Поток

– Того, чего ты желала тысячу лет. Чтобы ты начала войну.

– Так почему же мы пролежали здесь связанными только первые знают сколько суток?! В чём смысл, если ты не собиралась остановить нас?

Хирка перерезала верёвки. Скерри мгновенно вскочила на ноги и слегка пошатнулась, но быстро выпрямилась.

– Есть проблема. Вы жаждали Потока, но никогда не пытались понять его. Всё, о чём ты думала, это кровь и смерть. Рвать в клочья когтями. У меня нет когтей. Но теперь у меня есть вороны. – Дочь Грааля вернула нож. – Снимите путы с Хунгля и Тилы. Мы уходим. – Брей выполнил приказ. Хирка протянула руку танцовщице и помогла ей подняться. – Дамайянти, теперь ты снова свободная женщина. Настолько свободная, насколько это возможно, обладая клювом. Следующий раз, когда Грааль попросит открыть для нас врата, станет последним.

Хирка позволила Потоку наполнить пещеру. И себя. Он вибрировал между стенами и издавал звук, который, казалось, не слышал никто, кроме девушки. Каменная песня.

– Подожди… – Дамайянти коснулась руки собеседницы. – Ример жив? Ты встречалась с ним?

Хирка посмотрела на предательски красивую танцовщицу, заставившую гордого Ан-Эльдерина принять клюв. На женщину, повинную в том, что пришлось всадить нож в Римера. Превратившую его в раба Грааля. А до того сотворила то же самое с Урдом.

Дамайянти была рукой Грааля в мире, куда сам он не мог попасть. И сейчас взгляд её переполнен любовью к тому, кого она использовала и предала?

– Жив ли он? – Скерри фыркнула. – Гвени, ты разве не чуешь? От её бёдер им просто воняет!

Танцовщица попятилась и вскинула подбородок в неудачной попытке казаться равнодушной.

– Забирай. – Подавив улыбку, Хирка подняла ларец с вороном и передала его Скерри.

А потом прошла между камнями.





* * *


Пустота показалась не такой, как раньше. А тишина уплотнилась и больше не вызывала приступов тошноты. Сделав несколько шагов в небытие, Хирка вышла в круг из громадных камней в зале Макнаморр, как его назвала Скерри. И тут же вспомнила, где раньше слышала это слово. От Наиэля.

«Пробелы в твоих знаниях, Сульни, могут наполнить Макнаморр».

Он был прав.

Зал выглядел набитым под завязку. Слепые локтями проталкивались вперёд и теснились возле круга воронов, наверняка заметив, что врата пробудились. Увидев, как снежинки уносит сквозняком.

Стало ясно, что в Нифель прибыло много народа. Самые большие сугробы убрали. Поодаль стояли телеги с мебелью, сундуками, одеждой.

Присутствующие перешёптывались. Хирку до сих пор переполнял Поток, и она слышала обрывки разговоров тех, кто глазел вниз с галерей верхних этажей. Разговоров слуг. Разговоров Дрейри, которые стояли ближе всех, чтобы не позволить остальным подобраться к каменному кругу.

Они говорят о нас. Они знают нас.

Они знают, что мы – вороны. Они помнят нас.

Голоса внутри Хирки смешивались с голосами снаружи.

Дочь Грааля. Полукровка. Пропала. Сбежала.

Она балансировала на лезвии меча. Умпири строили догадки и имели все основания для этого. Сбежали почти все внедомные. И падшие. Никто не знал, сколько их и как их исчезновение связано с Хиркой. Если только никто не проговорился.

А ещё все оценивали её. Кто она? Друг или враг? Спаситель или предатель?

Девушка услышала, как появились Скерри и остальные. Затем оглянулась и увидела свои следы, ведущие из каменного круга. Голые ноги растопили тонкий слой снега.

– Хирка?

Из толпы вырвался Раун и остановился перед внучкой. Её губы так дрожали, что улыбнуться оказалось очень трудно. Она прекрасно сознавала, как выглядит. На лице рыжеволосого Дрейри читались то нежность, то злость: верный признак того, что даже он не был уверен, увидит ли когда-нибудь кровь от своей крови вновь.

Она никогда не сумеет всё объяснить. Следовало только оставаться в живых до тех пор, пока не закончится война. И тогда всем Умпири придётся последовать за Хиркой. Поверить в неё. Тогда они больше не смогут сомневаться в её преданности или власти.

– Дело сделано, – произнесла дочь Грааля. – Я Дрейри. Я приняла рождение от ворона.

Она знала, что все видят: это правда. У полукровки стали такие же глаза, как у них. Зал загудел. Хирка положила ладонь на щеку Рауна, ощутив прикосновение каждой волосинки рыжей бороды. Изумленно расширив глаза, тот схватил внучку обеими руками, как будто боялся, что она убежит, и потянул из неё Поток, жадно, до зуда в крови.

– Ты хотела похоронить её заживо… – Он перевёл чёрный от злобы взгляд на Скерри.

Та застыла на месте. Хирка махнула рукой в попытке успокоить слепую и осмотрелась по сторонам. Где же перекошенная фигура в чёрном? Наверняка эти сведения Раун получил от Всевидящего, который испугался за жизнь девушки, потому что прошло больше времени, чем было оговорено. Но Хирка не находила его среди зевак.

– Поговорим об этом позже, – сказала она, отпустила Рауна и пошла дальше. Поток начал иссякать. Дочь Грааля медленно шла через толпу, позволяя слепым прикасаться к своей коже и допивать последние капли. Умпири толкались, чтобы подобраться поближе. Кому-то это удавалось лучше, кому-то хуже. Хирка почуяла опасность. Легковоспламеняющаяся масса. Из конца зала раздались крики.

Время было на исходе.


Девушка заметила Юра, который стоял возле горы мебели и сундуков и держал руку на маленькой шкатулке из вороньего серебра. На его груди извивался красный змей. Молодой Дрейри с удивлением посмотрел на Хирку и нерешительно кивнул.

Я предала тебя.

Она предала дом Ход. Планы о слиянии домов. Но это был их план, не её. Дочь Грааля подошла к Юру и взяла шкатулку. Он не сопротивлялся, лишь наклонился и прошептал невесте на ухо:

– Ты никогда ещё не выглядела прекраснее.

– Ты так говоришь, потому что я ещё никогда не была так похожа на тебя самого, как сейчас, – грустно улыбнулась она, а потом взобралась на груду мебели, покорила гору комодов, шкафов и сундуков.

На вершине Хирка открыла шкатулку. Там среди колотого льда лежало сердце Наиэля. Оно источало более резкий запах, чем раньше. Запах, который отражал естество владельца. То, что отличало его от Грааля, Рауна и Модрасме. То, что делало его ложью.

Голоса снаружи стали более оживлёнными.

Это он. Мы помним.

Он один из нас. Возьми его с собой.

В памяти Хирки всплыло воспоминание. Она увидела саму себя после смерти отца. Когда тело лежало на столе, она отрезала кусочек плоти, а потом скормила его Куро. Дала Торральду право летать с воронами, как члены Совета. Как Умпири.

Девушка подняла сердце. Зал затих. Весь Гиннунгад, весь Дрейсиль собрался в Нифеле. В разрушенном городе. Собрались вокруг памяти о Потоке. Вокруг жажды мести. Вокруг неё.

Куро. Сердце.

Хирка вонзила зубы в сердце. Рот наполнился холодным вязким мясом, стальным и землистым на вкус. Она держала сырой и скользкий ком плоти обеими руками и вырывала из него куски зубами.

Он один из нас. Возьми его с собой.

Сердце Наиэля в пальцах девушки медленно убывало. Чем дальше, тем более влажным оно становилось. Хирка утёрла кровь на губах тыльной стороной ладони. Сглотнула. И ещё раз. Полукровка становилась единым целым с тем, кого Умпири ненавидели тысячу лет. Она почувствовала, что у них есть нечто общее. Оба они родились изо лжи и из-за этого были вынуждены совершать определённые поступки.

Хирка облизала пальцы. Она ворон. Пожиратель падали. Дрейри.

– Я – ПОТОК! – прокричала она, обводя толпу взглядом. Голос наполнился неведомой силой, которая брала начало в том, чего Умпири желали больше всего. – Я ХИРКА! ДОЧЬ ГРААЛЯ, СЫНА РАУНА ИЗ ДОМА МОДРАСМЕ! Я ПРИНЯЛА РОЖДЕНИЕ ОТ ВОРОНА! Я – ИЗ ПЕРВЫХ!

Никто не кричал. Девушка надеялась, что слепые станут ликовать и колотить шестами. Но они ничего не говорили. Затем послышался глухой стук, но не от посохов. От опускающихся на пол коленей. Собравшиеся становились на колени. Один за другим. По залу словно прошла волна. Маннфалла так же преклонилась перед Римером. Но имлинги привыкли к жизни в подчинении. Умпири же не делали этого никогда. Ни перед кем.

Только перед нами. Только перед Потоком.

Только перед той, кто впервые за тысячу лет приняла рождение от ворона.

Даже те, кто стоял за стенами зала, опускались на колени, заглядывая через проломы в стенах и сквозь открытые двери. Море молочно-белых глаз. Море бледных, легко одетых трупорождённых.

А потом Хирка увидела Всевидящего, который находился неподалёку от Рауна, скрючившись у стены. Он был почти невидимым в своей чёрной мантии и надвинутом на лицо капюшоне.

Получеловек-полуворон должен прикоснуться к девушке, пока Поток в ней не иссяк полностью. Хирка спрыгнула со своего возвышения, прошла между неровными рядами коленопреклонённых Умпири, остановилась перед Всевидящим и взяла его за руку. Он сомкнул птичьи пальцы, вонзив ей в кожу чёрные когти, приблизился вплотную, опустил голову на грудь дочери Грааля и втянул в себя её запах. Деформированные лёгкие издавали свист.

– У нас получилось, Всевидящий… – прошептала Хирка.

Голова чудовищного союзника приподнялась, как будто он кивнул.

– С-с-север, восток и запад… Вороны говорят, ты побывала там. Во вс-с-сех направлениях. В скольких птиц ты обернулась?

– Во всех, Всевидящий. Я стала стаей. – Девушка сжала пальцы собеседника и прошептала ему слова благодарности за то, что он пришёл к Рауну со своими страхами. За то, что волновался за неё. После этого она подошла к своей семье.

Все члены дома Модрасме стояли на одном колене и смотрели на Хирку до ужаса голодными глазами, прекрасно понимая, что она могла уничтожить их. Могла рассказать правду о Граале и Наиэле. Но к чему хорошему это привело бы?

Вместо этого кровь от их крови дала семье всё, о чём они мечтали.

Пока они не поймут, что я такая же, как похищенный сын.

Скерри смотрела в пол, униженно согнув спину, так как слишком хорошо понимала, что слова Хирки способны уничтожить её. Дрейри похоронила заживо одного из своих. Станет ли она падшей по этой причине? Получит ли стальную каплю? Или просто превратится в изгоя, получит статус внедомной?

Это в любом случае могло подождать. Сейчас следовало думать о более важных вещах.

– Вставай, Скерри, – сказала Хирка. – Настало время поговорить с моим отцом.





Та самая ночь