Путь самурая

Но в этой засаде вообще были сплошные ошибки. Во-первых, неверная оценка объекта нападения. С их точки зрения, я простой участковый, можно сказать, «лох педальный». Что я могу противопоставить четырем вооруженным боевикам?

Конечно, можно спросить: а откуда они могли знать, что я совсем не лох? А ниоткуда! Надо было предполагать! Надо было догадываться! Нужно было предусмотреть.

И из этого всего выклевывается второй пункт. Во-вторых, не надо идти на поводу у чувств. Собрался совершить акцию – делай ее! Не разговаривай с жертвой, не предоставляй ей возможность другого исхода – только смерть! Мешает тебе участковый – убей его, если в коленках не слаб! Но не глумись, не разговоры разговаривай над искалеченной жертвой – просто выстрели из темноты, и все! Наповал! Быстро и точно!

Профессионал выстрелил бы мгновенно, не раздумывая. В отличие от простого бандита, в голове которого все равно гвоздем сидит «запрет на убийство»: покалечить, изуродовать, забить до смерти – это да, это для него. А вот чисто, быстро убить, не разговаривая и не раздумывая, – это не так просто. Это для профессионала.

Но Ибрагим не был профессионалом, и слава богу. И теперь его палец, движение которого я четко видел в свете фонаря, медленно, очень медленно нажимал на спуск.

То есть моему натренированному мозгу движение бандита показалось медленным. На самом деле Ибрагим просто шагнул на свет фонаря, выбросил вперед руку с пистолетом и нажал на спуск. Сколько времени это заняло? Секунду? Две? Я не знаю. Но эта секунда дала мне возможность еще немного покоптить небеса.

Я никогда еще по-настоящему не стоял под стволом пистолета, пистолета, который я могу увидеть в последний раз в своей жизни. И, если бы не вбитые в меня за долгие месяцы тренировок условные рефлексы, ничего не смог бы сделать. Но я сделал.

Мгновенный уход в сторону – грохнул выстрел, оглушив так, будто в уши наложили ваты. Где-то зазвенело осыпающееся стекло, и женский голос заголосил: «Убили! Милиция!»

Захват, хруст костей – пальцы, зажатые скобой пистолета, вывернуты вверх, они уже сломаны и ничем не смогут помочь своему хозяину. Ствол уже направлен в голову Ибрагима, и первая пуля выносит ему подбородок, выходя через скулу с противоположной стороны головы.

Вторая пуля входит в место соединения шеи и черепа, выходит через макушку, взметнув фонтан крови, кусочков кости и желтоватого, студнеобразного мозга. Ибрагим стоит еще секунду и падает, как подрубленная груша.

Все, кончено.

Я вынул из кармана сотовый телефон, набрал «02» и попросил соединить с моим РОВД, с дежурной частью, вкратце объяснив ситуацию. Через «02» связь бесплатная, все не пятьдесят центов за минуту. Халява!

А потом закрутилось. Опергруппа, прокуратура, любопытные свидетели – и откуда они повылезли, в такую-то погоду! Когда меня убивали, никого не было!

Меня допросили, осмотрели врачи из «Скорой». Оказали помощь мужику, в которого попала пуля из пистолета Ибрагима, – похоже, что мужик стоял у окна и смотрел на происходящее, вот и получил свинцовую плюху. Смотрел, как меня убивают. Забавно, а че? Весело же!

Трупы осмотрели. Умерли все, в том числе и тот, которому я выбил глаз. Нож-мачете так и торчал у него в ключице.

Честно сказать, я не испытывал никаких сожалений и никакой радости. Вообще ничего. Даже тошноты не было – говорят же, когда убил впервые, сразу же начинает тошнить, вид трупов, понимаешь ли, печалит! Какая там, на хрен, печаль? Я этих трупов насмотрелся! И эти – не самые плохие трупы из тех, что я видел. Свежачки! Даже не подгнили и не обгадились.

Меня трясло – отходняк. Да и холодно стало. Во время схватки вспотел, а теперь на ледяном ветру прохватило. Как бы не простыть…

Две недели. Две недели меня трясли, крутили по-всякому, просвечивали – едва ли не рентгеном. Само собой, оказалось, что никакого семейного скандала по адресу не было. Фальшивый вызов. Но запись о нем осталась в дежурной части, потому никаких претензий в этом вопросе ко мне не было.

А были претензии по поводу четырех трупов. Один труп – это уже много, а четыре… четыре – это скандал! Особенно если убил сотрудник милиции. И не важно, что он сделал это голыми руками, без оружия – прогрессивная общественность негодует! «Ментовский беспредел!», «Как остановить убийц в погонах?!» – вот самые типичные заголовки газет, которые выходили в то время. Постаралась национальная община. Обидно, да – земляки же! Видать, неплохо им башлял Ибрагим…

Прокуратура устраивала многочасовые допросы, на которых я в лицах показывал, как оборонялся, как убивал нападавших. Но прокурорские ничего не смогли со мной сделать. При всем своем желании. Совсем ничего.

Нож одного из бандитов так и остался торчать в моем дипломате, увязнув в куче толстой, мелованной бумаги.

Бейсбольная бита – в руках другого отморозка.

На рукоятке мачете – отпечатки его хозяина.

Ну а пистолет… пистолет в руках Ибрагима. Палец на спуске, стреляные гильзы – из этого пистолета, да и пуля, застрявшая в плече мужичонки из соседнего дома, – все указывало на то, что моя версия была истинно верной.

Кстати сказать, мужичонку тоже допросили, и, как ни странно, он дал показания, совпадающие с моими. Почему странно? Да потому, что свидетели – такая аморфная, бессмысленная масса, что рассчитывать на их правдивые показания никак не приходится. Одного и того же человека три разных свидетеля могут описать совершенно по-разному. Для одного он низенький, для другого высокий, третьему показалось – толстый и круглый. Ну и так далее – зависит от ракурса взгляда и от обстоятельств.

Например, некто мог очень не любить ментов, потому дать показания против меня, мента, – мол, «хочу насолить мусорку»! Но мужик оказался простым работягой, который решил покурить возле форточки на кухне. Палисадник маленький, переулок как на ладони, а все происходило у фонаря. Все видно как на ладони. Вот он и рассказал, что один мужик напал сзади, другой потом, третий… и только того, что было после первого выстрела Ибрагима, он не видел. По понятным всем причинам.

И это очень хорошо. Потому что на вопрос: «Могли ли вы обезоружить противника, не убивая?» – я всегда отвечал, что нет, не мог бы. И что он сам застрелил себя, продолжая автоматически жать на спуск, когда я схватил и вывернул ему руку.

А я мог обезоружить. Но не захотел. Не на то я заточен, не ради того, чтобы обезоруживать бандитов и сдавать их закону, я три раза в день по нескольку часов истязал себя несколько месяцев подряд. Не к тому я готовился, не к тому меня готовил Сазонов.

Потерзав, от меня наконец-то отстали. И даже наградили медалью и повысили в звании. Ну как же, голыми руками обезоружил и уничтожил четырех вооруженных бандитов! Нужно ведь поднимать престиж российской милиции! А то совсем задолбали – жирные, бегать не умеют, стрелять не умеют, преступника задержать не могут, даже если он сам к ним придет и сдастся!

А тут – рраз! И на матрас! И мир стал чище.

В райотделе на меня некоторое время смотрели как на некого монстра – какой-то там участковый, и вот что творит! Герой! Выскочка…

Гаврилов предложил перейти в опера, благо там вечная неукомплектованность. Это же не ОБЭП, это грязь, кровь, кучи отчетов (ничуть не меньше, чем у нас, участковых), и никакой тебе благодарности за сделанную работу. Одни лишь плюхи от начальства, выговорешники и вонь с самых вершин Олимпа.

Нет, я не согласился, но попросил время «на подумать». И правда, а может, пойти в опера? Свободный график, гражданская одежда – почему бы и нет? Может, хватит по помойкам лазить?

Но как тогда ларьки? Те, что исправно платили мне за «защиту»? Нет, так-то денег мне хватало с избытком, но… все равно… жалко как-то.


И опять же, ребят надо «кормить» – свою бригаду, тех, с кем тренировался и кого готовил к акциям. Но это уже совсем другая история.

С Таней я встречался редко – обычно только тогда, когда мы дежурили вместе. И если нам позволяла обстановка, мы делали все, что хотели. Сколько это продлится, я не знаю. Наверное, недолго. По крайней мере, так говорила Таня, которая в следующий раз опять затаскивала меня в свой кабинет, как лиса куропатку. «Сегодня – в последний раз! И давай – как в последний раз! Другого раза не будет! Я же замужняя дама!» И так – раз за разом, раз за разом. Домой к себе я ее почему-то не приглашал. Сам не знаю почему. Из колеи не хотел выскакивать, что ли? Идет дело – и пусть идет, как получается.

Когда шло следствие, я узнал, что в Москве разбилась на автомобиле «Феррари» дочь олигарха Н. Да, та самая Метла. Олигарх и его супруга были безутешны. Камера телевизионщика наезжала на лица родителей, и я видел, как переживает приемный отец девушки. Очень переживает, очень! Смахивает слезу, да. И почему-то каждый журналист считал своим долгом сказать, что у олигарха есть и еще ребенок, сын, как будто в этом случае погибшего ребенка не так уж и жалко. Двое же, один запасной! Идиоты…

По поводу моих тренировок Сазонов сказал, что я буду готов к весне – раньше нельзя. Зима – тоже хороший полигон для откатки моих умений. А пока – тренироваться и ждать, тренироваться и ждать. Терпение – вот царь обстоятельств! Месть должна остыть, чтобы сделаться особенно вкусной. И я ему верю. Жду.





Приложение





Из переписки Деда с Центром


Довожу до вашего сведения, что агент под псевдонимом Самурай продолжает подготовку по проекту «Возмездие».

Подготовка проходит успешно, Самурай проявляет выдающиеся способности во всех областях данной подготовки. Он обучен приемам снайперской стрельбы из различных видов оружия в любых полевых условиях. Специальные приемы рукопашного боя практически доведены до максимально возможного уровня подготовки таких агентов. Что он и доказал, голыми руками уничтожив четыре потенциальных цели, вооруженнные холодным и огнестрельным оружием. Считаю возможным продолжить преподавание спецприемов, для использования в особых условиях.

Основы наблюдения за объектом, ухода от наблюдения освоены им в совершенстве – но только в теории. По понятным причинам практическая составляющая у него нулевая.

За время наблюдения, с момента применения специальных медицинских препаратов, объект показал увеличение скорости реакции как минимум в два раза (а возможно, и больше), увеличение силовых показателей в два раза и увеличение эффективности мыслительного процесса как минимум в два раза (проверено с помощью всевозможных тестов, и не один раз. Испытания проводятся регулярно, раз в две недели).

Стоит отметить, что испытание спецсредств, а именно препарата, вызывающего мутацию организма в сторону совершенствования боевых качеств, считаю успешным и прошу разрешения продолжить эти испытания с увеличением круга подопытных, естественно – без указания конечной цели эксперимента.

За то время, что Самурай находился под моим наблюдением, он проявил себя с лучшей стороны как организатор – сумел создать что-то вроде небольшой, но довольно-таки эффективной группы бойцов, с помощью которых медленно, но верно подминает мелкий бизнес во вверенном ему районе, вытесняя из этой сферы представителей откровенного криминала. Подобранные им бойцы беспрекословно слушаются его команд, «подразделение» Самурая построено по воинским принципам, напоминая собой взвод армейской разведки.

Все бойцы служат в различных подразделениях МВД, одиноки, не имеют семьи и как нельзя лучше подходят для выполнения наших задач. Именно среди них я намерен продолжить эксперименты с «Мутантаром», чтобы в дальнейшем использовать бойцов через посредство Самурая. О моем существовании они знают в пределах той информации, которая была доведена до их сведения и по моему разрешению Самураем. Я для них – бывший спецназовец, на старости лет решивший подработать тренировкой тесной группы интересных мне людей.

На силовые полевые акции в рамках нашей программы я наложил запрет, обосновав это недостаточной подготовкой Самурая. Считаю, что подготовку нужно продолжать и начать акции не ранее чем в начале мая, используя зимнее время для подготовки всей его группы.

Не наложен запрет на акции во время деятельности Самурая по обеспечению его группы финансами и снаряжением. Так как на финансирование из Центра наложен запрет, группа может функционировать только в случае, если сможет обеспечить себя сама. То есть обложив данью расплодившиеся легальные, полулегальные и нелегальные предприятия. А также изымая средства у организованных преступных групп, заработавших эти деньги незаконным путем. В этом случае неизбежны потери противника и возможны потери среди личного состава группы. Потому я и предлагаю отсрочить начало активных акций до полной подготовки бойцов.

Возможно, что понадобится активная юридическая поддержка, прошу подготовить в этом случае легенду с участием лучших адвокатов. Также необходимо обеспечение спецсредствами более высокого уровня – через агента Гаврилу, который выступает под видом продавца оружия и боевого снаряжения.

Необходимо пополнение запасов лекарственных спецсредств, и в основном «Мутантора», доказавшего свою эффективность. Запас его подходит к концу, а мне нужно срочно готовить группу Самурая. Кроме того, прошу разрешения на обучение Самурая методике работы с данными препаратами – это ускорит работу и представит больше времени для отработки группой слаженности и боевых навыков.

В целом, как я уже и говорил, операция проходит по плану, и я уверен в успешном ее продолжении – если мои рекомендации будут приняты к сведению.

11 ноября 1994 года

Дед



Продолжайте работу над проектом «Возмездие». Ваши рекомендации приняты в полном объеме, никаких возражений нет. Разрешаем действовать по своему усмотрению – в рамках принятой нами программы.

Требуемое оружие и снаряжение будет поставлено по заранее отправленной заявке в кратчайшие сроки.

Препараты доставят в течение недели. Получение в транспортной компании, у агента под псевдонимом Шеф.

Поздравляем с успешным началом программы, жизненно важной для Родины, и заверяем, что ваши усилия не будут оставлены без внимания.

14 ноября 1994 года

Центр