Позови меня…

– Нихил не представляет интереса для столь важных гостей. Она вообще не представляет никакого интереса, как и другие, подобные ей. Впрочем, если мой Император хочет посмотреть на мою вещь, я с радостью исполню его каприз.

– Довольно забавная вещь, если осмелилась появиться среди гостей. – Тот, кого Нейл назвал Императором, не сводил с меня пронзительных серых глаз, слегка склонив голову набок. – Ты любишь окружать себя красивыми безделушками, Нейл.

Меня рассматривали, как новое приобретение, обсуждая вслух мои достоинства и недостатки, словно я предмет, выставленный на аукционе. Хвалили проект, говорили о том, насколько я отличаюсь от прошлых.

Постепенно меня начало трясти от унижения, Нейл больше не смотрел на меня, словно потерял всякий интерес, а Император рассматривал с нескрываемым интересом, потягивая из бокала темную жидкость.

– Несомненно очень любопытный экземпляр.

– Вы видели все мои приобретения до нее. Она ничем не отличается от них.

– Брось, племянник, она идеальна, и ты прекрасно об этом знаешь. Пусть подойдет к нам. Прикажи ей.

– Лия, подойди. – Вздрогнула от звука его голоса, различая иные нотки, еще не умея давать им определения.

Я сделала несколько шагов вперед.

– Лия? Даже так? – Гость усмехнулся, и я внутренне напряглась. Сейчас я бы назвала эту усмешку плотоядной, но тогда я еще не понимала ее значения. – Значит, тесты дали хорошие результаты, и она задержится, если теперь проект носит название, а не номер?

– Ошеломительные.

– Невероятно. Впрочем, ей можно было бы найти применение, даже если бы она не оправдала твоих ожиданий как проводник. Думаю, на рынке за нее заплатили бы огромную цену.

Нейл откинулся на спинку кресла, притянув к себе за ошейник рабыню, заставляя полностью допить содержимое бокала. Она вертела головой, захлебывалась, но пила, хватаясь за руку Деуса, пока он не отпихнул ее в сторону, и та, чуть пошатываясь, не растянулась у его ног, положив голову на носок сапога и обняв обеими руками голенище.

– Это не имеет значения. Лия оправдала наши ожидания и скоро пройдет спец обучение, а дальше будет понятно, насколько этот проект удачен.

Гость еще несколько секунд меня осматривал, заставляя ежиться от этого противного, липкого взгляда, который шарил по телу, словно на мне не было одежды, а потом повернулся к Нейлу.

– Пусть разденется. Покажи нам ее в полной красе. Девственность Нихила от этого не пострадает, а мы насладимся красотой твоего приобретения. Давай, прикажи ей снять с себя эти тряпки.

Воцарилась тишина. Нейл не смотрел на меня, он поглаживал голову рабыни, словно собаку, взял с подноса еще один бокал.

– У меня для вас есть развлечение поинтереснее, чем рассматривать непригодного для наслаждений Нихила. Подарок, который я приготовил на конец вечера, но вижу, что Император жаждет зрелищ, можно начать прямо сейчас.

Нейл бросил взгляд на Лиама, и через мгновение в залу, покачивая бедрами, вошли несколько полностью обнаженных женщин.

– Самый лучший товар, отборный, не имеющий учета… а значит…

Нейл выразительно посмотрел на гостя, но тот буравил меня взглядом небольших серых глаз, которые стали на несколько тонов темнее.

– Сначала хочу посмотреть на эту, а потом и на твой подарок, Нейл. Пусть разденется. Или ты откажешь своему императору?

Нейл повернулся ко мне. Я не могла определить, что именно вижу в его глазах, но исчез синий цвет, его заменил сизый, почти черный.

– Лиам, раздень ее.

Я замерла, чувствуя, как все холодеет внутри. Неужели с меня снимут одежду здесь, при всех? Впрочем, почему бы и нет. Вещь в обертке или без обертки, какая разница. Нет, я больше не видела в глазах Нейла ярости, они были холодными, ледяными. Словно сквозь меня. Презрительно и цинично.

Чувствовала, как с меня снимают платье, как шуршит змейка на спине, и материя ползет к моим ногам. Треск кружев, и обрывки нижнего белья лежат жалкими тряпками на полу. Адреналин зашкалил в крови, и запульсировало в висках. Невольно приняла позу, которой учили на острове. Не показать, что мне страшно, не показать, что внутри все клокочет от протеста, продолжая смотреть Нейлу в глаза, они стали полностью черными, непроницаемыми, жуткими.

– Хороша… Жаль, что ты не можешь затрахать ее до смерти, да, Нейл? Досадный недостаток Нихила – смотреть на идеальную красоту и не иметь возможности ее сожрать. Соблазн и вызов нашей звериной сущности. Утонченный мазохизм. В этом есть свое удовольствие. Не будь она проводником, я бы хотел получить такой подарок, Мортифер, в личное пользование.

Император, жестом подозвал к себе одну из рабынь, грубо опустил на колени и дернул за волосы к себе. Он не сводил с меня взгляда, пока девушка расстегивала на нем штаны, а потом ее голова начала ритмично двигаться, пока гость шарил взглядом по моему телу. Его пальцы сомкнулись на волосах рабыни, и он управлял ею, как марионеткой, не обращая внимание на то, что она конвульсивно дергается, хватается за его рубашку. Стиснул ее руки за спиной, толкаясь все быстрее в рот, сильно прижал к своему паху за затылок, не давая двигаться, его взгляд остекленел – это длилось несколько секунд, а потом Император отшвырнул девушку в сторону, и я в ужасе поняла, что она мертва… Она просто задохнулась, ублажая этого монстра, а его это нисколько не заботило. Я перевела взгляд на Нейла – он спокойно отпил из бокала, дернув к себе все ту же рабыню за ошейник с такой силой, что та захрипела, а я снова вздрогнула всем телом.

– Уведи. Ты знаешь куда.

Лиам вывел меня из залы. Я думала уйти обратно к себе, но ошиблась, меня заперли в комнате рядом. Перед тем, как оставить там одну, Лиам бросил на меня непроницаемый взгляд и вдруг тихо сказал:

– Соблазн и вызов нашей звериной сущности. Запомнишь – останешься жива.

Повернулся ключ в замке, а я вжалась в стену. Меня трясло от пережитого унижения, от того, что я все больше понимала, что со мной в любой момент могут поступить так же, как и с вещью, – вышвырнуть, разломать, подарить.

Я простояла там несколько часов в ожидании, глядя на дверь.

Нейл появился неожиданно, застыл на пороге и несколько секунд смотрел на меня, стоящую у стены, голую и дрожащую. Он шагнул ко мне, а я вжалась в стену, тяжело дыша, понимая, что настал час расплаты за своеволие. И в тот же момент внутри что-то обрывалось с каждым его шагом, и я еще не понимала, что именно, но кожа покрывалась мурашками, потому сейчас он осматривал меня с ног до головы, и я начала задыхаться под этим взглядом. Все такие же черные радужки, а я смотрю в них, осознавая, что стою перед ним полностью раздетая и… уже не чувствую себя униженной. Наоборот, внутри поднимается горячая волна, незнакомая, но разрушительно-сильная. От нее скручивает низ живота, обдает кипятком кожу. Словно все мои нервные окончания оголены, и его взгляд дразнит каждый из них, заставляя мучительно налиться грудь, сжаться в тугие узелки соски. Я невольно выпрямилась, прогнув спину, скорее неосознанно, как любая возбужденная до предела женщина, которая не в силах контролировать желание – мощное, сумасшедшее, дикое. Оно раздирает все тело изнутри, заставляет судорожно ловить губами воздух, глядя ему в глаза. Подошел вплотную, прищурился, а я невольно всхлипнула, заметив в его взгляде лихорадочный блеск и ту самую дикость, которая сжигала и меня саму. Такое чувствуешь кожей, подсознательно. И я почувствовала, в ответ в горле застрял стон безумия. И вдруг он ударил меня с такой силой, что голова откинулась набок и во рту появился привкус крови, волосы упали мне на лицо… Но я сама не поняла, как схватила его руку и прижала к щеке, которая вспыхнула огнем от пощечины, как заскользила по горячей ладони разбитыми губами. В тишине мое рваное дыхание и биение сердца. Так громко, что я слышу его сама.

Мгновение, и Нейл сжал мое горло второй рукой с такой силой, что я не смогла вздохнуть. В голове шум и секундная стрелка… глаза в глаза. И я окунаюсь в адский омут лихорадки своего отражения в расширенных зрачках Нейла. Все еще прижимаю ладонь к губам, пачкая кровью. Нагло. Непозволительно. Запретно. Но в сознании затмение. От бешеного наслаждения чувствовать прикосновение… совсем иное, пусть жестокое, сводит скулы и в изнеможении закатываются глаза. Под губами ЕГО кожа, и я скольжу жадно приоткрытым ртом по ладони, не сводя с него пьяного, затуманенного взгляда, с его губ… таких чувственных, манящих, порочных. Неосознанно всем телом к нему… прижаться, почувствовать жесткое касание рубашки к воспаленной груди. Животная потребность, жажда до сухости во рту. Первый безжалостный голод и осознание этого голода.

Меня раздирает боль. Нет, не от невозможности дышать и не потому, что ударил, а иная боль. Примитивная, сумасшедшая, извращенная. Она пульсирует в напряженных сосках, между сведенных ног, внизу живота. Взгляд плывет… а секундная стрелка участившимся пульсом по оголенным нервам и слезами по щекам.

И вдруг его пальцы разжались, рот скривила пренебрежительная усмешка:

– Попытка соблазнить? Смешно и глупо. – Он встряхнул рукой, будто сбрасывая с ладони прикосновение ко мне… Так унизительно… А в голове набатом его поставленный голос, полный ледяного равнодушия. – Ты – НИЧТО. Запомни это. – Окинул взглядом с ног до головы, окатив холодным презрением. – Меня не привлекает и не возбуждает твое тело. Забудь обо всем, чему тебя учили на гребаном острове. Единственное, что в тебе есть интересного, – это твои способности. Ты ничто. Пустышка, не достойная даже взгляда бессмертного. И больше никогда не зли меня и не пытайся соблазнить. Это скучно, жалко и не вкусно. Давай! Пошла к себе!


Отшвырнул к двери, и я едва удержалась на ногах. Лучше бы забил до смерти или разодрал мне сознание, втиснулся в него и убил, чем вот так…

– Пошла, я сказал!

Я выскочила из комнаты и столкнулась с той самой рабыней, она окинула меня презрительным взглядом и вошла в комнату царственной походкой. Я не удержалась, обернулась, а она опустилась на колени и, как кошка, поползла к Нейлу, который продолжал стоять посреди комнаты, расставив ноги.

Я не просто плакала. Я впервые рыдала навзрыд. Меня трясло, и я захлебывалась слезами самого первого разочарования, ревности, унижения, ненависти к себе за то, что посмела надеяться, за то, что вообще существую. Вспоминала его холодную усмешку и рабыню, которая оказалась намного интереснее, чем я, жалкая и ничтожная. Я мучилась от навязчивых мыслей, представляя, как он касается этой шлюхи, как она извивается под ним, как снова трется об него…

Я уснула почти на рассвете, точнее, забылась тревожным сном, все еще вздрагивая и всхлипывая, а утром отказалась от завтрака. Мне хотелось умереть. Сдохнуть, чтобы больше никогда не было так больно. Что я тогда понимала? Глупая. Но первую боль от невзаимной любви помнят все. Ее не забываешь даже с годами. От нее остается самый первый шрам на сердце. Пусть тонкий, незаметный, но запоминающийся навсегда.

В этот день Лиам вывел меня на прогулку и повел совсем в другое крыло дома, туда, куда я раньше никогда не ходила. Он остановился неподалеку от ворот, а я увидела, как из дома выносят тела, накрытые окровавленными простынями, как сбрасывают трупы в грузовик. От ужаса у меня перехватило горло и скрутило желудок, но Лиам стоял как вкопанный и не обращал внимание, что я согнулась пополам, исторгая содержимое желудка, глядя на растерзанных женщин, которых еще вчера видела среди гостей… а потом мне в глаза бросился тот самый ошейник с драгоценными камнями… я бы никогда не узнала в бесформенном теле ту самую рабыню с длинными блестящими волосами, которая вошла к Нейлу после меня…

Лиам подал мне платок и, пока я вытирала рот, тихо сказал:

– Они мертвы, а ты жива.

Я вскинула голову и посмотрела на него, но не увидела ни одной эмоции на лице, словно высеченном из камня. Тем не менее Лиам сделал то, что я от него не ожидала, – он показал мне, что я все же значу намного больше, чем та самая рабыня, которой я завидовала.

Когда мы вернулись с прогулки, я все же съела свой завтрак.

Изменилась не только я, но незаметно для себя я меняла и тех, кто меня окружал. После того, как Клэр не появлялась перед слугами и охраной, а когда появилась, на ее атласной коже все еще были видны следы наказания, я вдруг стала замечать, что в моей комнате убирают иначе, чем раньше, что мои вещи пахнут свежестью, а на подносе с завтраком всегда именно то, что я люблю. Все в этом мире относительно – я обрела лютого врага и в тот же момент, как бы абсурдно это ни звучало, симпатию тех, кто ненавидел Клэр.

А на следующее утро меня ожидал очередной удар – Нейл распорядился о моем отъезде в резервацию Нихилов, где мне предстояло пройти обучение. И никто не знал, вернусь ли я в этот дом снова… Увижу ли Нейла. Или только уже на задании, которое могу получить только через несколько лет.





Глава 16




Триста семьдесят восемь. Последний раз я видела Нейла больше года назад. Ровный штрих на бумаге. Не цифрами, а именно штрихом. Я так привыкла за почти пять лет ежедневного отсчета. Сейчас я могла проставить этот день цифрами, могла прописать, могла вести учет в дневнике, что я и делала, но перед сном… все равно ставила зарубку в изголовье кровати.

Я уже много чего могла. Меня научили. Я больше не была безликой НМ13: в картотеках Резервации РНЕК[1] – я числилась, как Лия Милантэ. У меня была проставлена дата рождения, место рождения и красовалась моя первая фотография.

Глядя в большое квадратное зеркало уборной в центральном корпусе РНЕК, я аккуратно подкрашивала губы бесцветным блеском. Минимум косметики, пару капель духов за ухом, распущенные волосы. Мой личный имиджмейкер сказала, что длинные волосы – это полностью мой стиль и я не должна их трогать. Довольно интересное заявление, так как эта экстравагантная особа всем изменила прически и даже цвет волос. Я же по-прежнему оставалась брюнеткой.

Я привыкла к своему новому облику, более того, я умела его изменять в зависимости от того, что требовали от меня в данный момент. От невинной нимфетки до стервы. От киберпанка до интеллигентной девушки.

Сейчас я должна была выглядеть как выпускница первого и самого основного уровня РНЕК: юная, миловидная, фанатичная и доброжелательная. Точно как на фотографии на моем бейджике, приколотом слева на черном трикотаже строгой кофты с треугольным вырезом.

Поправила за уши шелковистые волнистые пряди волос и улыбнулась своему отражению. Фальшиво, Лия. Улыбайся от души… Хотя тебя учат, что души у Нихила не бывает, что ее вообще не бывает, но все же отыщи ее в себе и улыбнись, если хочешь получить печать об окончании сегодня, а не через две недели. Склонила голову набок и снова улыбнулась. Уже лучше, но можно подумать ты просишь шоколадку в добавку на ужин у повара в академической столовой. И повар – это шестидесятилетняя, грузная женщина, которая должна сжалиться над твоей худосочной фигурой весом в сорок шесть килограммов при росте метр семьдесят.

Я растрепала волосы, взбила их пальцами, устроив на голове «творческий беспорядок», и улыбнулась, слегка прищурившись, провела кончиком языка по губам – вот теперь тебе выгорит три шоколадки и, может быть, даже жвачка, но не от повара, а от официанта.

Я решила, что три шоколадки и жвачка намного лучше, чем одна, поправила декольте обтягивающей кофты и вышла из дамской комнаты. Высокие каблуки громко стучали по блестящему стерильно-белому полу. Бросила взгляд на электронные огромные часы, встроенные над дверью кабинета выпускной комиссии. Они до тошноты пунктуальны, и у меня есть еще десять минут.

Идиотский фарс. Все улыбаются, мечутся по коридорам с папками, кто-то кого-то поздравляет. Лучше бы повесили траурные флаги и написали: «Поздравляем с успешным окончанием уровня, на следующий попадут далеко не все, и даже не половина. У вас будет время попрощаться с врагами (друзей у Нихилов быть не может, как и других привязанностей), написать завещание (если вам есть что и кому завещать), а потом вы перейдете на подуровень – практика. И упс – скорее всего, вы умрете на первом же задании, а если вам повезет – то на втором, а если очень повезет – вы доживете до второго уровня, и мы будем над вами издеваться еще год, а потом вы все равно умрете и на ваше место придут такие же новички, которых мы тоже будем поздравлять».

– Ждешь?

Вскинула голову и посмотрела на Риза, я слышала, как он подошел еще до того, как задал свой вопрос. Я даже знала о том, что он ждал, пока я выйду из уборной, и шел за мной до самого кабинета.

– Охраняешь?

Парень усмехнулся и уселся рядом. От него пахло сладковато-терпким запахом одеколона, который напрочь забивал запах его тела. Мне не нравилось. Точнее, сам запах парфюма – да, а то, что он настолько навязчив, нет. Это был мой дар – явно чувствовать все запахи, распознавать и запоминать их. Некая особенность, штрих к моим возможностям. Очередной генетический сбой. Все наши уникальные возможности – это результат мутации обычных генов.

Риза я узнала с первого дня, как приехала в Резервацию, и мы виделись на трех категориях ежедневно. Он был невысокого роста чуть выше меня самой, темноволосый, зеленоглазый с идеальным аристократическим лицом. Обложка мужского журнала. Мой ровесник. Я не помнила его на Острове, как и он меня, но, оказывается, мы стояли с ним в одной шеренге.

– После экзамена мне кажется, что охранять нужно не тебя, а от тебя. – Он усмехнулся и убрал невидимую пылинку с моих волос.

Подавила инстинктивное желание отбросить его руку и улыбнулась (у Риза нет шоколадки, Лия. Риз может предложить тебе шикарный петтинг, оральный секс или трахнет тебя, и ты сойдешь с дистанции, так и не увидев своего первого задания, как Фэнси, которую отчислили в первом полугодии и скорей всего от нее остались лишь записи в архивах СОЕК[2], а так ее и не было вовсе).

– И кого ты от меня охраняешь?

Риз мне нравился, если вообще это можно было так назвать. В моем мире, в моем окружении, не существовало дружбы, любви, отношений. Связи, взаимовыгода, работа в одной команде до выпуска, а затем возможные враги, которые будут должны устранить друг друга при задании. Но Риз несколько раз выручал меня, а я его, что равнялось самоубийству. Он отличался от других, и мне казалось, что мы похожи. Среди всех мутантов мы были еще и бракованными мутантами. С эмоциями. А еще я видела в его глазах тот самый блеск, который распознает любая женщина, почувствует интуитивно, на уровне инстинктов – Риз меня хочет. Не просто хочет, а хочет до трясучки и зубовного скрежета. Мне это нравилось и не нравилось одновременно. Нравилось, потому что я чувствовала себя иной, отличающейся от общей массы, особенной в его глазах. Спустя время я пойму, что подобный блеск будет у каждого второго, кто посмотрит на меня, и это нормально, учитывая мои внешние данные и предназначение – провести любыми способами и методами. Вернуться с задания.

У каждого первого – я буду обязана его добиться, если мне потребуется, и меня этому учили.

А не нравилось, потому что я не могла ответить ему взаимностью, не могла и не хотела. Ведь я каждую ночь ставила штрихи у изголовья своей кровати, а по ночам смотрела в потолок и разговаривала с НИМ. С тем, кто за все время нашего знакомства сказал мне не более нескольких фраз, с тем, кто презрительно унизил меня, и с тем, кто прикоснулся ко мне, чтобы ударить, а потом брезгливо отряхнуть пальцы, с тем, кто являлся моим Хозяином. И я знала, что после окончания уровня я вернусь в его дом. До первого задания. Таковы правила Резервации. Хозяин должен принять решение. И я каждый день вела обратный отсчет до той минуты, когда увижу его снова. Я жила этим моментом, я им дышала. Ради этого я старалась быть лучшей. Чтобы он знал, что я лучшая.

– Лия Милантэ.