе в рот дымящуюся глазированную сосиску, которую я достала только что из печи, несмотря на мои предупреждения не делать этого и подождать, пока они остынут, он же не слышит, когда ему говорит его заботливая и ответственная жена, ему же надо все самому попробовать и засунуть себе в рот, а потом орать, что он обжег себе язык, и плеваться во все стороны глазурью, жиром и сосисками, к радости пса, который тоже ни хрена не слушает, когда ему говорят нельзя, а жрет, обжигаясь, с пола сосиски с пылу с жару. Полночь близилась, и детей стало зашкаливать от возбуждения, девочки Кэти были уже в отключке, Руби завалилась за диван и мирно храпела там, Лили залезла под стол и сопела там вовсю. Вместе с телеведущим Джулсом Холландом мы начали обратный отсчет и, когда пробило двенадцать, заорали «С НОВЫМ ГОДОМ!» – И все? – разочарованию Джейн не было конца. – Я ожидала чего-то другого, я думала, что Новый год как-то по-особому начнется. Я думала, что я буду другая. А все такое же. Блин, подстава! – Да, дорогая моя, – ответила я своей дочери. – Вот так вот всегда с Новым годом бывает. – Ну и ладно! – вдруг обрадовалась Джейн. – Мама, я же стала на год старше, можно мне аккаунт в инстаграме? – Ты не на год старше стала, а всего на пять минут. Так что никакого инстаграма! – Блиииннн! Столько шума «Новый Гооод, Новый Тыыы!» – заныла Джейн, передразнивая кого-то. – А ты такая же противная, как и в старом году! Так нечестно! – Джейн, – твердо сказала я. – Начался новый свежий год, ты права. Поэтому давай не будем его портить старыми препирательствами про твой инстаграм, мы и так на них потратили весь прошлый год, давай не будем возвращаться к этой теме в новом году. Тебе ясно? – Мне все ясно, – заносчиво ответила Джейн. – Мне ясно, что ты и в этом году будешь портить мне жизнь! Ясно – понятно! До меня донеслись обрывки спора между Ханной со своей дочерью, а Сэма – со своей. Видимо, девочки Джейн, Софи и Эмили сговорились выступить общим фронтом против своих подвыпивших родителей и сломить наше сопротивление, вдруг мы поддадимся минутной слабости и разрешим. Мальчики между тем пытались проверить на прочность моральные принципы своих отцов и требовали для себя пива. Мда уж, хорошее начало нового года. Устав защищать своих детей от потенциальных педофилов и несвоевременного алкоголизма, мы отправили их всех спать, Тим и Кэти пошли домой, взяв каждый на руки по дочке, я же вышла в интернет проверить почту и все поздравительные послания на фейсбуке, а также удостовериться, что наша вечеринка была не хуже, чем у других, хотя кого я обманываю. Тут я наткнулась на рандомную фотку от Алана, на которой он вдыхал попперс, и у меня руки зачесались написать ему, что зря он это сделал, но тут объявился Сэм со своей бутылкой мрачного мрака. – Ну что, тяпнем по шотику за Новый год, а? – начал он вкрадчивым голосом. – Наливай, похер! – отозвались все. – По одной пропустим! Итак. Во-первых, кофейная текила на вкус совсем не кофе. Вкус у нее довольно приятный, слегка крепленый, почти как бейлис, что вообще не считается за алкоголь в некоторых кругах. Так что с первого шота никто ничего не понял. Пустили по второй. Вообще ни в одном глазу. Еще по одной. Ещщщще налллили. Во-вторых, кофейная текила – это, оказывается, такая гремучая смесь, как водка с Ред Буллом, вроде ты бухой, но от кофеина так штырит, что у тебя глаза не закрываются, ты скачешь как конь всю ночь, хотя если бы ты пил нормальные напитки, то ты бы давно уже спал лицом в салате… так что мы задернем занавес над остатком той ночи, достаточно будет сказать, что там были свистопляски, некоторые горлопанили песни, объяснялись в любви, рыдали в голос, оттого что песик за окном так несчастен и никто его не любит, в то время как я сама стояла со своим дрожащим от ужаса и отвращения псом на руках, таращилась в окно и рыдала, потому что никто мне не хотел отдать того песика в витрине ни за какие деньги в мире. Январь Воскресенье, 1 января Фуууууххххх. Сегодня выдался тяжелый день, мягко выражаясь. В семь утра меня разбудил топот маленьких ножек, которые принадлежали трем пацанам, сбежавшим с грохотом со второго этажа, я вспомнила, что у нас оставались ночевать чужие дети со своими родителями и кому-то придется тоже встать и выполнять роль ответственного взрослого. Этим кем-то я назначила Саймона, дав ему пинка. – Ммммхххххррррр! – застонал Саймон, перевернулся на другой бок и накрыл голову подушкой.