Покопайтесь в моей памяти

– Что еще?

Сухомлинова стала объяснять, что звонит по делу с бывшей работы Галины, но мужчина не дал ей договорить:

– Нет ее. И не звоните больше.

И сразу пошли гудки.

Елизавета Петровна не поняла, почему нельзя звонить, потом подумала, что, вероятно, произошла семейная ссора, и снова набрала тот же номер.

– Я же сказал, – так же тихо, но уже со злостью произнес мужчина, – нет ее и не будет никогда: убили ее.

– Как? – прошептала изумленная Сухомлинова.

– Зарезали. В подворотне. Свидетелей нет, видео нет, ведь мы в простом доме живем – без наворотов разных. Забрали сумочку, а там денег было – кот наплакал. Телефон копеечный и тот… Сережки из ушей вырвали. Следователь говорит, что наркоманы. А зачем наркоманам убивать? Может, конечно, она сопротивлялась: когда в милиции служила, ее приемам самбо обучали. Короче, все – нет больше Галины.

И опять пошли гудки. Перезванивать и спрашивать еще что-то не было смысла. Известие о смерти Галины, которую Елизавета Петровна почти не знала, поразило ее. Если следователь говорит, что ее убили при ограблении, то, может, он и прав, однако откуда полицейские могут знать все. Им, например, неизвестно о тетрадке с записью наблюдений, которую с непонятной целью вела убитая. И о том, что Галина сказала бывшей коллеге, что знает, кто убил Александра Витальевича, да и вообще вряд ли они будут связывать эти два убийства.

И тогда Сухомлинова решила позвонить Бережной и все рассказать ей. Так она и сделала – рассказала со всеми подробностями, не забыла даже сообщить, что Галина опознала какое-то пальто.





Глава пятая




На этот раз Егоров ответил на вызов мгновенно. Но не дал Бережной и слова сказать.

– Прости, Верочка, но нет времени на разговоры – очень занят. Дел выше крыши.

– Так я по делу. Ты слышал об убийстве женщины, которую зарезали якобы при ограблении?

– В сводке прочитал, но почему якобы?

– Да потому что она была еще совсем недавно консьержем в доме, где управляющим был Тарасевич. Она вела наблюдение за жильцами. Не знаю зачем, но предполагаю, по призванию. Когда-то она работала в наружке.

– Может, совпадение?

– Вряд ли. У нее были близкие отношения с управляющим. И она могла знать многое из того, что знал он. Кроме того, на похоронах Тарасевича бывшая консьержка заявила, что точно знает, кто его убил.

– Информация точная?

– Абсолютно. Мало того, мне известно, что эта Галина приходила на свою прежнюю работу, чтобы посмотреть все записи видеонаблюдения, сделанные в день убийства Тарасевича. Смотрела долго, а потом произнесла одно слово: «Пальто».

– Что это означает?

– Откуда я могу знать? Я это видео не смотрела.

Майор замолчал, а потом предложил встретиться и все обсудить. И предложил это сделать немедленно, как будто не говорил несколько секунд назад, что завален делами.

– Так давай на месте, где все произошло, – согласилась Бережная.



Как выяснилось, следствие зашло в тупик. Егоров, разумеется, не признался в этом. Он рассказал Вере о том, что ему удалось установить, но его сведения были крайне скудны. Преступник очень хорошо подготовился: изучил прилегающую территорию, наверняка знал, где установлены камеры слежения и где есть мертвые зоны. Стрелял он не с тротуара, а из подъезда дома, просто приоткрыл дверь и дважды выстрелил в проезжающий мимо «Форд» Тарасевича. И хотя скорость автомобиля была небольшой, стрелком киллер оказался отменным: обе пули попали в голову. «Форд» проехал еще пару десятков метров, а потом уткнулся передним бампером в высокий поребрик, остановился, мотор заглох. Через пару минут мимо проезжала грузовая «Газель». Грузовичок остановился, потому что дорога было перегорожена. Водитель «Газели» вышел, обнаружил труп и сразу позвонил в полицию. Убийца за это время скрылся. Причем он не выходил в Тучков переулок. Подъезд, из которого стрелял киллер, оказался проходным. Убийца миновал один дворик, потом второй и вышел на другую улочку.

Проверяли все камеры округи, но ничего подозрительного. Машины не проезжали. Пешеходов практически не было. А те, которых удалось отследить, оказались студентами. По крайней мере, несколько из них свернули к главному зданию университета, а двое вошли в здание философского факультета. Из жильцов дома, где работал Тарасевич, под камеры попал лишь профессор журфака Малышко, который по соседней улочке спешил в сторону Кадетской линии.

– Возможно, киллер и не выходил никуда, – предположила Бережная, – он мог снять в одном из домов квартиру, а мог постоянно проживать в ней, но последнее – маловероятно. Если бы знали, за что Тарасевича убили, то…

– Этого не знает никто, – вздохнул Егоров, – по крайней мере, все, с кем я общался, утверждают, что Тарасевич ни с кем не конфликтовал. Я, естественно, сразу взял в разработку дважды судимого Пряжкина, но, судя по всему, он чист. Хотя он мог поручить это дело кому-то другому, опытному специалисту, имя которого нам неизвестно. А что касаемо убитой женщины, то, хотя делом занимаюсь не я, кое-что удалось выяснить. Если ее пытались ограбить, то сделали это весьма странным образом. Уличный грабитель выбирает жертву – чаще всего женщину, которая, по его представлению, не окажет сопротивления и вряд и начнет кричать сразу, когда на нее нападут. Женщина испугается и сама отдаст сумочку, телефон. Безропотно это сделает, тем более когда знает, что в сумочке нет больших денег. А здесь все было не так. Преступник следил за Галиной, и когда та вошла в арку, подбежал и ударил ножом под левую лопатку. Забрал ее сумку, вырвал из ушей сережки и скрылся. Он был уверен, что убил ее. Но женщина смогла подняться и, держась за стену, прошла полтора десятка шагов. Есть свидетели, которые видели, как она шла, качаясь, но приняли за пьяную. Вошла во двор и упала. Минуту или две она еще жила. В окно ее, лежащую, увидела соседка, которая спустилась, подошла и стала кричать, призывая кого-нибудь на помощь. Телефона при ней не было. Полицию вызвала другая соседка, она же и позвонила мужу убитой, который в это время находился на работе. Пара жила в этом доме давно. Соседи ничего плохого про них сказать не могли и свидетельствуют, что ссор между супругами не было, разве что муж какое-то время назад злоупотреблял спиртным, но сейчас вроде бы не пьет совсем.

– Окрестные помойки обыскали? – поинтересовалась Вера.

– Не сразу, а только утром следующего дня. Сумочка была обнаружена в мусорном баке. Бумажных денег в ней не было, банковских карт тоже. Но телефон в ней лежал. И не такой уж дешевый, кстати.

– То есть версия о том, что на нее напал наркоман, отпадает.

– Не то чтобы отпадает, но теперь она не приоритетная. Так же как и нападение маньяка.

Егоров изложил все, что знал, или то, что мог сказать. Посмотрел на Веру.


– Насколько я понимаю, ты не случайно заинтересовалась этим преступлением. Если так, поделись своей информацией. Предупреждать тебя, что утаивание улик от следствия, это…

– Да ничего у меня нет. Просто, как я тебе говорила, убитая накануне призналась бывшей коллеге, что знает, кто застрелил Тарасевича. Но не сказала, кто именно. Возможно, собиралась шантажировать его, а может, ждала, когда объявят награду за помощь в раскрытии преступления. Ведь за важную информацию в таком деле деньги предлагают не маленькие. Но в любом случае эти два преступления связаны между собой.

– Возможно, – согласился майор юстиции. – Я даже предполагаю, что и Тарасевича, и гражданку Фоменко убили по одной-единственной причине: оба они знали о каком-то преступлении или о преступнике, проживающем в доме. Не утверждаю, но предполагаю, что им стало известно о педофилах. А это серьезное преступление, и срок тем людям грозил не малый. По крайней мере, не условный. А это крушение всего: потеря репутации, никакого карьерного роста, бывшие друзья начнут шарахаться в сторону при случайной встрече. Как тебе такой вариант?

– Вполне, – согласилась Бережная. – Я бы эту версию рассматривала как основную. Так что побеседуй на эту тему с консьержами. Только постарайся быть убедительным, чтобы они поняли, что им грозит за утаивание фактов.

– Так мне уже одна из них говорила об этом. Но я тогда был уверен, что к убийству причастен Пряжкин.

– Так одно другому не мешает. Подозреваемые в растлении несовершеннолетних не сами же убивали Тарасевича. Ты ведь наверняка проверил каждого жильца в доме?

Егоров кивнул.

– Ну что, пойду консьержей трясти. Сегодня там по графику некая Нина Николаевна дежурит. Она чуть ли не каждый день теперь. Дамочка весьма разговорчивая, но, по существу, ничего показать не может. Или не хочет.

– Не против, если я зайду с тобой на пару минут? – попросила Вера и, заметив, что следователь, не спешит с ответом, уточнила: – Только посмотреть.

– Если только на пару минут, – согласился Егоров. – Только что там смотреть?





Глава шестая




Увидев Елизавету Петровну, следователь удивился. И тут же удивился еще больше, когда Сухомлинова поздоровалась не с ним, а с Бережной.

– Здравствуйте, Верочка.

Вера вошла в помещение консьержей и поцеловала Елизавету Петровну в обе щеки, чему та немного удивилась.

– Добрый день, тетя Лиза, – весело произнесла Бережная.

– Вы что, родственницы? – продолжал недоумевать майор.

– Почти, – ответила Сухомлинова, – я долгое время дружила с Верочкиной мамой, и мы часто виделись.

– Столько лет прошло, а вы меня сразу узнали, – подхватила Вера, давая понять, что многого Егорову знать не нужно.

И обернулась к следователю:

– Для меня самой это неожиданность.

– Ой ли? – не поверил тот.

И тут же успокоился, когда Бережная сказала, что не будет мешать его общению со свидетелем и постоит на крылечке.

Она вышла из дома и оглядела просторный внутренний двор. Вдоль дома выстроилась небольшая цепочка припаркованных у газона автомобилей. В паре десятков метров находилась широкая стеклянная дверь, ведущая в подземный паркинг. Других выходов из дома не было. Стеклянная дверь отворилась, из нее вышел мужчина в короткой куртке. Он подходил медленно, внимательно разглядывая незнакомку, стоящую возле крыльца. Прошел мимо, открыл дверь, но не зашел внутрь, потому что на крыльце появился известный артист Вертов. На нем было светлое кашемировое пальто. Артист кивнул мужчине в куртке, начал спускаться по ступеням. Посмотрел на Веру.

– Евгений, – обратилась к нему Бережная, – простите за фамильярность, но просто отчества вашего не знаю.

– Можно просто Евгений, – улыбнулся артист и из внутреннего кармана достал ручку. – Вам нужен автограф?

– Нет. Просто хочу узнать о доме. Хочу приобрести здесь квартиру.

– Квартиру? – удивился Вертов. – А кто продает?

– Не знаю, я через агентство вариант нашла. Большая студия, окна во двор и в переулок.

– Ничего себе! Уже и на продажу выставили. Какая скорость! Не успело ложе остыть.

– Простите. Не поняла.

– Да это я пытался вспомнить Гамлета, – отмахнулся от своей мысли Вертов, – у нас тут убийство произошло. Застрелили неподалеку как раз владельца студии.

– Вы ничего не путаете? Может, другая квартира продается?

– Возможно.

Артист хотел уйти, но Вера остановила его вопросом.