Покопайтесь в моей памяти

«А мне теперь хочется знать, за что убили председателя ТСЖ, – подумала Бережная. – Егоров уверен, что тот узнал что-то криминальное о каком-то из жильцов. Но это вряд ли, потому что все живут там с первых дней после сдачи дома, и, следовательно, он мог опознать кого-то значительно раньше, если, конечно, тот не совершил преступления только что. Но Тарасевич был отставным сотрудником полиции, значит, он не мог просматривать оперативные сводки и узнать о совершенных преступлениях. Егоров делает свой вывод, исходя из информации, полученной от Сухомлиновой и Бережной. Вера сама подсказала следователю заняться разработкой педофилов, потому что других преступлений никто из жильцов дома вроде бы не совершал. Но вряд ли двое извращенцев решатся на убийство: им проще и безопаснее найти другой адрес для своих утех. Возможно, и в самом деле, как предполагает Егоров, убитый имел «шахер-махер» с Михеевым. Но если между ними встали бизнес-интересы, то о каких деньгах может идти речь? То, что нашли на счетах и в квартире Тарасевича, не те суммы…»

Она снова набрала номер следователя.

– Ну что опять? – возмутился майор полиции.

– Я просто хочу узнать, потому что мимо меня проскользнуло то, что всегда помогает в первую очередь.

– Что? – тут же настроился на разговор Егоров.

– В квартире Тарасевича был компьютер?

– Что ты вдруг вспомнила? – ехидно поинтересовался майор юстиции. – А вот я лично с этого всегда начинаю. И в этот раз тоже, как водится. Но тебе не скажу. Еще вопросы не по существу будут?

И, не дожидаясь ответа, отключился.

«Скорее всего, компьютер обнаружен не был, – догадалась Бережная, – а дома у Александра Витальевича никто не бывал, кто мог бы свидетельствовать о его наличии. За исключением Галины и Елизаветы Петровны. Галина уже ничего показать не сможет. А Сухомлинова, по ее утверждениям, была там недолго».

Она тут же набрала номер Елизаветы Петровны, и та сразу ответила, что компьютера не видела, потому что была недолго и по квартире особенно не разгуливала. Но у рабочего стола не была точно.

– Рада бы помочь тебе, Верочка, но я не о том тогда думала… У него же одна комната огромная, только кухонька отгорожена, а там небольшой столик – разве что на двоих…

Сухомлинова замолчала, а потом наконец вспомнила:

– На том столике стоял ноутбук… Тонкий такой, серебристого цвета, марку не знаю… Я его мельком видела. Он вообще был прикрыт каким-то журналом или газетой. А когда меня следователь на следующий день спросил, всё ли на месте, я сказала, что бутылок нет на столе, кровать разобрана. А про компьютер не вспомнила даже.

– Кроме следователей, экспертов, кто-то мог заходить в квартиру?

– Заходила Галина. Я думала, что она искала тетрадку, которую я потом тебе передала. А в сумку ее я не заглянула. Она могла в сумке его унести.

– Но ведь Галина была там уже после того, как квартиру посетил Егоров.

– Так и есть. Я не подумала. Значит, компьютер мог взять кто-то другой. Но я не могу даже представить кто. Дубликат ключа консьержка имеет право выдать только владельцу квартиры, в случае, если он потеряет свой. Еще пожарным, если внутри произошло возгорание, сантехникам, когда жильца нет, а в его квартире прорвет батарею.

– В день своей смерти Тарасевич с самого начала находился на работе? Я имею в виду, в своем кабинете, который рядом с кабинетом Михеева?

– Рядом с кабинетом Михеева – его приемная, канцелярия, потом бухгалтерия – две небольшие комнатки. А следующая дверь уже кабинет Тарасевича… Вы думаете, что в его квартиру кто-то забрался и похитил компьютер, а потом Александр Витальевич отправился куда-то и его убили?

– Пока не знаю. Были бы записи видеонаблюдения, может, что-то и узнали бы, но ведь их забрал Егоров.

– Егоров забрал только записи с внешних камер и с тех, что установлены в паркинге.

– А с внутренних? Для нас важна запись с камеры, которая на этаже Тарасевича. Тогда мы будем точно знать, кто заходил к нему. Это можно как-то проверить?

– У нас всё хранится на диске в течение месяца, кажется. Так что я попытаюсь…

Сухомлинова перезвонила через четверть часа.

– Записи есть, но с других этажей, кроме двух, в том числе, и с того, что нам нужен, ничего нет. Камера неисправна. Насколько я помню, уже давно. Неделя почти прошла. Еще сам Александр Витальевич подавал заявку в компанию, которая обслуживает дом, на вызов ремонтника. Но оттуда никого не прислали, ответив, что за нашим домом числится задолженность по абонентской плате. Тарасевич еще возмущался, говорил, что такого быть не может. Нина Николаевна мне об этом рассказывала.

– А что руководитель управляющей компании по этому поводу думает?

– Кто, Михеев? Да ничего он не думает. Он вообще не знает, за что хвататься. Тарасевич все решал сам, а этот просто сидит в кабинете и надеется, что проблемы рассосутся сами. Да и какой из него управдом? Он даже на технический этаж никогда не заходил. Один раз, говорят, пытался, но то ли запах ему не понравился, то ли испачкаться боится. Ему, наверное, сорок пять лет, а он субтильный, как юноша, и одеваться старается по-молодежному: ботиночки замшевые, курточки на молнии, розовые рубашки…

Она продолжала говорить, когда в кабинет без стука вошел Окунев. Потом все же понял свою промашку и извинился.

– Ладно, созвонимся еще, – сказала Вера, – у меня тут дела.

Она посмотрела на Егорыча.

– Чем порадуешь?

Тот пожал плечами, начал доклад:

– Проверили этот «Континенталь» и Сопаткина. По самому банкиру материалов немного, то есть их достаточно, но того, что может нас заинтересовать, практически нет. Обычный финансист, каких много. Свой путь начинал более двадцати лет назад заместителем коммерческого отдела «Норманн-банка». Банк этот прогорел. Сопаткин перешел в банк «Аниме», который постигла та же участь, что и «Норманн». – Егорыч посмотрел на Веру. – Интересно, кто названия всем этим банкам придумывал? Но звучит гордо: Сопаткин – член правления «Аниме-банка»! Короче, он практически чист, хотя с криминалом наверняка был связан, потому что времена были такие. Где-то ведь бандиты отмывали свои денежки. Что касается «Континенталя», то Сопаткин руководит им уже больше десяти лет и почти столько же является основным акционером. Банк небольшой, уставной капитал едва-едва дотягивает до установленной нормы. Счетов физических лиц немного. Но юридические лица, судя по всему, банку доверяют. Не особо крупные компании, но их достаточно для того, чтобы банк оставался на плаву. Еще одна деталь: несмотря на то что уставной капитал там небольшой, у «Континенталя» непрофильных активов на кругленькую сумму. В основном это сдаваемые в аренду нежилые помещения, а также значительные доли в двух крупных торгово-развлекательных комплексах.

– Какие-нибудь скандалы, связанные с банком, отыскал?

– Нет, но бывший заместитель Сопаткина – некий Мартынов – попадал в скандалы уже после увольнения с должности. Ему принадлежат несколько микрофинансовых организаций, которые дают ссуды под сумасшедшие проценты и под залог недвижимости. Несколько десятков людей таким образом потеряли единственное жилье. Но скандал случился, когда микрозайм взяла жена одного крупного городского чиновника. Она одолжила какую-то небольшую для себя сумму под залог загородного дома, который на нее оформлен мужем. Дама нигде не работала, а на суде она заявила, что просто забыла о том, что взяла кредит. Якобы приобретала ювелирные украшения, средств не хватило, и в ювелирном салоне ей предложили микрозайм. Того магазинчика уже нет, а через пару лет сумма возросла во много раз, если учесть, что в договоре обозначен процент в день. Микрофинансовая организация процесс выиграла, загородный дом у чиновника забрали, а он сам очень скоро подал в отставку. В настоящее время бывший чиновник проживает в Финляндии уже с другой женой. А тот самый дом выкупил как раз «Континенталь-банк». Поместье стоит у них на балансе, но кто там проживает, установить не удалось.

– Обычная схема ухода от налогов, – оценила услышанное Вера, – налог на недвижимость в разы меньше, чем налог на прибыль.

– Я понял, – согласился Окунев, – но меня заинтересовала личность самого Мартынова – бывшего зама Сопаткина. Такое ощущение складывается, что это типичный серый человек. Не в смысле, что его деятельность проходит в серой зоне, а по развитию. Серый он и по уровню образования, и по интересам. Я посмотрел, что его интересует – проверил запросы его поисковика и обнаружил статьи, которые его привлекали: «Конопля раскрывает чакры», «Как соблазнить женщину, не потратив ни цента», «Известная актриса оказалась мужчиной» – бред всякий. Но самое главное, что он, владея микрофинансовыми организациями, живет крайне скромно. Конечно, по сравнению с большинством населения, он не бедствует, но и не шикует. У него трехкомнатная квартира, но на окраине. В собственности автомобиль «Инфинити», но машине уже десять лет, и приобрел он ее после того, как бывший владелец «Инфинити» попал в аварию. Мартынов не женат…


– Погоди-погоди, – остановила подчиненного Бережная, – то есть создается впечатление, что Мартынов подставное лицо?

– Именно так, – согласился Окунев, – но кто стоит за ним, выяснить не удалось. Это может быть кто угодно, но, скорее всего, обыкновенные бандиты, которые потом выбивают долги. Но хозяин этого малопочтенного бизнеса не Сопаткин, потому что Мартынов за последние годы с бывшим боссом ни разу не связывался. Однако оборотные средства его конторкам нужны. Где-то он деньги достает, дает их в рост униженным и оскорбленным, получает неучтенную прибыль, но куда-то или кому-то ее сливает. По официальной бухгалтерии доходность его компаний близка к нулю.

– Это все? – спросила Вера.

Егорыч пожал плечами и ответил любимой фразой своего лучшего друга Пети Елагина:

– Как-то так.

Он был доволен собой.

– А теперь по поводу слежки через камеры, встроенные в телевизионные приемники. Что удалось сделать?

– Порадовать пока особо нечем. Хотя на адрес вышел, даже подключился к камерам наружного наблюдения во дворе и в парадном. А в квартиры пробраться пока не получается. Все сервера за рубежом, захожу на них, но данных маловато… Нужна марка телевизора, номер, год выпуска. Можно методом тыка, но это имеет значение, если в указанных квартирах есть смарт ТВ. С другой стороны, существует и моральный аспект. Подглядывать без спроса нехорошо.

– Егорыч, твой личный моральный кодекс не дает тебе возможности выполнить мое поручение? Что за категорический императив такой? Да еще в рабочее время!

– Не в том дело… Просто… – Окунев смутился. – Там просто очень сложная многоуровневая защита. Подобные программы только у спецслужб. Потребуется заслать туда вирус, который будет принят за внутреннюю программу, но потом разрушит всю их систему.

– Почему такие сложности? – удивилась Вера, которая слишком мало в этом понимала, чтобы давать советы Егорычу – величайшему хакеру всех времен и народов. – Попробуй через провайдера, через систему кабельного телевидения.

Окунев замолчал и уставился на нее.

– Вера Николаевна – вы гений, – наконец прошептал он.

И выскочил в коридор.



Не прошло и получаса, как он позвонил.

– Кажись, все, Вера Николаевна, пробился, один номер заработал. Если верить моим записям, эта квартира Худайбергенова. Вижу крашеную блондинку, которая делает сразу три вещи: разговаривает по телефону, смотрит телевизор и бреет ноги. А вот и другой адрес заработал. Третий.

– Как ты это сделал?

– Через провайдера. В этих квартирах, да практически во всех квартирах дома интернет подключен вместе с телевидением на сто цифровых каналов.

– К каким квартирам уже подключился?

– Да практически ко всем. Это же вирус, а он как птичий грипп – разлетается мгновенно. Представляете, если мы будем предоставлять подобные услуги клиентам без установки дополнительного оборудования. Мужья смогут следить за женами, находясь в командировке, а жены за любовниками, которые отдыхают у себя дома. Коллеги смогут наблюдать за секретаршей, которую слишком часто босс приглашает в свой кабинет…

– Егорыч, а как же твой моральный кодекс?

– Ваша правда, Вера Николаевна, – с грустью согласился Окунев, – нехорошо так делать.





Глава восьмая




Вечер – самое муторное время за всю вахту. Сидеть уже не хотелось, а ходить из угла в угол по скворечнику надоедало сразу. Телевизор раздражал, а жильцы, снующие мимо окошка, бесили еще больше. Елизавета Петровна ждала ночи, когда можно будет отключить свет и отдохнуть. Можно будет прилечь на топчанчик и даже заснуть. Хотя сон будет неглубокий и чуткий, когда на любой скрип двери глаза сами собой открываются.

На экране шло очередное телевизионное ток-шоу. Женщина неопределенного возраста и с накачанными губами рассказывала о подлеце-муже, который развелся с ней. Но она все же смогла отсудить у него половину загородного дома, после чего в бывшем муже проснулась звериная жестокость. Он перегородил дом бетонной стеной, и теперь несчастная женщина не может пробраться на другую половину, в результате чего лишилась всех средств к существованию. Для того чтобы выбираться в свет, ей приходится теперь распродавать свои шубы. Однако они скоро закончатся.

– И что тогда? – воскликнул длинноволосый ведущий неопределенного возраста. – Машину, что ли, продавать?

– У меня был подобный случай, – подключилась к разговору одна из сидящих в зале дам, – муж тоже без предупреждения вернулся домой. А меня совершенно случайно в этот день посетил деловой партнер, у которого внезапно разболелась голова, и он прилег отдохнуть на постель. Я услышала какой-то шум, выскочила из ванной…

– А-а-а-а? – прокатился по телевизионной студии удивленно-восторженный стон.

В стеклянную перегородку постучали. Сухомлинова подняла голову и увидела адвоката Фарбера, который улыбался ей так светло, что Елизавета Петровна почувствовала какой-то подвох.

– Позвольте зайти? – спросил он и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь.

Вошел внутрь и опустился на топчанчик – так, что Сухомлиновой пришлось повернутся к нему и сидеть теперь спиной к своему окошку. Экран телевизора и мониторы камер слежения за двором и крыльцом тоже остались за спиной. Небольшая комнатка мгновенно наполнилась ароматом едкого мужского парфюма.

– Я к вам по делу, – становясь серьезным, начал адвокат, – по вашему делу, то есть по делу вашей дочери. Я внимательно изучил…

Сухомлинова хотела выключить телевизор, но Фарбер остановил: