Серьга Артемиды

Бабка продолжала стучать.

Джессика сорвала одеяло, села на диване и вытаращила глаза. Огляделась, вздохнула и почесала ногу.

Бабка стучала.

Настя знала, что она может так простучать хоть час, хоть два, хоть до завтра!..

— Ба, отстань! Мы не будем завтракать!

— Есть охота, страсть, — прошептала Джессика и покрутила рукой по животу, показывая, что он абсолютно пуст.

Стук продолжался.

Настя сорвалась с кровати, подбежала и наотмашь распахнула дверь.

— Доброе утро, — невозмутимо поздоровалась бабка. — Умываться, одеваться и за стол. У меня мало времени.

Пришлось вставать, канителиться с одеванием и умыванием — по детской привычке Настя терпеть не могла умываться — и усаживаться за стол.

— Почему ты решила поступать в театральный, Джессика?

Та стрельнула в бабку глазами, поежилась, положила ложку и, глядя в пол, тихо-тихо проговорила, что хочет быть актрисой.

— Ты любишь театр?

Джессика совсем поникла и прошептала, что любит кино.

— Ба, отстань от нее, — велела Настя.

Бабка и ухом не повела.

— Какое же кино ты любишь? Иностранное или отечественное?

Джессика умоляюще посмотрела на Настю — спасай.

— Ба, ты не смотришь кино, которые мы любим.

— Вполне возможно, и все же?..

Настя закатила глаза.

— Мы любим настоящее кино! — закричала она. — Настоящее! «Низкие игры», к примеру! Ну чего?! Ты, небось, даже не слыхала! «Утопия», «Баттл он Реймс», «Паук Рембрандта»!

— Я «Игру престолов» сильно люблю, — еле слышно призналась Джессика. — Жуть просто.

— Ну, разумеется, — не моргнув глазом, согласилась бабка. — Великое произведение искусства.

— А ты не знаешь, и не говори! Ты смотрела? Хоть одну серию смотрела?!

— Я посмотрела две, — проинформировала Марина Тимофеевна, и обе начинающие артистки уставились на нее в изумлении. — Очень много голых людей и очень много коней. Я быстро заскучала.

— Еще бы! Это для молодых кино! Для мо-ло-дых!

— И бедных, — подхватила бабка. — Для молодых и бедных.

Нужно было пропустить мимо ушей, не нарываться, но Настя была слишком задета.

— При чем тут это? Бедность при чем?

— Джессика, чай или кофе?.. Или, может быть, кипяченого молока?.. — не дождавшись ответа, Марина Тимофеевна налила гостье чаю с молоком и стала неторопливо расправлять закатанные рукава рубашки. — Видите ли, девочки. Бедный человек не может позволить себе почти ничего, только ежедневную, изнурительную, очень скучную работу за мизерное жалование. У него нет возможности думать, читать, созерцать… сады Ватикана!.. Ему некогда и нет сил. Он должен работать и кормить детей. Но человек так устроен, что не может прожить без отвлечения и развлечения. Даже в сталинских лагерях была самодеятельность! И зэки пели и плясали, спектакли ставили, это исторический факт.

— Ба, куда тебя понесло?! Лагеря какие-то, зэки!.. Что такое?!

— Человек умирает от скуки на работе, и если он еще будет умирать от скуки вне работы, вскоре трудиться станет некому. Для того чтобы рабы не вымерли совсем, повелители придумали кино, которое вам так нравится! Много красивых и уродливых людей, уродство отлично развлекает, пейзажи, приключения. Лошади скачут. Иные миры угрожают нашему миру. Наш мир угрожает большой любви. Можно много интересного придумать и показать красиво!..

— Повелители? — переспросила Настя, нахмурившись.

— Ну, конечно, — безмятежно отозвалась бабка. — Те, кто повелевает вами и правит миром. Они говорят вам, как любить, куда смотреть, во что одеваться и что есть. Вы же не можете себе позволить жить! Вы можете только смотреть придуманную жизнь. В кино или в Инстаграме, там тоже все придумано, ни слова правды. А вам нравится, разумеется, потому что это… весело.

— Нам — это кому?

Бабка подняла брови:


— Молодым и бедным. Мы же о вас говорим.

— А тебе, значит, кино никакое не нужно, интернет тоже не нужен, потому что ты богатая и старая!

— Ну да, — согласилась Марина Тимофеевна, и Настя вытаращила глаза.

— Да у тебя пенсия двадцать тыщ, миллионерша! — в поисках поддержки Настя оглянулась на Джессику, но вид у той был перепуганный, никакой поддержки не получилось! — Ты всю жизнь в музее просидела, никем не стала, даже знакомств никаких не завела!..

— Тем не менее, у меня есть все, чтобы жить счастливо, — не дрогнув, отрезала Марина Тимофеевна. — Именно жить, а не коротать время за компьютером или у телевизора.

Настя, которую сильно задело упоминание каких-то там «повелителей», злилась всерьез. Она свободный человек! Она выросла, когда все оковы уже пали, мир стал един, у каждого человека появилось право на собственное мнение и возможность его высказать! Повелители!.. Да она в сто раз свободней бабки, которая, кажется, диссертацию защитила только с третьей попытки, потому что идеологически диссертация чему-то там не соответствовала!

— Мы можем смотреть то, что захотим, и делать то, что считаем нужным, — начала она. — В отличие от вас! Вы ходили по струнке и в школьной форме!

Бабка засмеялась.

— Ну, разумеется. Школьная форма — символ рабства.

— Вот именно, дорогая бабушка!

— Форма — это просто форма, — и она снова засмеялась. — У вас ведь тоже форма, только вы этого не замечаете, бедные. Вы ходите в джинсах и толстовках, и они все одинаковые. Должно быть, китайские фабрики, где они пошиты, не стремятся к разнообразию. Да вы сейчас друг на друга посмотрите, девочки!..

Начинающие актрисы послушно уставились друг на друга.

Марине стало их жалко.

— Ну и что? — запальчиво сказала Настя. — Ну, джинсы, ну, толстовки! Нам так нравится!

— Вот именно, — заключила Марина Тимофеевна. — Вам нравится. Кошке тоже нравятся диван и лоток, к которым ее определили хозяева. Она даже не догадывается, что есть сад, трава, забор, птичка, на которую можно поохотиться, и соседская собака, которую нужно остерегаться! И это жизнь, девочки! А диван и лоток — рабство. Хотя есть корм и поролоновая игрушечка. К сожалению, массовая культура в современном мире — поролоновая игрушечка для безмозглых кошек.

— А что же делать? — спросила глупая Джессика, и Настя под столом пнула ее как следует.

Бабка, разумеется, заметила.

— Настя, веди себя прилично.

Глаза у внучки вдруг налились слезами.

— Вы с матерью просто уродки! — выкрикнула она и вскочила. — От тебя житья никакого нет, мать слова не может сказать, надо мной ты вообще издеваешься! А сама только и делаешь, что врешь — вы обе врете! Папу со света сжили! Мать, оказывается, сценарии пишет, вон Герман с ней вась-вась! А мне ни слова! И не помог никто! Лучше бы вы меня в детдом сдали, когда папа умер!..

— Прекрати истерику, — велела бабка. — В доме гостья.

— А мне плевать! Мне вообще на все плевать, на вас в особенности!

Джессика испуганно дергала ее за полу толстовки. Настя схватила со стола чашку, собираясь швырнуть ее на пол — истерика должна быть настоящей, полноценной, во время истерики в кино всегда что-нибудь швыряют и разбивают, — но что-то ее удержало. Пожалуй, бабкин взгляд.

Бабка смотрела с сочувствием и даже болью.

— И нет у меня никаких повелителей! И я не кошка, а человек! Че-ло-век!..

Смутная мысль о том, что никакой истерики у нее уж точно нет и в помине, а кричит и рыдает она потому, что так предписывает «бог из машины», правила, согласно которым юная и одаренная девушка непременно должна то и дело ссориться со старыми и косными предками, вдруг так поразила ее, что она замолчала на полуслове.

…Как же так? Почему даже в такой момент она все делает… «по правилам», «как положено»?.. Кем и когда «положено»? И если «положено», значит, бабка права, и она, Настя Морозова, никакая не свободная личность, а раб?..

— Мы ничего от тебя не скрывали специально, — проговорила Марина Тимофеевна, разглаживая невидимые складки на скатерти. — Ты не слишком интересуешься нашей жизнью, и мы решили, что поговорим, когда тебе захочется. Мне очень грустно, что ты узнала случайно и против своей воли.

— Против воли, — повторила Настя и боком села на стул.

Наступила тишина. Слышно было, как тикают часы, посапывает батарея, как воробьи возятся в кустах сирени под окном.

— Подумайте, девочки, — вдруг серьезно попросила бабка. — Просто подумайте о жизни. Это так важно — время от времени думать собственной головой, а не интернетом!..

Джессика стрельнула в нее взглядом и вновь опустила глаза, как будто спряталась.

— Кроме того, нужно подать заявление о краже, — продолжала бабка словно ранее начатый разговор. — Поехать в отделение и подать.

— Все равно ничего не найдут, — глядя в пол, пробормотала Джессика.

— Не найдут, — согласилась Марина Тимофеевна. — Но ведь пропали документы! Их придется восстанавливать, для этого потребуется справка. Без заявления никакую справку никто не даст. Настя, у тебя есть телефон вчерашнего мальчика, Дани?..

— Есть, — очнувшись, сказала Настя и насторожилась. — Зачем он тебе?..

— Мне он не нужен, — успокоила Марина Тимофеевна. — Позвони ему и спроси, разыскал ли его папа родителей нашей гостьи. Если нет, дадим телеграмму.

— Кому? — встрепенулась гостья.