Почти нормальная семья

Просто невероятно, как мало мы знаем о собственных детях. А я-то считала, что в последние годы мы со Стеллой сблизились. Однако мне известна лишь ничтожная часть того, что происходит в ее жизни. Я ломаю голову, странно ли это и моя ли в этом вина, характерно ли это для наших отношений, или все мамы подростков считают, будто знают о своих детях куда больше, чем на самом деле.

– Иногда мы тусовались втроем: Крис, Амина и я, – продолжает Стелла. – Собственно, у нас с Крисом не было отношений. Мы несколько раз занимались сексом, но серьезных отношений у нас не было.

Присяжные снова переглядываются. Две женщины морщат нос, а шведский демократ краснеет до ушей. Мне тоже не нравится, что публично обсуждается сексуальная жизнь моей дочери, но, для того чтобы шокировать меня, требуется гораздо больше.

– Никаких серьезных намерений – ни с его, ни с моей стороны. Честно говоря, я не думаю, что Крис хотел быть вместе с девушкой восемнадцати лет, а я и вовсе не планировала отношений. Я ведь собиралась уехать. В Азию.

У меня начинает щипать в глазах, и я осторожно прикладываю к ним платок. Вижу перед собой Стеллу под пальмой на райском пляже. Альтернативный вариант я даже не решаюсь себе представить. Несколько лет в тюрьме. Пожизненное осуждение в глазах общества – на рынке труда, среди друзей и знакомых. Как мы с Адамом сможем жить дальше? Как Стелла все это перенесет?

– Я знала, что Амина тоже несколько раз была с Крисом, – произносит Стелла. – Меня это не задевало.

Йоран Лейон чешет в голове:

– Не могли бы вы уточнить это?

– Что именно?

– Что вы имеете в виду, когда говорите, что Амина была с Крисом?

Впервые суд видит другую сторону Стеллы. Глаза ее сверкают, на шее набухают жилы.

– Я имею в виду, что они общались. Ничего другого! Амина не занималась сексом с Крисом, если вы это имеете в виду.

Йоран Лейон краснеет и отпивает глоток воды, а Микаэль кладет ладонь на руку Стеллы, желая успокоить ее.

– Я была в шоке, когда узнала… – Голос дрожит, и Стелла трет рукой вокруг губ. – Когда полиция рассказала, что произошло. Не могла поверить. Я знала, что Крису угрожали, но чтобы его убили… До сих пор не могу привыкнуть к этой мысли.

На местах для слушателей выражение лиц понемногу меняется. Журналистское стучание по клавишам замедляется. За моей спиной кто-то громким шепотом спрашивает, о каких угрозах идет речь? О бывшей сожительнице? Я закрываю глаза и стараюсь дышать ровно. Тоннель немного расширяется.

– Прежде чем прокурор задаст свои вопросы, не могли бы вы рассказать, что вы делали в тот вечер, – спрашивает Йоран Лейон.

Голос у него мягкий, взгляд спокойный и полный эмпатии.

– Я работала в «H & M» до самого закрытия, до семи пятнадцати, – отвечает Стелла. – Затем мы пошли с коллегами в ресторан на Главной площади. Несколько часов просидели за столиком на открытой веранде. Около половины одиннадцатого я простилась с ними и взяла свой велосипед на Бутульфсплатсен.

Микаэль слегка откинулся назад на своем стуле, плечи его расслабились. Это внушает мне одновременно и надежду, и тревогу.

– Как раз когда я собиралась сесть на велосипед, я заметила на другой стороне улицы Линду Лукинд, бывшую девушку Криса. Она и раньше меня преследовала. Вела она себя довольно угрожающе, и я попыталась позвонить Амине, но та не ответила. Я не знала, что делать. Тогда я и стала дозваниваться до Криса.

Я силюсь понять, как бы я сама действовала в этом случае. Так легко думать, что точно знаешь, как бы ты поступил в той или другой ситуации. Но благодаря своей профессии я давно убедилась, что, когда начинает пахнуть жареным, человек ведет себя непредсказуемо.

Стелла рассказывает, что Линда Лукинд преследовала ее в течение нескольких недель и угрожала ей. Это пугало ее, поскольку она знала, что Линда неуравновешенна и, возможно, опасна. Поэтому Стелла и зашла в «Тегнерс», чтобы быть среди людей, пока Амина или Крис не перезвонят ей.

– Они так и не перезвонили, и я, успокоившись немного, решила ехать на велосипеде домой. Доехала только до Чюркугатан, до перекрестка у библиотеки. Там снова стояла Линда Лукинд.

Присяжные вздрагивают, по залу пробегает шепот. Единственный человек, кого, похоже, нисколько не трогает рассказ Стеллы, – Йенни Янсдоттер. Она сидит с прямой спиной, совершенно неподвижно, словно только и ждет случая раздавить Стеллу.

– Я дико перепугалась, – продолжает Стелла и рассказывает, что кинулась в паб «Инферно», расположенный у перекрестка.

– Амина не отвечала, дозвониться до Криса мне не удалось, так что я решила поехать к нему домой. Все это было так ужасно! Я просто не знала, что мне делать.

Дыхание Стеллы – единственное, что слышится в зале. Все взгляды прикованы к ней.

– Их там не было, – произносит она.

Рядом со мной народ поворачивает головы. Кто-то шаркает подошвой по полу. Девица с телевидения жует жвачку.

– Я звонила в квартиру и стучала. Потом я прижалась ухом к двери и прислушалась, но их там не было.

Стелла берет в руки стакан с водой. Рука у нее дрожит, и, когда она наклоняется вперед, волосы падают ей на лицо.

Что-то пошло не так. А что, если она расскажет все? Стелла всегда любила драматизм. Мечтала стать актрисой, а тут у нее и сцена, и публика – ее бенефис.

Я в отчаянии тяну к ней руку.

– Потом я поехала домой и легла в постель, – говорит Стелла и отбрасывает волосы с лица. – Что произошло дальше, мне неизвестно.





90





– Передаем слово прокурору, – говорит председатель суда.

Йенни Янсдоттер не шевелится. Ее суровое лицо сосредоточенно, каждый мускул под контролем. Весь зал суда ждет, что она скажет.

И вот она поднимает глаза и обращается к Стелле:

– Кого там не было?

Голос звучит сурово и надменно.

– Что?

– Вы только что сказали: «Их там не было». Кого вы имели в виду?

Стелла делает неопределенный жест рукой.

– Криса, – отвечает она. – Кристофера Ольсена. Его не было в квартире, и поэтому я села на велосипед и уехала домой.

– Но вы не сказали «его». Вы сказали «их». Во множественном числе. Более одного лица. Кого еще, помимо Кристофера Ольсена, там не было?

Стелла бросает быстрый взгляд на Микаэля:

– Амины, как я полагаю.

– Амины Бежич?

Стелла кивает.

– Я должен просить вас ответить вслух на вопрос прокурора, – говорит Йоран Лейон. – Чтобы это было зафиксировано в записи.

Стелла смотрит на него. Верхняя губа дрожит.

– Да, – произносит она утрированно громко.

Повернув голову, я замечаю, что бородатый журналист внимательно наблюдает за мной. Едва наши взгляды встречаются, как он поспешно отворачивается.

Что он думает обо мне? Я оглядываюсь на других слушателей. Что они думают? Жалеют меня? Некоторые наверняка меня обвиняют. Считается, что родители несут часть вины за своих детей. Особенно в моем случае. Во-первых, я женщина и мать – к мужчине всегда больше снисхождения. Во-вторых, я хладнокровный адвокат защиты, в то время как мой муж – милейший пастор, проповедующий любовь Всевышнего и золотое правило христианской морали.

Может быть, мое место тоже на скамье подсудимых? Бок о бок со Стеллой, по обвинению в родительской несостоятельности и сопричастности преступлению. Уверена – есть люди, которые считают, что так и должно быть.

Йенни Янсдоттер бросает многозначительный взгляд на председателя суда и продолжает. Я понятия не имею, о чем думает прокурор, но то, что она считает меня совершенно неповинной, маловероятно.

– Почему вы сочли, что Амина может быть дома у Криса? – спрашивает она Стеллу.

– Не знаю. Я так не считала.

– Но вы только что сказали именно это.

Янсдоттер добивается эффектной тишины в зале. Стелла не знает, куда направить взгляд.

– Почему вы считали, что в этот вечер Амина была вместе с Кристофером Ольсеном? – спрашивает прокурор. – Разве вы не прекратили все контакты с Ольсеном? И вы, и Амина?

На лбу у Стеллы выступает испарина. Ее страх просачивается сквозь душный зал и пристает к моей коже, словно липкая масса. Я начинаю отчаянно чесаться.

Держись, Стелла! Не теряй самообладания!

– Мы перестали проводить время с Крисом, – говорит она, глядя на прокурора.

– Перестали? – переспрашивает Янсдоттер, не сводя с нее глаз, но Стелла не отводит взгляда. – У вас была договоренность?

– Типа того.

Янсдоттер не слушает ответа. Она уже задает новый вопрос:

– Вы утверждаете, что поехали на велосипеде домой, когда никто не открыл дверь в квартире Криса. В каком часу это было?

– Не знаю, – отвечает Стелла.

Она косится на Микаэля. Все происходит так быстро, что большинство сидящих в зале, вероятно, ничего не замечают. Но я все вижу. И я знаю, что процесс достиг критической точки. Если Стелла по-прежнему будет утверждать, что она пришла домой в два, свидетельские показания Адама рухнут. Не может он, выступая на суде, противоречить словам Стеллы. В груди у меня словно бы все залито цементом.

Микаэль тянет за узел галстука. Пот начинает проникать через рубашку. Сейчас станет ясно, удалось ли ему выполнить свою задачу.