Ранняя пташка

Мы прошли в бар. За одним столиком сидели четверо, играющие в «скраббл»; они не заметили нашего появления. Я узнал администратора по имени Джош из «Гибер-теха», но остальные были мне незнакомы. Кроме них, в зале были сонная по имени Заза, заинтриговавшая меня теперь, после того как ее молодая копия сыграла главную роль в моем сне, и с дюжину дремлющих мечтателей, не обративших на нас никакого внимания.

– В настоящее время в Секторе пятьдесят четыре зимсонника, – сказала Аврора, усаживаясь за столик и стягивая перчатки, – и вот уже почти пять дней не было никакой убыли. Я оставила Токкате записку с предложением сказать им, что в «Капитане Мейберри» хорошая подборка видеофильмов. Потери от истощения во время перехода составят не меньше тридцати процентов, быть может, все сорок, если подгадать к бурану.

– Разве это законно? – спросил я.

– Главная задача заключается в том, чтобы подтолкнуть зимсонников добровольно заняться чем-то потенциально смертельно опасным, с полным пониманием рисков. Мы называем это этическим сокращением [104].

– Если только в «Мейберри» есть хороший выбор видео, – уточнил я.

– И тут проблема, – ответила Аврора. – Конечно, ужасным выбор назвать нельзя. В основном комедии из серии «Полицейская академия», бесконечные продолжения «Крепкого орешка» и полные собрания «Эммердейла» и «Династии» [105]. Эй, Шаман Боб, принеси два кофе.

Промычав что-то нечленораздельное, Шаман Боб двинулся со скоростью улитки к кофеваркам.

Аврора достала свое вязание. Теперь это была не шапка с помпоном, а носок с рисунком из разноцветных ромбов. Мы сели у окна, чтобы было видно лунатиков. Поскольку формально нельзя владеть другим человеческим существом, обладание – и вытекающая из него премия – оценивается по тому, насколько близко к Отсутствующему находится опекун. Но, хорошенько подумав, я усомнился в том, что кто-либо попытается похитить нашу добычу, учитывая положение Авроры.

– Итак, – сказала она, – позволь мне стать твоим Дормитологом. Расскажи мне всё или не рассказывай ничего, как тебе будет лучше.

Я помолчал, собираясь с мыслями, после чего рассказал о сне про синий «Бьюик», гуляющем по «Саре Сиддонс». Про то, что я сначала не придал этому значения, решив, что эти страхи порождены «Бета»-уровнем, не позволяющим рассчитывать на «морфенокс».

– Такого же мнения придерживаемся мы и Консульство, – сказала Аврора, – хотя мы не знали о том, что в гараже действительно стоит синий «Бьюик». Какие именно сны тебе приснились?

– Я представлял себе сны совершенно другими, – начал я. – А это были какие-то полузабытые образы, разрозненные и бессвязные – но сильные, живые, изобилующие подробностями. Понимаю, это звучит глупо, но мне приснилось, что я Дон Гектор, со всеми его чувствами и воспоминаниями.

– Продолжай.

Я как можно подробнее рассказал всё, сознательно умолчав только о Бригитте, поскольку эта часть показалась мне сугубо личной, и о странной амальгаме своих детских воспоминаний о каникулах на берегу и картин Бригитты. Я рассказал Авроре только о синем «Бьюике», рассчитывая распространить любые ее советы и на другой сон.

– Почему мне снились камни, машины и отрубленные руки? – спросил я.

– Спроси что-нибудь полегче, – сказала Аврора. – На первый взгляд это все просто чушь собачья, но я вот что думаю: те части сна, о которых тебе говорили другие, объяснить легко, это простое самовнушение. Ты об этом услышал, тебе это приснилось. Ты что-то видел, знал про Зазу, это тоже включено. А остальной сон – ты просто заполнял пробелы.

– Согласен, – сказал я, – но что насчет брелока в виде кроличьей лапы и машины, которая в действительности оказалась абсолютно такой же, какой была во сне? Сначала мне это приснилось, а затем я обнаружил, что сон основан на реальности.

– Тут я в затруднении, но я могу только предположить, что воспоминание о сне по-прежнему находится для тебя на стадии отложенного внушения. После пробуждения память какое-то время остается пластичной; вполне возможно, что все то, что, как тебе кажется, было во сне, на самом деле вовсе не было сном.

– Вы хотите сказать, – медленно произнес я, – что детали моего сна были перетасованы во времени? Что мне не снились кроличья лапа и наклейка на бампере «Бьюика»?

– После пробуждения памяти требуется перестроиться, – сказала она, – и заново задействовать миллионы нервных окончаний. С точки зрения физиологии процесс сна абсолютно понятен: именно таким образом человек как личность и его память восстанавливаются после депрессии работы синапсов на холостом ходу, что является величайшей загадкой гибернации. И я думаю вот что: возможно, более свежие воспоминания заполняют место старых, стершихся. Самый подходящий термин для этого – острый случай «уже виденного». Не просто ощущение того, что нечто уже происходило в прошлом, а твердая уверенность – и в этой уверенности сомнение, смятение, страх, мания преследования.

– То есть на самом деле мне не снилось, что я Дон Гектор? Я только сотворил все это в мыслях, когда узнал, что это его машина?

– Я об этом не думала, но ты прав, это действительно разумное объяснение.

– А, – пробормотал я, переваривая все это.

Вошедший в зимнюю гостиную Шаман Боб поставил перед Зазой большую тарелку картофельных чипсов, затем принес нам два кофе.

Это был настоящий кофе, и я с наслаждением втянул его мягкий аромат.

– Это не было «уже виденное», – сказал я, по-прежнему терзаясь вопросами. – Взять, к примеру, синий «Бьюик». Что он делает в гараже?

Аврора была вынуждена хорошенько задуматься.

– Возможно, машина стоит там уже много лет. Сюзи Уотсон случайно натыкается на нее, а затем в Состоянии сна строит на этом целый кошмарный сон. Она рассказывает об этом всем, в том числе Моуди, тот пересказывает сон тебе – вот и все.

– Но конкретная модель?

– От Сюзи ты узнал только то, что машина была синяя и это был «Бьюик», – сказала Аврора. – А действительность…

– …добавилась тогда, когда я сам ее увидел. Хорошо, теперь я понял.

Я подумал о Бригитте. Если все действительно обстоит так, пластичность сна создала и весь сценарий, связанный с ней. Ее фамилия была написана мелом на двери в подвал, образ сочно-зеленого купальника возник у меня в сознании, когда я мысленно представлял, как она смотрит на меня, рисуя мой портрет. Даже ее слова о том, что она любит Чарли, возможно, впервые прозвучали под машиной и были обращены к ее мужу, а не ко мне.

Я умолк.

– Понимаю, принять это нелегко, – сказала Аврора, – но таков наркоз. Все это крайне интересно, так что если тебе приснятся новые сны, непременно расскажи мне. Но вот совет: если ты ценишь свою карьеру, больше никому не рассказывай про свой сон.

– Я никому не рассказывал и не собираюсь рассказывать.

Улыбнувшись, Аврора разжала кулаки и протянула ко мне руки. Я вложил свои руки в ее ладони, она их крепко сжала – урезанная форма Зимних объятий. Эти объятия оказались крепкими, доверительными, в отличие от полных, по-настоящему теплыми. Только тут я заметил, что потери Авроры не ограничивались одним только глазом. У нее отсутствовали безымянные пальцы – на обеих руках.

Жалобно зажужжал будильник на ее часах.


– Мне пора уходить отсюда, – сказала она, борясь с зевотой и часто мигая невидящим глазом. – И еще одно: скоро ты встретишься с Токкатой, а у нас с ней… довольно натянутые отношения. Для нас обоих будет лучше, если эта встреча останется между нами. Ты можешь сказать, что я спасла тебя от лунатиков на подземной стоянке и мы расстались на улице перед «Сиддонс» – так?

Мне это не очень понравилось, и моя сдержанность не укрылась от Авроры.

– Чарли, мне нужна твоя клятва. Не забывай, я дважды спасла твою задницу.

– Хорошо, – согласился я, – клянусь.

– Отлично. А теперь, хоть я и не хочу никого оскорбить и действовать исподтишка, но Токката – ядовитая, коварная рептилия, думающая только о себе, с серьезным психическим расстройством и пугающей склонностью к каннибализму.

– Ваши слова оскорбительны и сказаны исподтишка – и это чистой воды клевета.

– Справедливое замечание. Предоставляю тебе самому разобраться с Бригиттой. Неподалеку от «Сиддонс» есть мусорная яма, можешь оглушить Бригитту и сбросить ее туда. Когда начнется оттепель, неплохо будет пересыпать ее известью. И еще один совет: пусть она сама туда дойдет. Это избавит тебя от перетаскивания тяжестей. Да, и не забудь отрезать ей большой палец, чтобы претендовать на премию.

Я попытался сглотнуть подступивший к горлу комок, но не смог.

– Точно, – выдавил я, – совет дельный, спасибо.

– Всегда пожалуйста. Кстати, ты больше не видел Хьюго Фулнэпа?

– Нет, но я ведь проспал все это время.

– Ну конечно. Ладно, держи ухо востро, и если увидишь его, сначала переговори со мной. Да, и передай от меня Токкате следующее: «Ферзевой конь берет слона, надеюсь, тебя во сне сожрет слизь». Запомнил?

– Ферзевой конь берет слона… и все остальное. Да, запомнил.

Аврора улыбнулась и без какого-либо предупреждения подалась вперед, обняла меня теплой мягкой рукой за шею и поцеловала в губы. Я опешил, но прежде чем успел что-либо сказать, Аврора встала и вышла из зала. Я обвел взглядом зимнюю гостиную, пытаясь понять, заметил ли кто-либо что-нибудь, и увидел, что Шаман Боб, ухмыляясь, моет чашки.

Я прикоснулся к губам там, где меня поцеловала Аврора. Она не просто мимолетом чмокнула меня, случайно попав в губы; при прикосновении ее губы чуть приоткрылись, и я ощутил вкус ее теплого рта. От нее пахло чистым бельем, отдушкой и туалетной водой «Лудлов», и рубашка была застегнута только на нижние пуговицы. Когда она подалась вперед, я успел увидеть левую грудь, и под мягким зимним подшерстком отчетливо было видно родимое пятно в форме острова Гернси.

Подойдя ко мне, Шаман Боб сел напротив.

– С какой стати ты так быстро вернулся?

– Я никуда не уезжал.

– Работаешь под прикрытием? – заговорщическим тоном спросил он.

– Под одеялом, – грустно поправил я. – Я был в «Саре Сиддонс». Проспал.

– Я бы не стал об этом распространяться, – усмехнулся Шаман Боб, – но первая Зима может быть настоящей стервой. Ты лучше расскажи мне про Аврору: ты давно с ней знаком?

После Засыпания тем для сплетен остается совсем мало. Для тех, кому до смерти надоела однообразная скука Зимы, сплетни становятся жизненно необходимой потребностью, стоящей на четвертом месте и уступающей только белка́м, теплу и преданности. Но до меня вдруг дошло, что контакт с Авророй может обернуться мне на пользу, поскольку большинство людей, похоже, до смерти ее боятся.

– Четыре недели, – не покривив душой, сказал я.

– Ладно-о, – медленно протянул Шаман Боб, – и что – прости мне эту дерзость – говорит по этому поводу Старший консул Токката?

– Это так важно? – спросил я.

У Шамана Боба отвалилась нижняя челюсть. Не могу сказать точно, чем именно это было вызвано, но или он был шокирован, или это произвело на него впечатление, или он был взбешен, – или все это вместе.

Я собрался уходить, но тут вспомнил нашу последнюю встречу. Он тогда сказал что-то про то, что «морфенокс» якобы был открыт совершенно случайно, и сейчас я спросил у него, что он имел в виду.

Шаман Боб усмехнулся. Зимсонники любят теории заговора почти так же, как и пожрать за чужие деньги.

– Первоначально «морфенокс» представлял собой не что иное, как добрый старый Ф‐652, – начал он, – разработанный в качестве мощной Блокады сна, созданный для того, чтобы в свернутом проекте под названием «Пространство сна», в рамках которого Дон Гектор стремился заставить людей видеть сны не реже, а лучшего качества, была контрольная группа тех, кому ничего не снится. Но затем кто-то обратил внимание на то, что те, кто не видел сны, за зимнюю спячку теряли значительно меньше веса, и это явилось поворотной точкой: до этого момента никто не представлял себе, сколько энергии сжигают сны. Если их блокировать, можно впадать в спячку с меньшим весом. Все так просто.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы впитать смысл его слов.

– Ты шутишь?

– И не думаю.

– Революция в Гибернетике, – медленно произнес я, – богатство, власть, влияние и нынешнее геополитическое устройство, и в корне всего этого неожиданные результаты тестов у контрольной группы?

Шаман Боб ухмыльнулся.

– Все так просто, да? Вся беда в том, что никак не получается производить «морфенокс» в достаточном количестве. Если бы я был циником, я бы предположил, что существует определенный социальный контроль в отношении его ограниченного распределения.

То же самое говорила Мейзи Роджерс. Критерии были достаточно очевидные – финансовое благосостояние и общественное положение. Общая гибернационная деревня, где все равны во сне и все равны в общественном положении, не более чем миф.

– И, – продолжал Шаман Боб, – к любым сообщениям об улучшенном «морфеноксе», которым можно будет обеспечить всех нуждающихся, нужно относиться крайне осторожно. «Гибер-тех» интересуют деньги, а не сон.

– Этого разговора не было, – сказал я. – Расскажи мне про проект «Пространство сна». Что ты имел в виду, сказав: «заставить людей видеть сны не реже, а лучшего качества»?