Прежде чем иволга пропоет

Он сел, с тоской обернулся на дом, где Илюшин наверняка дрых сном праведника.

— Рассказывайте, — со вздохом разрешил он.

На лицах обоих отразилось такое облегчение, что ему стало не по себе. То, что он принял за игру, могло оказаться отчаянной попыткой просить помощи у взрослого в том мире, где от взрослых можно ждать только беды. Сергей снова, уже другими глазами, посмотрел на детей.

Синяки есть, но лишь на коленках. Ни на плечах, ни на руках следов насилия не наблюдается. «Видимых следов», — поправил он себя. Они не выглядели истощенными, испуганными или несчастными.

Но их что-то не на шутку беспокоило.

— Что случилось, ребята?

Они начали говорить одновременно, перебивая друг друга, хватая его за руки, придвигаясь все ближе и ближе, словно одной его тени было достаточно, чтобы обеспечить защиту. Все-таки им было немножко страшно.

Они нашли пещеру. Нет, не пещеру, а подземный дом. Нет, не дом, а укрытие, которое вырыли лесные тролли (версия Стеши) или солдаты (версия Егора). Настоящее бомбоубежище, только без бомб, отлично замаскированное, так что если не знать, где искать…

— Мы случайно на него наткнулись, — признался мальчик.

— Егор отыскал вход! — с гордостью сказала Стеша. — Никто, кроме Егора, не смог бы!

Бабкин улыбнулся ей.

— И там был человек, — закончил Егор и поежился.

— Подожди… — Бабкин наклонился к нему. — Где человек? В подземном доме?

Они закивали.

— Мы вам покажем. Только не говорите никому. Это наша тайна!

Они вскочили, и Сергей покорно встал.

— Далеко идти?

Брат и сестра переглянулись. Молчаливый совет длился несколько секунд.

— Может, еще глаза мне завяжете? — предложил Бабкин и по тому, как оживилась девочка, понял, что напрасно подал ей эту идею.

— Нет, глаза не будем, — подумав, решила Стеша. — Вдруг вы споткнетесь. Вас будет очень трудно поставить на ноги…



Поднялся ветер. Он смял голубой шелк озера, пригнул к воде худые реденькие метелки тростника. По земле отрывисто забарабанили шишки.

Едва различимая тропа завела их в пасмурный лес с густым ольховым подлеском, где пахло прелыми листьями. Повсюду из короткой травы выпирали, как древние рыбы из воды, замшелые спины камней.

— Осторожно идите, — обернулся к Сергею мальчик. — Тут скользко.

Эту часть леса, восточную, Сергей еще не исследовал. Чем дальше они продвигались, тем чаще встречались вокруг валуны в седой пене мха.

— Далеко еще? — спросил Бабкин. По его прикидкам, они отдалились от жилья километра на два, не меньше.

— Чш-ш! — Егор обернулся, прижал палец к губам. — Пришли.

Сергей огляделся. Лес как лес. Не самый приятный. Слева осточертевшая ольха спускается вниз по склону, сквозь нее кое-где видна вьющаяся лента реки, справа — груды валунов, черные, с острыми краями… Дети выжидающе уставились на Бабкина. Его смущали их взгляды, направленные во всех смыслах снизу вверх: он как будто не оправдывал их надежд, не демонстрировал тех способностей, на которые они рассчитывали.

— Ничего, мы тоже не сразу заметили, — миролюбиво сказала Стеша.

Этого еще не хватало. Его утешает десятилетняя соплюха.

И тут Сергей увидел.

Это был дот. Оплетенный паутиной куст можжевельника и заросли папоротника естественным образом маскировали вход, над которым нависала бетонная плита в трупных пятнах лишайника. На самом верху он разглядел что-то вроде гигантской каски с узкими прорезями для глаз. Словно укрывшийся в камнях великан, прищурившись, изучал его.

— О-бал-деть, — с чувством сказал Бабкин. — Финский пулеметный дот!

— Я же говорил, что солдаты! — Егор ткнул сестру в плечо.

— Тихо ты! Вдруг этот еще там!

Сергей, не обращая внимания на писк детей, двинулся к входу. Он должен увидеть все своими глазами! Его охватило торжество кладоискателя, обнаружившего сокровище, и плевать, что к закопанному сундуку привела не карта, а другие, более успешные исследователи.

Дот состоял из трех помещений. Тамбур, казарма, боевой каземат… Бабкин, пригнувшись, переходил из одного в другое с чувством неослабевающего восторга. Даже засохшая куча помета, оставленная в каземате каким-то зверем, не омрачила его радости.

— А дот — это что? — прошептал сзади Егор. Увлеченный Сергей не обратил внимания, что дети ходят за ним как приклеенные.


— Долговременная огневая точка, — ответил Бабкин, тоже понизив голос. Войдя, он обследовал пространство и убедился, что внутри никого нет, но это вовсе не означало, что можно расслабиться. Дети не соврали насчет «бомбоубежища», и теперь он был твердо намерен прислушиваться ко всему, что они говорят. — Чтобы во время войны здесь прятаться и стрелять отсюда. Вот из этой самой комнаты.

— А где то, из чего стрелять?

— Давно растащили, — с сожалением, которого он не мог скрыть, сказал Сергей. — Странно, что двери сохранились…

Пахло сыростью и плесенью. Он провел ладонью по железной панели, насквозь изъеденной ржавчиной.

Рядом с пулеметной амбразурой была широкая щель для наблюдателя. Бабкин приник к ней, но обзор закрывала вымахавшая в человеческий рост трава. Крошечные красные жучки разбежались при его появлении.

— Отсюда держали берег, — вслух подумал он. — Ольхи не было, склон виден как на ладони.

Его осторожно потрогали за рукав. Он обернулся:

— Да, Стеша?

— Есть еще одна дверь, — пискнула девочка.

— Что?!

Это оказалась не просто дверь, а тоннель, узкий бетонированный рукав, выводивший из казармы. Снаружи он выглядел как щель между камнями. Бабкин с трудом протиснулся в нее, едва не застрял в манжете и решил вернуться тем же путем. Спускаться отсюда было чревато переломами.

— Как же я его при первом осмотре пропустил… Должен был сам сообразить, что есть запасной выход.

Дети ждали его внутри, сопя и перешептываясь. Теперь, когда он немного успокоился, а первые впечатления улеглись, Сергей изучил пространство вдумчиво, фотографируя на память.

В тамбуре под вентиляционной трубой чернело кострище с обугленными поленьями. Когда он аккуратно разобрал их, стало ясно, что хозяйничал здесь человек неумелый, — огонь пытались развести из обрубков свежего соснового ствола. «Может, старые ветки у него тоже были, но прогорели махом», — подумал Сергей.

Логово нашлось в глубине казармы, напротив второго выхода. Здесь все было устроено намного грамотнее, чем с костром. Внизу — настил из лапника, на нем набросаны старые расползшиеся ватники и полуистлевшее тряпье. Неподалеку у стены были аккуратно установлены пустые коробки из-под быстрорастворимой лапши и пять стеклянных баночек с детским питанием. С другой стороны валялись дырявые резиновые сапоги, разношенные кожаные ботинки сорок пятого размера, свернутая в рулон кухонная клеенка, протершаяся в нескольких местах… Зачем сюда притащили этот хлам? В тамбуре Бабкин обнаружил сломанные лыжные палки и несколько кусков раскрашенной фанеры.

— Это наше, — признался Егор. — Мы сражались на мечах.

— Мой щит — с гиппогрифом! — Стеша показала кусок фанеры, на котором, как показалось Бабкину, была довольно похоже намалевана поэтесса Анна Ахматова — томик ее стихов с карандашным портретом на обложке всегда хранился у его матери на туалетном столике. Правда, Сергей ни разу не видел его открытым.

— Кто такой гиппогриф?

Стеша с Егором уставились на него так, словно он признался, что не обучен грамоте. Девочка высоко подняла брови:

— Вы что, не читали «Гарри Поттера»?

Кажется, оба только что пожалели, что доверились ему.

— Я просто забыл, — покаялся Бабкин. Ему не хотелось разочаровывать детей, особенно после того, что они ему показали.

Он выбрался наружу, попытался обойти дот кругом, но мешали нагромождения валунов и деревья. Маскировка дота была невероятной: лишь вблизи и точно зная, куда именно нужно смотреть, он видел фрагменты укрепления.

Егор и Стеша вышли за ним, щурясь на солнце. Пока они лазили внутри, ветер утих. Синие глыбы облаков повисли над лесом, и в каждом Бабкину теперь виделся дот.

Они отошли подальше, на открытое место. Возле убежища витало что-то зловещее, мрачное — это чувствовал даже Сергей. Он взглянул на часы: было уже пять. Надолго же он задержался внутри!

— Теперь рассказывайте, что за человека вы здесь видели и когда.

Вчера, сказали они хором, вчера вечером.

Они обнаружили дот около полудня и, в точности как Бабкин, потеряли счет времени. Притащили туда свои вещи, принялись обустраивать жилище. К вечеру проголодались и сбежали домой, а после ужина у Стеши появилась отличная идея.

— Мы решили там переночевать!

Сергей кивнул. Разумеется, это придумала девчонка. Кто бы сомневался.

Мысленно он возблагодарил бога за то, что у него нет такой дочери. Он не представлял, что могут предпринять родители, чтобы сладить с таким целеустремленным ребенком.

Егор не разделял восторга сестры. Во-первых, предстояло смыться из дома и обмануть родителей. Сергею почудилось, что этот пункт не казался серьезным препятствием ни тому, ни другому, и его кольнуло неприятное удивление: неужели отец с матерью не приходят пожелать им спокойной ночи? «Наверное, они решили удрать после того, как их уложат», — подумал он, но что-то мешало ему до конца поверить в эту догадку.

Во-вторых, Егору не нравилась идея оказаться ночью в лесу. Даже Стеша, твердившая, что будет светло, его не убедила. Они договорились сбегать туда после ужина, — «Ненадолго, только убедиться, что он никуда не делся!»

На лес опустились сумерки, и хотя настоящей темноты не было, все казалось им каким-то искаженным, как в тумане. Они проскочили мимо дота, пришлось возвращаться, вглядываясь в каждую груду валунов. Оба устали и начали мерзнуть.

Наконец мелькнул провал за можжевеловым кустом.

Внутри оказалось неожиданно темно. Словно здесь была своя собственная ночь и она не подчинялась законам ночи внешней. Стеша и Егор, немного оробев, пробрались в казарму. У запасного выхода стоял человек.

— Мужчина или женщина? — спросил Сергей.