Покопайтесь в моей памяти

– Когда ваши поклонницы смогут увидеть вас в новой роли?

– А вы случаем не журналист? Это они каждый раз спрашивают.

Бережная покачала головой.

– Ну ладно, – согласился поделиться творческими планами известный артист. – Буквально на днях дал согласие на участие в сериале. Роль понятно, что главная, но неожиданная для меня. До выхода фильма не хотелось бы распространяться о сюжете, но вам признаюсь, что играть придется киллера, которому противостоит молоденькая девушка-следователь. Автор сценария уверяет, что сюжет основан на реальных событиях. То, что успел прочитать, и в самом деле захватывающе. А на главную женскую роль утверждена моя ученица – совсем юная…

Дверь дома отворилась, на крыльцо вышел Егоров и позвал:

– Вера Николаевна, можно вас на секундочку?

– Не ходите, – шепотом, наклонившись к собеседнице, посоветовал Вертов, – это следователь. Говорят, не просто ищейка, а лютый зверь! – И тут же отпрянул: – А вы его знаете?

– Немного, – улыбнулась Вера и так же шепотом объяснила, – когда-то мы зверствовали вместе.

Увидев, что артист быстро удаляется, майор юстиции сам подошел к Бережной.

– Провел с вашей знакомой разъяснительную беседу о необходимости сотрудничества со следствием. Сказал, если вдруг указанные ею прежде люди приведут в свой дом несовершеннолетних, то надо будет не полицию вызвать, а звонить мне лично – в любое время. Хоть ночью. Ночью даже лучше. Им придется объяснить, как дети оказались ночью вне дома.

– Я поняла, – кивнула Бережная, – а другие консьержи предупреждены о том же самом?

– Естественно. Ранее все дали согласие на сотрудничество, только ваша знакомая упиралась до сего дня. Но сейчас согласилась.

Он обернулся на дверь и спросил:

– Видели мужчину, который зашел только что? Это жилец дома – Валентин Худайбергенов. Так вот Елизавета Петровна сообщила, что есть основания подозревать его в распространении наркотиков. Худайбергенов владелец… Вернее, один из владельцев ночного клуба – достаточно популярного в определенной среде. Несколько раз сам сдавал распространителей, пытавшихся наладить сбыт в его заведении.

– Что про него еще известно?

– Если ты интересуешься на предмет связи с криминалом, то ничего компрометирующего. Понятно, что подобные заведения очень быстро попадают в сферу влияния определенных преступных групп, но у Худайбергенова все вроде чисто. В ранней молодости был под следствием за причинение травм средней степени тяжести. Но дело было закрыто. Преступного умысла в его действиях следствие не обнаружило. Была обычная драка подростков. Правда, после этого Валентин сменил фамилию, до того времени носил фамилию отца – Труханов, но поменял на фамилию отчима, который был директором, а потом владельцем ресторана в родном городке Валентина.

– Ты про всех жильцов столько же накопал?

– Нет конечно. Про артиста, с которым ты только что беседовала, и так все известно: главное, что он не от мира сего. Есть профессор Малышко, который преподает не только журналистское дело, но и политическую историю. Какой из него убийца? Есть еще владелец аукционного дома – весьма известный и очень богатый человек, который ни разу не был связан с каким-либо скандалом по поводу незаконного перемещения культурных ценностей. Коллеги отзываются о нем в высшей степени превосходно… Есть известный врач, у которого своя клиника, есть руководитель клиринговой компании… Какие из них убийцы!

Егоров замолчал, задумался и спросил:

– А так вообще можно говорить: «в высшей степени превосходно»?

– Главное, что я тебя поняла.

– Некоторых жильцов я не проверял ввиду их преклонного возраста и женщин тоже. Ты вообще в курсе, что компания, возводившая этот комплекс, разорилась еще до окончания строительства? До этого они построили несколько домов – правда, не таких шикарных и на окраинах города. Все было нормально, а тут полный… Полный швах, говоря по-русски. Большая часть будущих квартир была уже продана. Вроде тогда был мировой финансовый кризис. И тем не менее появляется банк господина Сопаткина и гасит долги застройщика, заключает договор уже с новой подрядной организацией, в которой финансовым директором трудится господин Михеев. Дом достраивается в кратчайшие сроки. Новая подрядная организация разоряется, успев, правда, учредить управляющую компанию, в которую, по рекомендации банкира Сопаткина, управляющим берут Михеева.

– А я думала, что управляющим был Тарасевич.

– Тарасевич являлся директором товарищества собственников. На этот пост его выдвинул именно Михеев. Отношения у них были, насколько я понял, весьма доверительные. Может быть, между ними было что-то вроде дружбы. Убийство Тарасевича вызвало буквально шок у директора управляющей компании. Одна из консьержей показала, что присутствовала, когда Михееву сообщили о смерти его подчиненного. Он побледнел и слова не мог вымолвить. Скорее всего, у них были какие-то общие дела. Мне вообще показались странными тарифы на коммунальные услуги. Понятно, что в доме есть видеонаблюдение на этажах, люстры, цветы на площадках, на стенах какие-то картинки в рамках. Конечно, это все стоит денег. Но не таких огромных. Предполагаю, что у Михеева с Тарасевичем был совместный шахер-махер. Убитый был на подхвате, потому что больших денег у него не обнаружили. На банковских счетах немного, а дома совсем крохи – в размере месячного оклада, ценностей у него не было, за исключением картин, которые, по утверждению вашей знакомой, стоят совсем не дорого. Потеря доверенного человека нанесла удар по Михееву, которому теперь надо будет искать кого-то, кому можно доверять, а с этим могут быть большие проблемы. Потому он пытается самолично заниматься делами, чего раньше не было. Тот, кто спланировал убийство директора ТСЖ, нанес удар именно по Михееву.

– Ты думаешь, этот кто-то живет в этом доме?

– Никакого сомнения. Другого круга общения у Тарасевича не было. И у меня просьба к тебе: не надо лезть в это дело. Ты была хорошим следаком, но теперь пашешь на частной ниве. По слухам, обслуживаешь больших людей. Зачем тебе эта мелочовка? Здесь ты и копейки не заработаешь, а навредить следствию можешь изрядно. И ко мне с вопросами или с просьбами не приставай. Ты дружишь с Ваней Евдокимовым. Пардон, теперь он не Ваня, а Иван Васильевич – начальник управления. Хочешь, узнавай все у него, я запретить не могу. А будешь у меня под ногами путаться, напишу докладную. Все ясно?

– Более чем, – кивнула Бережная, – я и не собиралась этим делом заниматься.

– Тогда более не задерживаю, – закончил разговор майор юстиции и протянул руку. – Прощай и попрошу без обид. У меня своя работа, а у тебя своя, за которую ты получаешь куда больше, чем я.



Вера возвращалась в свой офис и злилась. По идее, Егоров прав, но только тон, которым он высказал свои пожелания, ей не понравился. Ведь когда-то они сидели в соседних кабинетах, встречались в столовой и в курилке. А когда ей присвоили звание майора, именно он одним из первых пришел с поздравлениями в их общий с Евдокимовым кабинет. И пошутил неудачно, сказав, что скоро Ваня наверняка станет полковником, а Верочка соответственно подполковником. Евдокимов тогда назвал Егорова дураком и, скорее всего, считает так до сих пор, потому что Ваня своего мнения о людях не меняет. Тем более став генералом. А Егоров как был рядовым следователем, так им и остался. Вероятно, он очень-очень хочет раскрыть какое-нибудь резонансное дело и не только подняться по служебной лестнице, но и прославиться. Конечно, она не будет этим делом заниматься. Не хотела с самого начала, а теперь после разговора с Егоровым ей не хочется это делать еще больше. Хотя…



В будке консьержей майор юстиции задерживаться не стал. Попытался узнать у Сухомлиновой о пальто, которое упомянула убитая Галина Фоменко. Елизавета Петровна сообщила, что знает об этом от Зинаиды, а та, в свою очередь, от Нины Николаевны. Следователь тут же набрал номер бывшей учительницы и приказал ей срочно прибыть на работу для беседы.

Нина Николаевна отказалась, сославшись на то, что приболела, и просила задать ей вопросы по телефону. Егоров посмотрел на Сухомлинову и махнул рукой, давая понять, что та должна выйти.

Пришлось выходить на площадку перед лифтами и ждать, когда ее позовут обратно. Открылась входная дверь, и вскоре к лифтам подошел адвокат Фарбер. Он не поздоровался с консьержкой, отвернулся и нажал на кнопку вызова кабины.

И тут же повернулся.

– Напомните мне вашу фамилию, – попросил он.

– Сухомлинова.

– То-то я сегодня мучился, вспоминая, где же я ее слышал, – усмехнулся адвокат, разглядывая женщину сверху донизу, – сегодня ко мне приезжал коллега. Адвокат Перумов. Так он…


Подошла кабина, и двери лифта раздвинулись, но Фарбер не стал заходить.

– Просто удивительное совпадение, – радовался он. – Перумов явился по поручению своей клиентки, которая решила затеять раздел имущества со своим бывшим мужем, который является моим клиентом. Фамилия его доверительницы как раз Сухомлинова. Не ваша ли родственница?

– Если его клиентку зовут Анной Владимировной, то это моя дочь.

– Прекрасненько! – еще больше прежнего обрадовался Фарбер. – Вы пришли ко мне. Я вам обозначил условия, как тут же выяснилось, неприемлемые для вас. Вы оскорбили меня, удалились гордо. А потом обратились к Перумову, который обчистит вас и ничего не решит. К вашему сведению… Хотя вы наверняка и сами теперь это знаете, он – один из самых дорогих адвокатов города. Выходит, для меня у вас денег не было, а на оплату услуг вышеупомянутого господина они нашлись. Конечно, это ваше право выбирать себе защитника, но если хотите остаться без средств и ничего не решить, то пожалуйста. Он обдерет вас как липку…

– Вы уже говорили это, – напомнила Сухомлинова.

– Надеюсь, вы меня поняли.

Адвокат зашел в кабинку.

– И о чем вы с Перумовым договорились? – произнесла ему в спину Елизавета Петровна.

– Так у него и спрашивайте, а для меня существует адвокатская тайна. И не забывайте, что законы у нас хорошие, но решают все не законы, а люди.

Все так же не оборачиваясь, он нажал кнопку своего этажа, и двери закрылись. Кабина поползла вверх. Сухомлинова достала телефон и позвонила дочери.

– Адвокат встречался сегодня с Фарбером по нашему делу.

– Перумов мне уже доложил. Сказал, что просто предложил уладить дело в досудебном порядке и ознакомил с нашими условиями. Фарбер обещал передать условия Филиппу и организовать встречу, если его клиент будет готов что-либо обсуждать. И добавил, что, хорошо зная своего клиента, не допускает даже мысли, что тот захочет договариваться о чем-либо с вымогателями… Вот и все.

– И что теперь? Будем ждать суда?

– Вероятно, – согласилась дочь, – но я все же съезжу к Филиппу и попробую сама объяснить.

– Не знаю, – попыталась возразить Елизавета Петровна, – мне кажется, это бесполезно. Только ты в любом случае проконсультируйся с адвокатом.

На площадку заглянул Егоров.

– Я закончил, – объявил он, – и покидаю вас. Можете возвращаться на рабочее место и хорошенько подумайте о том, что мы с вами должны сделать.

Сухомлинова не поняла, что он имеет в виду, да и не хотела понимать. Голова ее была забита совсем другими мыслями.

Она проводила Егорова до дверей, и тот, расставаясь, посоветовал не общаться больше с Бережной, потому что такое общение лишь повредит следствию.

Верочка позвонила через час и спросила, как жильцы получают квитанции с начисленной суммой коммунальных платежей.

– Бухгалтер сама или Тарасевич… то есть раньше Тарасевич или бухгалтер отдавали нам, а мы вручали их жильцам или разносили по квартирам.

– Сейчас есть не отданные кому-либо платежки?

Елизавета Петровна заглянула в ящик стола.

– Есть парочка для жильцов, которые в отъезде.

– Посмотрите, в каком банке обслуживается ваша управляющая компания.

– Могу и не смотреть: «Континенталь-банк». Это банк господина Сопаткина.





Глава седьмая




– Егорыч, – обратилась Бережная к Окуневу, – срочное задание. Проверь всю информацию по «Континенталь-банку» и по председателю его правления Сопаткину.

– Смешная фамилия, – рассмеялся Окунев. – Вот как можно доверять банкиру с такой фамилией?

– Четыреста лет назад на российский трон претендовал и некий Сидорка, известный как Копорский вор. Но бояре проголосовали за Михаила Романова. В противном случае в России могла бы править царская династия Сидоркиных.

– Не знал, что был такой претендент, – удивился Егорыч.

– Он снял свою кардидатуру, потому что новгородцы не поддержали его, как обещали, потому что, еще не став царем, Сидорка уже начал продавать должности. Новгородцы точно так же не поддержали кадидатуру шведского принца Карла Филиппа. А шведы очень рассчитывали на их помощь. Летом тысяча шестьсот тринадцатого года они пригласили к себе в Выборг влиятельного архимандрита Киприана, который просто посмеялся над их устремлениями, сказав, что в древности в Новгороде был князь – прямой потомок римского кесаря. Он даже имя того князя назвал – Родорик. Секретарь Карла Филиппа в протоколе добавил к его словам, что князь этот был шведом. А через шестьдесят лет появилась диссертация некоего Эрика Рутштеена, которая называлась «О происхождении свее-готских народов», в которой утверждалось: территория Руси – это шведские земли. Эта диссертация и послужила Шлетцеру основой его норманнской теории, за которую ему сломал нос академик Ломоносов. Михаил Васильевич помимо всего прочего был и великим историком. Только все его труды захапали немцы, после того как русский гений внезапно умер в расцвете лет, полный здоровья, сил и творческих планов.

– Ничего себе, – удивился Окунев, – как много вы знаете!

И поспешил выполнять порученное ему дело.