Почему мама часто матерится

– Это они нарочно! – засмеялась я, а сама думала, кто это мог звонить Лидии. Скорее всего, не старшая сестра-командирша, которая думает, что все должны на задних лапках ходить перед ней только потому, что она старше и занимает высокий пост в банке.





Суббота, 15 октября


Уррряяя! КАКОЕ СЧАСТЬЕ! После такой трудной недели, которая, казалось, не кончится никогда, сегодня мы идем на вечеринку по случаю помолвки Ханны и Чарли. Хоть я и валилась с ног, все равно очень хотела пойти туда, где мне не нужно будет притворяться и я смогу быть самой собой, не втягивать постоянно живот, напиться и не переживать, что мои купленные в панике кроссовки все еще не такие «отпадные», как я хотела, и что все скоро поставят на мне крест, потому что я старая, унылая, не шарящая тетка, или еще хуже, неадекватная и ваще куку. За всю неделю я ни разу не пошутила на работе, потому что боялась, что мои новые коллеги не оценят мое чувство юмора, поэтому я всю неделю просто кивала, улыбалась и напускала на себя серьезный вид. Я даже ни одной статейки на Daily Mail не прочла – опять-таки боялась, а вдруг если я зайду на их сайт с рабочего компа, то что-нибудь пойдет не так, завоет сирена и меня катапультируют нахрен из моего эргономичного кресла за пределы бизнес-центра. Как ни странно, но это воздержание как-то изменило меня, я чувствую, что освобождаюсь от своей одержимости покопаться в чужом грязном белье и посмотреть «а что там эти третьесортные селебрити поделывают?»

Ханна была непреклонна и не поддавалась на мои уговоры дать мне организовать ее вечеринку, уж сколько я ссылок ей покидала на интересные идеи и вдохновляющие подборки с Pinterest и настаивала, чтобы с потолка свешивались ветви плюща, а на столах вместо скатертей постелить рогожку, она все сделала сама, и получилось очень премило.

Так приятно осознавать, что после затянувшегося неурожая на свадьбы, после того как все наши друзья переженились и повыходили замуж, теперь некоторые из них были настолько любезны, что развелись и пошли по второму кругу, так что нас ждет еще один свадебный раунд. Когда я так сказала, Саймон назвал меня чудовищем, потому что, по его мнению, люди не специально проходили через такие жизненные драмы и эмоциональные травмы, только чтобы у меня появилась возможность купить обновку на распродаже the Coast и накидаться на халяву теплым Prosecco. Зачем это говорить, и так понятно. Просто мне нравятся свадебные церемонии, я люблю свадьбы. И шелковые юбки с цветочным принтом.

Ханна просто светилась от счастья и пылала от радости (пылала так, что заливала в себя шампанское как не в себя, можно было подумать, что у них в доме скоро послышится топот маленьких ножек), ну а Чарли весь раздулся от гордости.

Они оба выступили спичами, самой лучшей частью в которых было упоминание меня, как человека, без которого их счастью не суждено было бы сбыться, – тут у всех на глазах навернулись слезы.

– Разве не чудесно? – обратилась я к Саймону. – Так и хочется выйти замуж опять.

Саймон поперхнулся.

– Ну уж нет, спасибо нах! Мне хватило того раза, еле выплатил кредит на свадьбу!

– Ну мы же можем хотя бы повторить тот момент, когда клянемся в вечной любви? – со вздохом сказала я.

– Не ты ли говорила, что когда пары отмечают годовщину своей свадьбы и затевают эту канитель с новыми клятвами и обещаниями, то это потому, что кто-то из них сходил налево, и им нужно обнулиться и поклясться в любви заново? А еще если какая-нибудь семейка селебрити начинает пышно отмечать годовщину своей свадьбы, то жди развода в скором времени.

– Правду говоришь, – загрустила я. – Вот Мэрайя Кэрри и тот чел, за которого она вышла замуж, чуть ли не каждый год отмечали день свадьбы, и что? Спасло это их брак? Может, нам просто устроить второй медовый месяц?

– Ну, если этот месяц начинается не после дня свадьбы, то технически это не медовый месяц, а просто очередной отпуск, – логично заключил Саймон.

– Вот почему ты всегда такой буквалист? – рассердилась я. – Я хотела от тебя чуть-чуть романтики, и все! Мог бы и постараться, хоть иногда! С тебя же не убудет, черт бы тебя подрал!

– Я – романтик, дорогая! Я же всегда опускаю сидушку унитаза после себя!

– Лучше бы не опускал! Потому что Питер потом после тебя заходит и не поднимает, а просто ссыт сверху, а потом захожу я и сажусь на обоссанную сидушку. Ничего романтичного нету, когда сидишь на чужой холодной моче, а потом целый день принюхиваешься к себе, не от твоих ли штанов несет мочой, потом объясняй людям, что это у тебя не от недержания, а просто потому, что мужчины в твоем доме ленивые, грязные свиньи, особенно сынок-поросенок, который метит своей мочой все что ни попадя. – О, хэллоу миссис П.! Не увидела вас раньше!

Мама Ханны подошла к нам, чтобы поздороваться и поболтать. Я обожаю маму Ханны, и сколько бы раз она не повторяла, что я могу звать ее Джулия, для меня она всегда миссис П. Похоже, это имя впечаталось в мою ДНК – я не могу звать ее никак иначе. Один раз я попыталась обратиться к ней Джулия, но слово застряло у меня во рту на полпути. Мама Ханны практически удочерила меня, когда мы с Ханной были подростками, и я проводила у них времени больше, чем у себя дома. В день моей свадьбы моя собственная мать поправила мне фату, осмотрела меня с ног до головы критически и сказала: «Ну, полагаю, он знает, почему берет тебя в жены. В любом случае, терпения ему не занимать, надо отдать ему должное!», а мама Ханны отвела меня в сторонку и сказала, что у нее есть для меня один-единственный совет по поводу семейной жизни и взрослых отношений, а именно – забить на все и ни в коем случае не гладить вещи! Она призналась, что у нее ушли годы на это бесполезное занятие, и только потом она поняла, сколько времени было потрачено впустую, этот совет сослужил мне хорошую службу, сэкономил столько времени и сил. Она была права, как никто. Я следовала ее совету с религиозной фанатичностью. Ну, потом еще появились рубашки из особой ткани, которую не нужно было гладить.

– Разве это не замечательно? – с улыбкой сказала миссис П. – Чарли намного лучше, чем тот мудак Дэн, за которым она была замужем.

– Разве это не прекрасно? – улыбаясь до ушей, ответила я. – Пытаюсь тут убедить Саймона отметить годовщину нашей свадьбы и обновить наши с ним клятвы в вечной любви, но он что-то без особого энтузиазма.

– И правильно, по мне, так это пустая трата денег! – отреагировала миссис П. – Никогда не понимала, зачем отмечать эти даты, все же подумают, что один из вас провинился и ходил на сторону, вот вам и надо обновить свои клятвы. Но у вас-то такого не было?

– Конечно нет! – твердо сказала я, а Саймон только улыбнулся самодовольно.

– Ну и хорошо! – сказала миссис П. – Сейчас многие так делают, столько шума, кто с кем. В наши дни в основном такие мероприятия тоже заканчивались оргиями, женами менялись.

Саймон нервно сглотнул.

– Ой, ну мы с мужем в этом участия не принимали, – невозмутимо продолжала она. – Но такое было сплошь и рядом. Нас просто никогда туда не приглашали, но если мы и выходили на какие-нибудь вечеринки, то Эдвард всегда отдавал мне ключи от машины, чтобы ни у кого не было соблазна. Хотя, мне кажется, все эти тетки из школьных родительских комитетов все время что-нибудь придумывали. Когда вы, девочки, еще в школе учились, я обходила этот родительский комитет стороной. Да и Эдвард не одобрял, а то у них что ни мероприятие, то секс-вечеринка.

Миссис П. и ее воспоминания про свингеров и секс-вечеринки сбивали несколько с толку, но тем не менее какой бы ты взрослой себе ни казалась, когда разговариваешь с родителями своих друзей, самое замечательное то, что для них ты всегда малолетка. Так здорово, что кто-то называет тебя девочкой без всякой иронии.

– А Эллен недавно возглавила родительский комитет в школе, – вставил тут свои шесть пенсов Саймон, – как Вы считаете, Джулия, она хочет мне на что-то намекнуть?

– Не думаю, вряд ли! – ответила миссис П. – Сейчас для этого есть интернет. Если кому-то захочется поучаствовать в оргии, они скорее там себе найдут варианты, чем заморачиваться с родительским комитетом. В интернете же можно найти что угодно. Я однажды там чуть ежика не купила, чтобы он в саду у нас слизней уничтожил, но потом выяснилось, что это какой-то особый вид карликовых африканских ежей, которых надо дома держать, и какая польза, спрашивается, от домашнего ежа для моего сада? Ой, кажется, Ханна меня зовет. Пойду, а то скажет, что за мать такая, ни помощи от нее, ни поддержки. Рада была вас видеть, дорогие мои, держитесь подальше от свадебных оргий, окей?

Саймон все еще посмеивался про себя, представляя, где наш родительский комитет, а где секс-вечеринки, но я зашипела на него:

– Ну, ты видишь? Я же была права, не надо нам надевать чулки в сетку на Хэллоуин-дискотеку. Все же нас не так поймут, тем более сейчас, когда мы с тобой узнали, что из себя представляли школьные мероприятия под эгидой родительских комитетов в восьмидесятые. И вообще, придется пересмотреть концепцию дискотеки 80-х в качестве мероприятия для сбора средств, а то вдруг все подумают, что мы их приглашаем на оргию. А я даже и не представляю, что такое оргия, звучит негигиенично, – заключила я.

Тут к нам подошел Сэм, вне себя от возмущения.

– Ханна сообщила мне, что пригласила одного чела с работы, чтобы я на него взглянул, – пожаловался он.

– А что такого? – удивилась я. – Очень мило с ее стороны. Не ты ли недавно скулил, что обречен на одиночество и нелюбовь?

– Да ты только посмотри на него! – Сэм махнул рукой в сторону отца Ханны, который разговаривал с совершенно безобидно выглядящим парнем.

– Вроде нормальный. Зубы все свои. Немножко бороду запустил, и рубашка слегка хипстерская, а так в целом нормальный чел, безобидный.


– Вот именно! – подхватил Сэм. – Безобидный! Отпустил бороду и думает, что он дровосек, а кишка тонка, чтобы свою ориентацию показать. Еще и рубашка вроде хипстерская, но недостаточно, чтобы в такой можно было запросто зайти в хипстерский бар, где наливают самопальные коктейли в стеклянных банках. Есть у него велик, но не «пенни-фартинг», и потом он только и может, что говорить о кофе. Все мозги мне высушил своим кофе, пафосный мудак. С чего Ханна взяла, что у нас с ним есть что-то общее?

– Но Сэм, тебя не поймешь, – в замешательстве сказала я. – То ты твердишь как заведенный, что терпеть не можешь хипстеров, причем с такой страстью, что можно подумать, что наоборот. А теперь, когда тебе подают не хипстера, ты злишься, что он недостаточно хипстер.

– Я недоволен, что он занудный для нехипстера. Если бы он был хипстером, то было бы не так обидно.

– Серьезно?

– Ну не совсем. Все равно это меня немного раздражает, и Ханна могла бы получше разбираться в моих вкусах. Но дело не в этом.

– А в чем, что-то я не догоняю, – вообще запуталась я.

– Я тоже, – печально вздохнул Сэм. – Просто, скорее всего, я надеюсь, что в один прекрасный день встречу Того Единственного, и когда Ханна сказала, что пригласила кое-кого, кто может мне приглянуться, я подумал, что, может быть, вот, этот день настал и я увижу Того Самого Единственного и Неповторимого, а тут стоит этот унылый мужичок, который бы меня не завел даже в мои беспутные шальные годы юности, а уж сейчас, когда я взрослый и разумный человек, тем более, и я почему-то разочарован. Может, в себе, я даже и забыл, что такое попперсы и где их купить, если вдруг понадобятся. Некоторое время назад я даже решил для себя, что мне хорошо одному. Только я, дети, собака. Больше мне ничего не надо. Но теперь, когда на следующий год Софи пойдет в старшие классы, и до меня доходит, что дети-то вырастают и что очень скоро они уйдут из дома, и останемся мы вдвоем с собакой, а потом и пес помрет от старости, и останусь я один. Один-одинешенек. А у меня еще столько нерастраченной любви, столько нежности.

– Ты что, Глорию Гейнор вспомнил с ее «I Will Survive»? А еще жалуешься, что геи такие все стереотипные.

– Я ТЕБЕ СВОЮ ДУШУ ИЗЛИВАЮ, А ТЫ! – воскликнул Сэм. – Что если мне не суждено больше никого встретить? Когда Робин бросил меня и детей, я не хотел, чтобы кто-то еще разбил мне сердце, но теперь я думаю, а может попробовать еще раз, но только этого раза больше не случается! Что если больше ничего у меня в жизни не будет, Эллен? И этот мужчина, которого Ханна пригласила, он в очередной раз показал, как трудно найти кого-то, с кем ты захочешь провести всю оставшуюся жизнь, да хотя бы выйти с ним кофе попить, и не выслушивать всю его мудотень про единственный стоящий сорт кофе, зерна правильной обжарки и единственного в мире производителя арабики, который только и может сохранить истинный аромат. Что если это все, что мне осталось в этой жизни? Что если выбор стоит между этим Мистером Кофе в псевдохипстерском прикиде и вечным одиночеством? Что тогда, Эллен? А Ханна с Чарли такие счастливые вместе, а мне не суждено никогда найти свою любовь…

Саймон, сославшись на то, что хочет пойти налить еще, улизнул где-то на середине потока жалоб Сэма на недостаточное хипстерство потенциального партнера, так что мощь его экзистенциального кризиса обрушилась на меня одну.

– Дорогуша, ты джина перебрал, что ли? – мягко спросила я его.

– Выпил чуток, – плаксиво протянул Сэм.

– Ну так не пей больше, хорошо? Джин действует на людей так, что они начинают загоняться, переживать и слишком эмоционально на все реагировать.

– Нет, это не так!

– Именно так! Забыл, что ли, как в прошлом году, когда мы накидались джином, я весь день проревела и искала в интернете адреса приютов для собак, чтобы взять оттуда собачку, когда мой Джаджи помрет, хотя ему всего лишь шесть лет и помирать он не собирается?

– Было дело, – согласился Сэм. – Но мои опасения по поводу моего будущего намного реальнее, чем твои страхи тогда, когда ты налакалась джина.

– Я просто хочу сказать, что, во-первых, хватит пить джин! Потом, вспомни, как раз до того, как Ханна с Чарли встретились, не она ли точно так же, как и ты, сейчас сидела и жаловалась на судьбу, что дети вырастут, а она останется одна? А сейчас? Посмотри на нее! Никогда не знаешь, что там тебя ждет за поворотом. Ты можешь наткнуться на любовь всей своей жизни, покупая молоко в Sainsbury’s. Может, он там уже стоит у витрины с молоком и ждет тебя? Даже этот самый кофейный бородач может быть тем самым единственным, если ты дашь ему шанс.

– Точно не кофейный бородач, – убежденно сказал Сэм. – Кофейный бородач просто зануда. Но, Эллен, а вдруг именно мне и не суждено больше никого встретить? Что тогда?

– Ну, у меня на работе полно чуваков. Среди них есть вполне себе четкие кадры!

– Что, правда? – это Саймон так некстати материализовался именно в этот момент.

– Так они, небось, все задроты-хипстеры. Ты же сама говорила, что у них игровая комната вместо переговорки, – заворчал Сэм.

– Нет, они хорошие, – миролюбиво сказала я.

– О ГОСПОДИ! – воскликнул Сэм. – Ты стала одной из них? Ты сама говорила, что они подсажены на кофе, а теперь говоришь, что они «хорошие»? ЧТО ТЫ ТАКОЕ И ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА С НАШЕЙ ЭЛЛЕН?

– Иди ты к черту, Сэм! Я просто хочу сказать, что они неплохие люди. Ну если уж у меня на работе никого не найдем, то, как говорила мама Ханны, в ее годы родительский комитет был гнездом разврата, так что ты у нас в комитете казначей, может, все еще и получится?

Сэм аж весь передернулся от этих слов.

– Представить себе не могу ничего отвратительнее секс-вечеринки в рамках родительского комитета. Это что должно произойти, чтобы все эти славные мамочки перестали щебетать о своих преобразившихся шкафах, после того как они навели там порядок по методу Мари Кондо, и позабыли о том, чтобы похвастать успехами в учебе малышки Крессиды и малыша Барнаби, а вместо этого пустились во все тяжкие и предались греху?

– Вряд ли такое произойдет. Только представь себе картину маслом, на которой папочка Феликса Дженкинса заваливает мамочку Табиты Маккензи на кофейный столик, а та продолжает верещать о том, что она правильно поступила, когда отвела Табиту в математический класс, как только девочке исполнилось два годика, и что сейчас у ребенка все данные математического гения, и он доводит ее до экстаза, когда сует ей в руки книгу Мари Кондо, чтобы только она прекратила трещать.

– Иногда, Эллен, – строго сказал Сэм, – ты бываешь чересчур буквальна. Спасибо тебе за такую яркую картину, она по крайней мере вывела меня из состояния самобичевания и сожаления.

– Да будет тебе куксится, соберись, тряпка, пошли потанцуем! – бодрячилась я. – Только не вздумай предлагать шоты.

Разумеется, Сэм предложил накидаться шотами, и, разумеется, никто не отказался, и даже Саймон, к моему изумлению, примкнул к нашей пьянке, так что в конце концов все были роскошно и разнузданно вдрызг пьяны. А потом Саймон вспомнил, что у них в бюро появился новый архитектор, и весьма вероятно, именно он и станет тем единственным, которого ждет Сэм: у этого архитектора гладко выбритое лицо, он ни разу не помянул кофе, кроме предложения присоединиться к нему выпить кофе, потому что он собирается приготовить себе чашечку.

– Спасссиибааа, не нннада! – в пьяном угаре громко сопротивлялся Сэм. – Я сссаммм себе найду кого хошшш! В магазин пойду и нннайду! Молоко буду брать, а он там! По глазам все пойму, он и все! Любовь, и точка! Не нннада мне подсовывать никого! Сссаммм выберу и полюблю. Любовь, нечаянно нагрянет!

– Точнааа! – с трудом промычала Ханна. – Всссеее должны влюбитца! Прям как мы с Чарли! Да же, милый? Любовь, и точка!

– Выпьем за люуубооофффь! – заорала я и, промахнувшись мимо рта, залила горящей самбукой себе грудь. К счастью, доктор Чарли, за плечами которого годы попоек в мединституте, быстро среагировал и залил мою пылающую грудь водой из кувшина, так что не удалось мне зажечь по полной на их вечеринке, ну и ладно, пусть она запомнится нам не этим несчастным случаем, а тем, что Ханна и Чарли теперь навсегда вместе.





Суббота, 29 октября


Аааааррррргггггххххх! Я вся зеленая! В прямом смысле. В наи-нахер-прямейшем. У меня лицо как у царевны-лягушки, зеленое. Что ж мне с этим теперь делать?