Пророк

— У нас еще есть неделя, Колин. Успеем все обсудить. Ладно?

Он сжал плечо парня, прошел мимо раздевалки, не заглядывая в нее, и направился на парковку, где рядом с его машиной ждала Челси Салинас. Он был в нескольких шагах от нее, еще не готовый начать разговор, когда она сказала:

— Как вы могли назвать ему имя?

— Что?

Глаза у нее были красные, а обычно смуглая кожа цветом напоминала зимнее небо.

— Вы знали, что он собирается делать. Он вам сказал. А вы просто назвали ему имя и отошли в сторону, даже не подумав предупредить меня. Я могла бы помочь. Вы могли бы помочь. А вы позволили ему пойти туда…

Ее голос сорвался на крик, и Кент положил руку ей на плечо и прошептал:

— Не нужно кричать, Челси. О чем вы? Что случилось с Адамом?

— Пока? Ничего. А скоро… Скоро вы будете навещать его в тюрьме. А вы могли это остановить.

Поначалу Кент ничего не понимал — этим утром думать ему было так же трудно, как плыть против течения, — но вдруг все стало на свои места, и он ужаснулся открывшейся перед ним картине.

— Сайпс. — Он произнес только имя, и Челси не ответила, но ее глаза сказали ему все.

— Где он? — спросил Кент. — Где мой брат?

— Разговаривает с вашей сестрой. — По щеке Челси скатилась слеза. — Кент. Черт возьми, вы должны ему помочь.

— Как я могу помочь?

— Обеспечить алиби. Подтвердить все, что он будет говорить о том, что делал в момент убийства Сайпса. — Выражение его лица вызвало у нее ярость. — Да, приготовьтесь лгать. Вам придется лгать, Кент, потому что только это может его спасти, и это самое меньшее, чем вы ему обязаны. Я знаю, что вы никогда не простите, что в ту ночь мы проехали мимо Мэри, но теперь это вы позволили ему уехать.

— Челси, я понятия не имею…

— Чушь, Кент. Он сказал вам, что собирается делать.

— А я сказал ему, чтобы он этого не делал.

— Сначала. А когда к вам явился Сайпс? Что вы тогда сделали?

— Он предложил помочь. Он предложил…

— Вы пришли к нему за пистолетом, — сказа она. — Конечно, вам нужен был пистолет, но еще вам нужен был кто-то, кто спустит курок вместо вас. Скажите, что я ошибаюсь.

— Я не думал, что он и вправду это сделает.

Челси с удивлением и отвращением покачала головой.

— Это хуже того, что мы сделали с вами, Кент. Тогда мы не знали, что может случиться. А теперь? Вы знали.





48




Она права.

Кент понял это по дороге домой. Первым его побуждением было оправдать себя, объяснить. Единственное, что он говорил Адаму насчет убийства Клейтона Сайпса, — не делать этого, даже не думать об этом. Так и сказал, и при желании можно было спрятаться за этими словами.

Как он прятался за Адамом с того момента, как появился Клейтон Сайпс.

Хватит. Есть разные уровни честности — правда твоих слов и правда твоего сердца, когда ты произносишь эти слова. И они не всегда совпадают.

Теперь Кент вспоминал тот день, когда назвал имя Сайпса Адаму. Фотография брата, испачканного чужой кровью. Разбитая и опухшая рука. И как тот, не моргнув глазом, заявил, что жалеет, что у него не было возможности убить Гидеона Пирса.

«Я знал, что он это сделает, если сможет, — подумал Кент. — Я знал».

Он вспомнил неловкое чувство, которое охватило его, когда они с Колином Мирсом смотрели запись старого матча. Тогда он не мог объяснить это чувство — или не захотел копать слишком глубоко, или у него не хватило смелости признаться. Теперь Кент понял причину. Он смотрел, как они построили игру — выставили Адама вперед, позволили ему принимать все удары, делать грубую работу, понимая, что за его спиной они будут в безопасности, недосягаемы для противника, — и понимал, что он точно так же поступает с братом. Но предпочел отвернуться.

Я не знал, что он сможет его найти.

Это правда. Но Кент точно знал, что, черт возьми, сделает Адам, если найдет его.


Челси просила об алиби. Он мог его предоставить, но подумал, что может сделать кое-что большее. Кент понимал то, что не понимал Адам, и в этом был шанс все исправить, избавить брата от того ада, который принадлежал Кенту. Он привел сюда Гриссома, Гриссома и Сайпса — и пришло время держать ответ. Он больше не будет прятаться, не будет уклоняться от драки. Удары, которые еще осталось нанести, он нанесет сам — давно пора.





* * *


Сегодня Адам не находил слов для Мэри. Он все сделал как надо: два раза постучал, зажег свечи в правильном порядке, но слова не приходили.

Он просто сидел на полу, размышляя о том, что натворил. Родни Бова, обвиненный в тяжком преступлении. Клейтон Сайпс, застреленный и брошенный на берегу озера Эри. Все это и раньше было ужасно, но имело цель. Эти действия были необходимы — единственный способ расплаты, который что-то значит в этом мире. То, что он сделал, было жестоко, но справедливо.

Теперь он узнал, что это был не тот человек. И что теперь получается?

— Прости, — наконец сказал Адам. Обычно это были последние слова, обращенные к Мэри, но сегодня они стали единственными.

Кто-то постучал в дверь внизу. Первая его мысль была о полиции, но потом стук повторился, и Адам понял, что стучат не в парадную, а в боковую дверь. Семья обычно пользовалась боковой дверью, а гости входили через парадную.

Кент.

Адам встал и вышел из комнаты Мэри, не погасив свечи. Спустился по лестнице, прошел через кухню, распахнул дверь и увидел младшего брата. И пожалел его. Вид у Кента был неважный. Страдающий.

— Ты виделся с Челси, — сказал Адам.

— Да.

Адам почему-то не удивился.

— Что она тебе сказала?

— Думаю, все, что должна была, — ответил Кент, переступая порог.

Адам закрыл за ним дверь и сел за кухонный стол. Брат последовал его примеру и занял место, на котором раньше сидел отец. Адам всегда старался ограждать Кента от этих долгих ночных посиделок, когда виски лилось, как вода, а налитые кровью глаза искали невидимую цель. Адам говорил брату, чтобы тот убирался — на футбольное поле, в тренажерный зал или в дом тренера Уорда. В те вечера место напротив отца принадлежало Адаму, это была его ноша. Он старался защитить Кента, и долгое время ему казалось, что у него получается. Теперь они сидят на кухне с братом. Отец умер, а Кент сидит на его месте, и от этого ему стало грустно.

— Не нужно было этого делать, — сказал Кент. Он не спрашивал, а утверждал. Разговор с Челси не оставил у него сомнений. — Адам, ты должен был…

— Я знаю, что должен был делать. И что не должен. Я пустил пулю в голову невинного человека, Кент. И никуда от этого не деться, да?

Кент кивнул.

— Отлично. — Адам сделал глубокий вдох. — Он был куском дерьма. Хищником. Но я постоянно имею дело с такими людьми. И не приставляю пистолет к голове каждого из них. Все дело в том, что он сделал. Но он этого не делал. Вот с чем я теперь остался… — Он провел ладонью по лицу и умолк.

— Мы очистим тебя от подозрений, — сказал Кент.

— Очистите? — Адам поднял голову. — Поздновато, Франшиза.

— Я имею в виду полицию. Конечно, мы не изменим того, что ты сделал. Но повлияем на тех, кто об этом знает, и на последствия. Это в нашей власти.

— Не знаю даже, хочу ли я этого, — сказал Адам. — Но в любом случае я сам о себе позабочусь. Наверное, Челси сказала, что ты должен мне помочь. Не стоит — я так решил. Держись от этого подальше, Кент. Я позабочусь…

— Если мы его найдем, ты не попадешь в тюрьму.

Адам удивленно посмотрел на него.

— Кого найдем?

— Я знаю, кто он, Адам. На этот раз действительно знаю. Я всю ночь провел с агентом ФБР.

— Выкладывай, — потребовал Адам.

Он слушал рассказ брата о социопате, который притворялся священником, посещал тюрьмы, где ему было самое место, и искал последователей. Одного нашел. Клейтона Сайпса.

Адам зажег сигарету, но курить не смог. Ему было трудно дышать, и он сунул сигарету в пепельницу, чтобы она там сгорела сама.

— Они считают, что Гриссом убил Сайпса, — сказал Кент. — И в данный момент нисколько в этом не сомневаются. Тебя никто не подозревает.

— Это ненадолго. Бова уже что-то заподозрил, и, если он заговорит — а рано или поздно это случится, — они выйдут на меня. А когда узнают, что мне было известно, где прячется Сайпс, то начнут давить. Дальше все будет зависеть от того, выдержу ли я.

— Сколько ты за ним следил, прежде… прежде чем убить?

— За Бовой?

— За Сайпсом.