Прежде чем иволга пропоет

Они не рассмотрели. Было слишком далеко («И страшно», — честно добавил Егор). Человек метнулся в глубь хода и исчез там. Даже у Стеши не возникло желания преследовать его. Дети выскочили из дота и как ошпаренные кинулись обратно. Оба успокоились только тогда, когда оказались на берегу озера.

— Вы совсем-совсем не узнали его? Даже нет предположений, кто это мог бы быть?

— Это призрак. — Голос у Егора дрогнул. — Призрак мертвого солдата.

Стеша напустилась на него:

— Призраки не топают! А этот — топал, топал!

Саму возможность существования привидений она не ставила под сомнение.

Бабкин ни в каких призраков не верил, о чем им честно и сообщил.

— Посмотрим, что вы скажете, когда вам захочется вылезти из могилы и высосать чью-нибудь душу! — пробормотал Егор себе под нос.



Отведя брата с сестрой в лагерь, Сергей первым делом отправился к Илюшину. Ему пришлось заручиться разрешением детей привлечь к их тайне других взрослых. Сначала оба встали насмерть, и Бабкин оказался в затруднительном положении: он мог сколько угодно подшучивать над мелюзгой, но его собственный кодекс чести не позволял ему обмануть их доверие. Илюшин посмеялся бы, узнав, с какой щепетильностью Бабкин отнесся к договоренности с этими детьми.

— Вас никто оттуда не прогонит, — пообещал Сергей. — А мой друг — специалист по гиппогрифам.

Это их убедило.



Когда Илюшин увидел дот, у него загорелись глаза. Он провел ладонью по мелким колючкам можжевельника, задев паутину, а в следующую секунду скользнул внутрь, точно ласка в свою собственную нору.

— Что, испугался? — спросил Бабкин паука.

И неторопливо последовал за напарником. Он хотел дать Илюшину время в одиночестве освоиться там, внутри.

Не успел Сергей добраться до каземата, как его потрогали сзади за плечо. В призраков он действительно не верил, и зубами клацнул не из-за страха, а от неожиданности, как он следующие три минуты пытался втолковать гнусно хихикающему Илюшину.

Макар, в отличие от него, обнаружил второй выход сразу, едва оказался в каземате. Он выбрался наружу, с ловкостью ящерицы спустился по камням и вернулся тем же путем, которым они зашли.

— Сволочь ты, — сказал Бабкин. — А если бы у меня случился сердечный приступ? Я, между прочим, в группе риска. Ладно, давай покажу тебе кое-что…

Но Макар уже и сам разглядывал логово.

— У меня появились сомнения после растворимой лапши. — Бабкин наклонился к одной из коробочек, белевших в темноте, и осторожно взял ее двумя пальцами за острые края. — А если никакого чужака все-таки не было? Эти вундеркинды могли и разыграть меня. Они, я заметил, постоянно ездят с родителями куда-то по вечерам — должно быть, в магазин, как раз за этой дрянью… Дети такое обожают, — добавил он без всякой уверенности, что именно обожают дети.

Макар сидел на корточках, изучая пространство вокруг лапника, и светил себе телефоном. Бабкин не догадался включить фонарик, вернее, не счел нужным.

— Это не дети, — пробормотал снизу Илюшин.

— Что?

— Никто тебя не разыгрывал, говорю. Здесь точно спали не они.

— Почему ты так решил?

Макар помахал какой-то обугленной тонкой палочкой длиной в палец. Бабкин сел рядом с ним и внимательно рассмотрел ее.

— Это можжевельник, — сказал Илюшин. — А куст у главного входа, между прочим, целехонек, обломанных веток из него не торчит, я проверил, когда ты меня сюда привел. О чем нам это говорит? Тот, кто здесь ночевал, потрудился найти другой куст, подальше от дота, чтобы обломанные веточки не привлекли ненужного внимания.

«Вот она, разница, — мысленно сказал себе Бабкин, — между сыщиком от природы и сыщиком, хорошо обученным. Иными словами, между талантом и добросовестностью». Веди он расследование, обнюхал бы каждую иголку в округе. Но все, что Сергей делал с детьми, он воспринимал как своеобразную часть программы отдыха, вроде списка, который вывешивают в отелях под названием «Сегодняшние активности». «Активность — обследование дота».

— Я все-таки не понимаю, на основании чего ты заключаешь, что дети здесь ни при чем.

Илюшин задрал голову к потолку, и лицо его приобрело вдохновенное выражение, словно он узрел над собой росписи Микеланджело.

— Сережа, можжевеловые палочки здесь жгли, чтобы наполнить помещение дымом, который будет отгонять комаров. Другой цели придумать не могу. Ты можешь?

— Ну… в зубах ковырять… — пробормотал Бабкин.

— Ты оставь свои замашки питекантропа. Не говоря о том, что для этого годится только свежая палочка, а не обожженная. Не надо множить сущности без необходимости. Насекомые не любят можжевеловый дым, и тот, кто здесь прятался, об этом знал.

— Ну и что?

— А то, что твоим маленьким друзьям не нужен можжевельник. Они перед каждым выходом из дома щедро поливаются репеллентами. Ты не заметил, как от них пахнет?

— Ну, они могли устроить что-то вроде игры в дикарей… — пробормотал Сергей. — Но вообще я их не нюхал.

— А напрасно. Всех надо нюхать. Много любопытного можно вынюхать.


— Даже спрашивать не буду, — сказал Бабкин. — Ты меня убедил. Здесь побывал какой-то левый чувак, которого дети спугнули. Ну и что это за тип? Здесь вокруг никого нет на двадцать километров, а местных — по пальцам пересчитать. Зачем кому-то прятаться в доте?

— Предавались блуду. — Илюшин, не найдя ничего интересного на потолке, пошел вдоль стен, рассматривая их. — Такое простое объяснение тебе в голову не приходило?

— Какому блуду? С кем? Он тут был один…

— Не факт. Дети видели кого-то одного. Второй мог в это время уходить огородами, чтобы не застукали.

Бабкин быстро перетасовал в уме малочисленных обитателей хутора, составляя их в пары. Менеджер Тимур с матерью Стеши и Егора?

— Или менеджер Тимур с их папочкой, — флегматично сказал Илюшин, когда Бабкин поделился с ним своей догадкой.

— Да ну, ерунда. Они все время на виду, сидят на веранде, за детьми наблюдают…

— Они сидят на веранде вовсе не поэтому, — возразил Илюшин.

— Откуда ты знаешь?

— Я сопоставил время перебоев с интернетом с их редкими появлениями на свет. Не важно, потом объясню… В доте могла быть и наша малютка-верхолаз с тем же Тимуром. В общем, есть варианты.

Бабкин другими глазами взглянул на мрачное низкое строение.

— Это у тебя оно отбило бы романтический пыл, — прочитал Илюшин его мысли. — Люди разные. Мне была знакома одна пара, которая…

— Не надо, — перебил Сергей. — Оставь меня в неведении.

Илюшин задумчиво пощипал губу.

— Пойдем-ка кое-что поищем, пока не стемнело.

— Тут не стемнеет, — проворчал ему вслед Бабкин, не в силах успокоиться после предположения Макара, что дот, его прекрасный дот мог быть осквернен каким-то пошлым адюльтером.



Илюшин не стал исследовать дот снаружи, как ожидал Сергей. Он принялся ходить по лесу, внимательно глядя под ноги, постепенно увеличивая диаметр кругов, центром которых оставалось убежище.

— Что мы ищем? — спросил Сергей. — Следы?

— Не уверен… — Макар остановился с коротким торжествующим возгласом. — Вот оно!

На первый взгляд, перед ними не было ничего необычного. Но приглядевшись, Бабкин рассмотрел обломанные ветки и примятый вереск… или что-то похожее. Он называл вереском любое ползучее растение с лиловыми цветами.

— Он убежал, — сказал Макар и, к удивлению Сергея, лег на живот. — Сделал круг, как и мы, и спрятался тут. Хорошее место, со всех сторон закрыто кустами, но в то же время просматривается вход. Этот человек ждал, пока дети уйдут, чтобы вернуться в дот.

Сергею стало не по себе. Все это не походило на развлечение парочки, любящей секс в неожиданных местах.

— Нам нужен Чухрай, — твердо сказал он.

Илюшин поднялся, отряхиваясь, и кивнул:

— Да. Нам нужен Чухрай.



— Ах, дот… — протянул Гордей Богданович и неодобрительно покачал головой. — Добрались, значит… Сыщики!

Бабкин в изумлении уставился на него.

— Ты знал, что неподалеку есть дот! Знал — и не сказал!

— А я тебе подписку не давал обо всем рассказывать, — огрызнулся Чухрай. — Одному шепнешь, завтра сюда десант высадится. Не успокоятся, пока каждый камень не перевернут. Ты знаешь, сколько вокруг копатели насвинячили? Хуже кабанов. Я б этим уродцам их собственные палки-копалки забивал бы знаешь куда… Тут поблизости археологи нашли урочище: остатки деревни, церковь и кладбище. А оно все разрыто! Культурный слой разрушен, все в ямах, как после бомбежки. Можешь представить? Варвары они. У них вместо уважения — жадность. Лишь бы себе захапать, хоть монеты, хоть вилки-ложки, хоть награды. Если проболтаетесь о доте, я вас и в Москве достану. — Он вытер вспотевший лоб. — У нас вот сеть опять грохнулась, третий раз за сезон, — это проблема. Сегодня без интернета сидим, уж простите.

— Гордей Богданович, в доте прятался какой-то человек, — вмешался Илюшин. — Дети его видели, но не узнали. У вас есть предположение, кто это может быть?

Чухрай потер нос. До него понемногу доходила серьезность ситуации.

— В Сегеже исправительная колония… Но оттуда не поступало никаких новостей. Завтра узнаю. А так… Ну, мало ли. Может, турист забрел.

— А от детей зачем убежал? — Илюшин покачал головой. — Выясните все насчет Сегежи, пожалуйста.

По дороге домой он сказал Бабкину:

— Еще беглого каторжника нам не хватало для полного счастья. Представь, как наш Чухрай по ночам водит свечой в окне, посылая ему сигналы.