Секретный бункер

Улица опустела. Скрипя зубами, Ракитин бросился к соседнему дому. Сопел Вобликов, наступая на пятки. На брусчатке валялся мужчина в темном. Некогда было останавливаться! Заскрипела превращенная в решето подъездная дверь.

– Не стрелять! Это мы!

Взбудораженные Корзун и Шашкевич вывалились на крыльцо. Хорошо хоть целые – выжили после свинцового душа!

– Товарищ майор, они заметили нас! – с обидой заголосил Шашкевич. – Вы же сами сказали вытряхиваться на улицу, а разве здесь спрячешься? Они прямо на нас шли! Давайте догоним, они еще близко!

Какие ценные, черт возьми, советы. Зла не хватает!

Оперативники бросились вдогонку, добежали до угла. Шашкевич и Вобликов припустились дальше, когда опять заработал автоматчик. Шашкевич затормозил, схватился за водосточную трубу, вывернув ее с мясом. Его втащили за шиворот обратно.

Вобликов на открытом пространстве исполнял какой-то залихватский танец, увертываясь от пуль. Они стучали по мостовой, выбивали крошку из кирпичной стены. Лейтенант споткнулся, но быстро вскочил на ноги.

– Вобликов, назад! – дурным голосом заорал Ракитин, высунул автомат за угол и ударил длинной очередью, не высматривая мишень. Затрещал кустарник – автоматчик забрался в гущу растительности. Стрельба оборвалась, потом опять загремели выстрелы. Вобликов, белый как мел, влетел за угол, прижался к стене. Он дышал, как загнанная лошадь.

– Вот это да… – его охватила нервная дрожь, стучали зубы.

– Да, Олег, это тебе не полочку прибить, – хмыкнул Корзун. – Запомни этот день, сегодня ты заново родился. Плохи дела, товарищ майор. Фигурант убегает, а какой-то смертник прикрывает его отход. И ведь не высунешься, зараза…

– Попробуем еще разок? – предложил Шашкевич.

– Можно, – согласился Корзун. – Но знаешь, что такое самая большая ошибка, Федор? Это наивно верить, что самую большую ошибку мы уже совершили.

– Хорошо тебе умничать, – разозлился Вобликов, – ты под пулями не прыгал.

– Отойдите, – проворчал Ракитин и снова выставил руку с автоматом. Пули просвистели почти рядом. Стрелок засел неподалеку и исправно делал свое дело.

– В обход пойдем, мужики…

– Подождите, а это кто? – Корзун вдруг прыжком развернулся и вскинул автомат.

К ним кто-то семенил, махая руками, хрипел по-немецки:

– Не стреляйте, это я…

Корзун едва не выстрелил. Ракитин вовремя ударил его по стволу. Мужчина был уже рядом, он тяжело дышал, утирал рукавом пот со лба. Вот так номер – Крейцер! Гауптман Людвиг Крейцер, переметнувшийся на сторону Красной армии!

– Боже упаси, Людвиг, мы не стрелять – целовать вас готовы! – восторженно крикнул Ракитин и в пылу страсти чуть было не обнял немецкого офицера. Но успел опомниться.

– Это я, не надо меня целовать… – Крейцер был одет в гражданское, из-под расстегнутого плаща торчал пиджак, из-под пиджака – порванная рубашка. – Спасибо, что не стали стрелять…

Оперативники изумились, потом заулыбались, даже похлопали перебежчика по плечу.

– Вы и были, Людвиг, тем мертвецом, которого якобы подстрелили мои люди?

– Да, господин майор, они не очень хорошо стреляли, может, и к лучшему… Я решил по случаю выйти из игры, сделал вид, что меня убили, ведь в моем присутствии рядом с бригаденфюрером уже нет смысла… Не волнуйтесь, сбежать я не хотел, в этом тоже нет смысла, учитывая, что у вас моя семья…

– Что делать, Людвиг? Они уходят, отход прикрывает автоматчик. Я не могу рисковать своими людьми…

– Подождите, не надо их преследовать… – у Крейцера от волнения сводило челюсть. – Я знаю адрес, куда они направляются… Это улица Берхольц, 14… Я украдкой подслушал разговор… Это в районе Зальцвиг…

– Что там?

– Я не знаю… В тех краях когда-то функционировал ипподром.

– На лошадях поскачут?

– Вы шутите, я понимаю… Там еще находятся несколько небольших фабрик и учебный аэродром.

Так вот в чем дело! На самолете собрался свалить!

– Людвиг, мы должны его опередить!

– Подождите, господин майор, не надо пороть горячку. Поймите, я на вашей стороне и знаю чуть больше вашего… Это был маленький учебный аэродром, он мог принять самолеты не крупнее «Шторьх». Сейчас с него не взлететь, на взлетно-посадочной полосе взрывались снаряды…

– Тогда как он взлетит?

– Я не знаю… Самолеты такого класса могут подняться в воздух и с обычной автомобильной дороги, если она пустая и прямая. Для разгона требуется метров сто. Я многого не понимаю. Например, не могу взять в толк, как Трауберг собирался нас всех увезти. С ним три офицера СС – Нойманн, Шутке и Эгельс. Плюс Шварцман, пилот. В «Шторьхе» же всего два места, максимум три, если выкинуть топографическое оборудование…

– Все просто, Людвиг. Офицеры СС выполняют свой долг в той мере, в какой они его представляют. Их задача – вывести в безопасное место высокопоставленного чиновника. Дальше им ничто не мешает самоустраниться. Вы тоже в этой ситуации не нужны. Понимаете, что я хочу сказать? Вы были нужны в качестве усиления, чтобы пройти по берлинским улицам. У вас есть оружие?

– Да, у меня «парабеллум» в кобуре под плащом… – Крейцер как-то засмущался. – Я должен его сдать?


– Ладно, оставьте себе, только не вытаскивайте без необходимости. Пилот Шварцман – это мужчина в сером плаще?

– Да, это он. Когда-то Трауберг оказал ему услугу и теперь считает, что Шварцману пришла пора платить по счетам. Он служил в 9-й авиационной эскадрилье СС, опытный ас, воевал в Испании, в Африке, на Восточном фронте. Получил травму во время жесткой посадки, год назад, отправлен в отставку… Он живет на Беркштрассе, имелась договоренность, что Трауберг его заберет. Тот решительно отказывался в одиночку идти на аэродром. Это странный тип, он напыщен, вечно всем недоволен.

– Далеко отсюда до аэродрома?

– Не могу сказать. Если в мирное время… километра четыре переулками и боковыми улицами. Сейчас невозможно высчитать. Препятствуют развалины, где-то есть угроза проникновения ваших войск. Но в Зальцвиге пока чисто, если верить последним отчетам разведки. Район не имеет важного оперативного значения.

– Людвиг, мы должны спешить… – Андрей осторожно высунулся за угол. Автоматчик не стрелял. Возможно, ушел или ждал, пока появится что-то заметное. Рисковать не стоило. – Надо обогнуть эти здания и попробовать их догнать.

– Это опасно, господин майор. Шутке, Нойманн и Эгельс – люди опытные. Устроят засаду на пути и всех перестреляют. Это заранее проигрышная ситуация, понимаете? Надо раньше Трауберга оказаться в Зальцвиге.

– Как вы это себе представляете, Людвиг? Катапульты нет. Мы стоим и теряем время…

– Есть улица Макленштрассе, она пролегает западнее и фактически напрямую выходит к Зальцвигу. Фон Трауберг побоялся ее использовать, предпочел вилять по переулкам. Боится прорыва советских войск. Но вы же его не боитесь? Смотрите, – Крейцер принялся загибать пальцы, – трое прикрывают отход Трауберга, некоторое время лежат в засаде, а Трауберг ждет. Это замедляет движение. Второе: бригаденфюрер в бункере повредил ногу на лестнице, защемил бедро – он быстро бежать не сможет, вынужден регулярно давать отдых ноге. У пилота Шварцмана нездоровые легкие, он тоже неважный бегун. Это три. Фон Трауберг считает меня мертвым – это четыре. Он не знает, кто напал на его группу, это мог быть кто угодно, например разведка русских. То есть нападение не связано с его побегом, и меня он ни в чем не подозревает. Оторвавшись от вас, он почувствует себя в безопасности и не станет спешить. Мы имеем все шансы, господин майор.

– А вы толковый малый, Людвиг. Позвольте вопрос: если пристрелить пилота, то никто никуда не улетит, верно?

– Да, это так. Но все равно придется искать Трауберга.

– Товарищ майор, может, и нас посвятите? – сказал Корзун. – А то мы тут слушаем вашу беглую немецкую речь…

– Языки учите, неучи. Растекаться не буду, товарищи офицеры. Идем в обход на улицу Макленштрассе. Есть надежда, что мы сможем опередить Трауберга. Пока ничего страшного, наши силы примерно равны. Их пятеро, и нас… – Он с сомнением уставился на Крейцера.

– Почти пятеро, – оскалился Шашкевич.





Глава двенадцатая




В темном переулке снова сюрприз – неожиданная очередь из подворотни! Кому опять не живется мирной жизнью? Пули тренькнули по старой брусчатке, звонко взвыли, уходя рикошетом вверх.

Оперативники упали, как костяшки домино, раскатились в разные стороны. Крейцера тоже чему-то учили – пролетел опасную зону, зарылся в мебельную груду, выброшенную взрывом из квартиры на последнем этаже.

Это не могли быть люди Трауберга – они же не Фигаро, чтобы быть сразу везде! Обычные берлинские «хулиганы» образца 45-го, не смирившиеся с поражением и гадящие Красной армии. Значит, какое-то время за ними следили…

– Все живы? – крикнул Андрей, откатываясь за угол.

Живы были все – выражались непечатными оборотами, даже старший лейтенант Корзун, получивший безупречное «дворянское» воспитание. Автоматчик в подворотне продолжал упражняться, прижимал офицеров к брусчатке. Пули проходили выше. Бежать дальше было рискованно – противник простреливал метров десять открытого пространства. Что мог разглядеть этот фанатик? Рассвело еле-еле: ну, бежали люди в советских плащ-палатках, с советскими автоматами, перекликались на русском языке…

– Товарищ майор, заговорите ему зубы, а я попробую обойти с гранатой… – прошептал Шашкевич.

– Заговорить зубы? – Андрей оторвал голову от брусчатки. – Как ты это себе представляешь? Про погоду поговорить?

– Ну, не знаю, вы же владеете немецким языком. Попробуйте убедить его сдаться. Ясное дело, не убедите, но хоть время потянете…

– Давайте, товарищ майор, – поддакнул Корзун, – мы же не караем, а убеждаем, верно?

Вроде умные люди, а какие глупости в головы лезут!

Шашкевич куда-то пополз, прогремела очередь, он злобно выругался, подался в обратную сторону.

– Эй, солдат! – грозно выкрикнул Ракитин на языке побежденного противника. – Ты в кого стреляешь? Протри глаза! Не видишь, что мы свои? Группа разведки 44-го мотоинженерного батальона майора Глауха! Штабс-фельдфебель Мартин Буше! Мы ходили в русский тыл, возвращаемся в свое расположение! Кто ты такой? Сколько вас? Прекращай стрелять!

Подворотня угрюмо помалкивала. Кретин, из-за тебя теряем драгоценное время!

Шашкевич уже удалился, видимо, подался на четвереньках в обход здания. Глухо пошучивал Вобликов: что-то про шутку, повторенную дважды.

– Нет такого батальона, – угрюмо возвестила подворотня.

Вот ведь Фома неверующий!

– Врите правдоподобно, товарищ майор, – посоветовал Корзун.

– Солдат, ты сколько недель сидишь в этой подворотне? – Андрей усердно имитировал раздражение. – 12-я армия генерала Венка вчера прорвала позиции у озера Швилоу и вышла к Берлину! Мы тесним русские части и скоро зажмем их в кольцо! С севера по Берлину наносит удары танковая группа генерала Хольсте! Действует наша разведка, определяет участки для прорыва! Наш батальон – в составе 12-й армии. Прекращай дурачиться, вставай и присоединяйся к нам! Твое имя, солдат?

– Унтер-шарфюрер СС Вильгельм Кляузе… – неуверенно сообщил защитник Берлина. – Позвольте, но такого не может быть. Армии генерала Венка не удалось прорваться к Берлину, она застряла в лесах. Предатель генерал Вейдлинг объявил об окончании сопротивления… А у вас очень странный акцент…

– Солдат, ты нас задерживаешь! – внезапно гаркнул гауптман Крейцер, что стало полным сюрпризом для всех. – Присоединяйся к нам, мы освобождаем тебя от несения службы на этом посту!