Семь камней

Хэл протянул руку сквозь прутья чугунной решетки и осторожно сорвал веточку с одного из небольших кустов, росших возле забора.

– Что ты делаешь? – спросил Гарри, останавливаясь. – Хочешь сунуть ее в петлицу? Но я не думаю, что Грирсон такой уж денди.

– Как и я сам, – миролюбиво сказал Хэл. – Я просто решил посмотреть, то ли это, что я думал. Вижу, что то.

– И что именно? – Гарри взглянул на веточку в руке Хэла. Недавно прошел дождь, и листья с цветами были все еще влажными и прохладными. Капли скользили по запястью Хэла, исчезая в пышных манжетах.

Хэл переложил веточку в другую руку и стряхнул воду, потом рассеянно вытер руку о мундир. Он любил хорошие ткани и ладные мундиры и камзолы, но не считал себя денди. Просто сейчас было необходимо произвести благоприятное впечатление на Дональда Грирсона, поэтому они с Гарри надели парадно-выходную форму с золотыми кружевами, спрятанными под рукавом, но все-таки заметными.

– Боярышник, – сказал он, показывая Гарри длинные шипы на сломанной ветке. – Одна из его разновидностей.

– Я думал, что боярышник годится только на живую изгородь. – Гарри повернул голову в сторону домов, Хэл кивнул и пошел с ним дальше.

– Не только. Боярышник бывает разным, либо это кусты, либо деревья. Интересное растение – говорят, что листья на вкус похожи на хлеб с сыром. Правда, я не пробовал.

Гарри посмотрел на него с весельем в глазах.

– Обязательно проверю твои слова в следующий раз, когда окажусь в сельской местности и поблизости не будет паба. Ты готов?

Покровительственный тон слегка раздражал Хэла, но он ясно видел, что его друг искренне переживал за него. Хэл вздохнул и расправил плечи, откровенно признавшись себе, что он не мог считать это беспокойство беспочвенным. Впрочем, теперь он чувствовал себя лучше. Поневоле у него не было другого выхода – ему предстояло выполнить дьявольски много работы, если он надеялся поставить на ноги свой полк и сделать его боеспособным. А майор Грирсон должен был помочь ему в этом.

– У боярышника есть еще одна интересная особенность, – сказал он, когда они подошли к двери Грирсона.

– Какая? – Гарри теперь стал похож на охотничью собаку – весь подобрался и зорко высматривал дичь, чтобы спугнуть ее. Хэл спрятал улыбку.

– Ты, конечно, знаешь, что зеленые листья символизируют постоянство, но вот у цветов, как говорят, – я цитирую, – запах сексуально возбужденной женщины.

Зоркий взгляд Гарри мгновенно переключился на цветущую ветку в руке Хэла. Хэл рассмеялся, сунул цветы себе под нос и отдал ветку Гарри, а сам взялся за бронзовый дверной молоточек в виде кабаньей головы.

Боже мой, а ведь верно. Его настолько отвлек этот вкрадчивый мускусный запах, что он почти не заметил, как открылась дверь. Какого дьявола цветы пахнут так… коварно? У него появилось тревожное ощущение, что он прикоснулся к своей жене, и он невольно сжал кулак.

– Милорд? – Слуга, открывший дверь, глядел на него немного озадаченно и хмурил брови.

– О, – проговорил Хэл, придя в себя. – Да. Я хочу…

– Как я полагаю, майор Грирсон ждет его сиятельство? – вмешался Гарри, встав между Хэлом с вопрошающим лицом. Лакей вежливо кивнул и удалился в дом, жестом пригласив их следовать за ним.

Из малой столовой, куда их вел слуга, доносились голоса: женский и как минимум два мужских. Вероятно, Грирсон был женат, и его жена принимала визитеров…

– Лорд Мелтон! – Грирсон собственной персоной – крупный мужчина с песочными волосами – встал с дивана и с добродушной улыбкой шагнул к ним навстречу. У Хэла отлегло от сердца: он никогда прежде не встречался с Грирсоном, но репутация у того была великолепная. Он много лет служил в знаменитом пехотном полку, сражался при Деттингене и славился как своей храбростью, так и организаторскими способностями. А 46-й полк сейчас больше всего на свете нуждался в хорошем организаторе.

– Я так рад с вами познакомиться, – говорил ему Грирсон. – Вокруг только и разговоров, что про новый полк, и мне интересно услышать о нем все. Панси, дорогая, позволь представить тебе его сиятельство графа Мелтона? – Он слегка обернулся и протянул руку маленькой красивой брюнетке примерно одного с ним возраста – лет тридцати пяти, по оценке Хэла. – Лорд Мелтон, это моя супруга миссис Грирсон.

– Я очарован, миссис Грирсон.

Хэл отвесил поклон миссис Грирсон, и она улыбнулась, тронутая таким вниманием, – но между тем его собственное внимание слегка отвлек стоявший позади него Гарри. Вместо того чтобы сделать шаг вперед, быть представленным и произнести свои собственные комплименты, Гарри издал какой-то горловой звук, который в менее изысканном обществе мог быть принят за рычание.

Хэл повернул голову к Гарри, увидел то, что видел он, и это стало для него ударом под дых.

– Мы знакомы, – сказал, вставая, Реджинальд Твелвтрис, когда Грирсон хотел представить его гостям. Он смерил Хэла ледяным взглядом.

– В самом деле? – Грирсон все еще улыбался, но смотрел на Хэла и Твелвтриса уже настороженно. – А я и не знал. Лорд Мелтон, надеюсь, вы не возражаете, если к нам присоединится полковник Твелвтрис? И я надеюсь, что вы, сэр, – он почтительно кивнул Твелвтрису, – не возражаете, что я пригласил полковника лорда Мелтона присоединиться к нам?

– Ни в коем разе, – ответил Твелвтрис, дернув щекой, и эту гримасу невозможно было принять даже за символическую улыбку. Но все же, пожалуй, он сказал всерьез, что «ни в коем разе», и Хэл ощутил некоторое стеснение в груди.

– Будьте так любезны, – холодно сказал он, встретив каменный взгляд Твелвтриса таким же своим. Глаза у Реджинальда были такого же цвета, как у Натаниэля, темно-карие, такие темные, что при слабом освещении казались черными. Тогда, на рассвете, глаза у Натаниэля были черными как смола.

Миссис Грирсон извинилась и вышла, сказав, что распорядится насчет освежительных напитков. Мужчины расселись, неловко, словно морские птицы на каменных уступах.

– К моему удивлению, джентльмены, я обнаружил себя в завидной позиции ценного товара, – сказал Грирсон, учтиво поклонившись. – Как вы, вероятно, знаете, я заболел в Пруссии, меня отправили домой на корабле, и считайте, что мне повезло. Выздоравливал я медленно, а когда полностью встал на ноги, мой полк… ну… я уверен, что вам известна общая ситуация, поэтому я не будут сейчас вдаваться в подробности.

Все три гостя негромко прорычали свое согласие и пробормотали слова сочувствия. Дело в том, что Грирсону чертовски повезло, что он вовремя заболел. Через месяц после его отплытия в Англию случился поистине скандальный бунт, и когда все закончилось, половина выживших офицеров пошла под трибунал, пятнадцать бунтовщиков были повешены, а остальные расформированы по четырем другим полкам. Формально прежний полк прекратил свое существование, а с ним и полномочия Грирсона.

Обычно в такой ситуации человек покупает должность в другом полку. Но Грирсон был, как он прямо заявил, ценным товаром. Не только весьма умелым администратором и хорошим командиром – его ценили, наряду с другими офицерами, в военном министерстве и в прессе.

Хэл нуждался в опыте Грирсона, но еще больше ему были нужны связи Грирсона. Имея у себя в штате Грирсона, он мог привлекать офицеров гораздо более высокого калибра, чем те, кого он мог нанять только за деньги.

А что до Твелвтриса, полковника очень солидного артиллерийского полка, то Хэлу было совершенно очевидно: он хотел, чтобы Хэл не получил Грирсона.

– Итак, лорд Мелтон, расскажите, как обстоят у вас дела, – сказал Грирсон, когда они принялись за вино и бисквиты, которые прислала миссис Грирсон. – Какие у вас офицеры?

Хэл осторожно поставил бокал и спокойным голосом рассказал все как есть. Компетентные люди, насколько он мог судить, – но почти все молодые, без опыта в зарубежных кампаниях.

– Конечно, – тут же добавил Гарри, – это означает, что вы будете в полку настоящим хозяином: сами будете назначать должности, формировать роты…


– Сколько человек у вас в личном составе, полковник? – Реджинальд даже не давал себе труда говорить нейтрально, и Грирсон поглядел на него. Не без неодобрения, как заметил Хэл, и у него учащенно забилось сердце.

– Я не могу сказать вам точно, сэр, – ответил он с изысканной вежливостью. В комнате было прохладно, но у него от пота взмок воротник. – В настоящий момент мы как раз набираем людей, и наша численность растет – существенно – с каждым днем. – В удачные дни у них появлялось от силы три человека – и хорошо, если хоть один из них не сбегал, получив задаток. Судя по усмешке на лице Твелвтриса, Хэл понял, что тот знал об этом.

– Конечно, – заметил Твелвтрис. – Необученные рекруты. Королевская артиллерия в настоящее время находится в полном расцвете. Мои ротные служат у меня не меньше десятка лет.

Хэл сдерживался, хотя уже слегка задыхался от подавленного гнева.

– В таком случае у майора Грирсона будет меньше возможности проявить свои таланты, – веско возразил он. – Тогда как у нас, сэр… – Он поклонился Грирсону, и когда выпрямился, у него закружилась голова. – У нас, – повторил он с нажимом, – вы получите удовлетворение, помогая сформировать прекрасный полк на… на ваше усмотрение, так сказать.

Гарри засмеялся, поддерживая Хэла, а Грирсон улыбнулся – вежливо. Риск поражения тоже был немалый, и он понимал это.

Гарри беспокойно заерзал. Хэл набрал в грудь воздуха, готовясь сказать что-то убедительное насчет… насчет… Слово пропало. Просто пропало. Он снова вздохнул, и запах боярышника в петлице Гарри коснулся его мозга. Он тут же закрыл глаза.

К счастью, майор Грирсон что-то спросил. Хэл слышал, как Твелвтрис буркнул в ответ. Грирсон сказал что-то еще, и голос Твелвтриса ответил уже спокойнее… Внезапно оказалось, что голос принадлежал Натаниэлю. Хэл открыл глаза и не увидел ни уютной малой столовой, ни сидящих в ней людей. Ему было холодно, он дрожал…

Его пальцы сжимали холодный пистолет так крепко, что металл наверняка оставил вмятины на его ладони. Он трахнул Эсме перед тем, как вышел из дома, чтобы убить ее любовника. Разбудил ее в темноте и взял, и она хотела его – страстно – или, может, воображала в темноте, что это был Натаниэль. Он знал, что это было в последний раз…

– Полковник? – Голос, неясный голос. – Лорд Мелтон?

– Хэл? – Голос Гарри, полный тревоги. Гарри с ним на лужайке, дождь лился по его лицу в сумерках. Хэл сглотнул, пытался сглотнуть, пытался дышать, но воздуха не было.

Его глаза были открыты, но он ничего не видел. Холод полз по его щекам, и он внезапно понял, что…

Он глядел прямо в глаза Натаниэля, почувствовал, как вздрогнул пистолет, и потом…



Гарри настаивал, что надо вызвать карету и поехать домой. Хэл категорически отказался и шел – на дрожащих ногах, но он мог идти, и он пойдет, черт побери, – прочь от Уинстед-Террас.

Он дошел до дальнего края приватного сада – подальше от боярышника, – а там остановился и, держась за холодную черную решетку ограды, осторожно опустился на мостовую. Во рту у него все еще чувствовался вкус бренди – Грирсон заставил его выпить, когда он снова мог дышать.

– Я никогда в жизни не падал в обморок, черт побери, – пробормотал он и уронил голову на колени. – Даже когда мне сообщили про смерть отца.

– Я знаю. – Гарри сел рядом с ним. Хэл с грустной усмешкой подумал, какое зрелище они представляли: два молодых военных в красных мундирах с золотым кружевом сидели на мостовой словно нищие. Но ему было и в самом деле плевать.

– Вообще-то, – добавил Хэл через минуту, – это не так, да? Я откинулся за чаем на прошлой неделе, верно?

– Тогда ты чуточку переел сардин, – успокоил его Гарри. – Ведь ты не ел столько дней, а потом слопал две дюжины сардин – а это свалит кого угодно.

– Две дюжины? – переспросил Хэл и рассмеялся, несмотря ни на что. Правда, совсем кратко, потом повернул голову и посмотрел на Гарри. Лицо его друга сморщилось от беспокойства, но чуточку успокоилось, когда он увидел на себе взгляд Хэла.

– Да уж не меньше. И еще с горчицей.

Они немного посидели, испытывая облегчение. Никому из них не хотелось говорить об этом происшествии, они и не говорили, но каждый знал, что его друг думал об этом – да и как не думать?

– Если все развалится… – наконец проговорил Гарри, наклонился и испытующе посмотрел на Хэла, – ты опять упадешь в обморок?

– Нет. – Хэл дважды сглотнул, осторожно вдохнул воздух – дышать полной грудью у него пока не получалось – и не без усилия встал на ноги, держась за ограду. Надо было показать Гарри, что он мог идти и что он не собирался продолжать эту обреченную затею, абсолютно дурацкую. При мысли об этом у него перехватило горло. Он прочистил его, энергично кашлянув, и повторил слова Гарри:

– Если все развалится…

Гарри схватил его за плечо и остановил. Лицо друга было в шести дюймах от его собственного, карие глаза глядели в упор.

– Тогда мы начнем все сначала, старина, – сказал он. – Вот и все. Пойдем, мне надо выпить, тебе тоже.





5

Стратегия и тактика




Минни не потребовалось и пяти минут, чтобы осознать всю глубину отцовского коварства.

– Ваш стиль весьма хорош, дорогая, – одобрила леди Бафорд. Ее компаньонка оказалась худой, седовласой особой с аристократическим длинным носом и зоркими серыми глазами под тяжелыми веками, которые когда-то в молодости, возможно, были томными и эффектными. Она одобрительно кивнула на нежные белые маргаритки, вышитые на розовом льняном жакете Минни. – Я думала, что при ваших деньгах мы начнем наши экскурсии с лондонских лавок, но вижу, что вы привлекательная девушка и мы можем, пожалуй, нацелиться и чуточку выше.

– Моих… деньгах?

– Да, пять тысяч фунтов – вполне приличная сумма, уверяю вас, у нас будет хороший выбор. Скажем, армейские офицеры… – Она сделала элегантный жест и обвила длинными, костлявыми пальцами ручку чашки. – Тут есть несколько вполне симпатичных. Но тут надо учесть их вечное отсутствие… и проживание во вредных для здоровья местах, если супруг захочет, чтобы вы сопровождали его. Впрочем, если он будет убит, вам будет полагаться солидный пенсион, но это крохи по сравнению с тем, что может оставить успешный торговец… А если он получит такое ранение, что уйдет со службы… – Она сделала долгий глоток и покачала головой: – Нет. Мы определенно можем найти что-нибудь получше армии, – продолжала она. – Или моряков, упаси Господь. Моряки часто бывают немного… не… культурными, – прошептала она, наклонясь ближе к Минни и выпятив морщинистые губы.