Серьга Артемиды

— Ну и ладно, — заключил он, постучал, подождал и просунул голову. — Можно?

— Заходите! — сказали из кабинета. — Если к ректору, обломись, нету его и сегодня не будет!

Настя выглядывала из-за Даниного плеча, привставала на цыпочки.

— Вы кто? — продолжали спрашивать из кабинета. — Абитура? По поводу списков?

Они зашли внутрь, дверь тихо притворилась за ними. Какой-то парень, смутно знакомый, стоял на стремянке и поливал на шкафу цветок, именуемый в народе «щучий хвост».

— Здравствуйте, — сказала Настя.

— Хэлло, — отозвался парень со стремянки. — Слышь, братан, налей в лейку во-он из той зеленой бутылки, у меня вода кончилась.

Даня перехватил лейку и набулькал в нее воды из во-он той бутылки.

— Вы чего ищете? — спросил парень, когда Даня отдал ему лейку. — Места в современном искусстве?

— Неплохо бы, — отозвался Даня. — Особенно некоторым, да, Насть?

Настя обозлилась. Опять над ней смеются!

— Мне нужно спросить, — сказала она злым голосом. — Просто спросить, и все.

— Про списки?

— Не про списки. А есть кто из преподавателей?

— Да никого нету, — удивился парень, спрыгивая со стремянки. — У нас прослушивания сейчас, все по утрам бывают, а теперь разошлись. — Он взглянул на Настю. — О! А я тебя знаю, слушай! Ты Дольчикову нашла! Точняк?

— Точняк, — подтвердил Даня Липницкий. — Мы вместе нашли. Это Настя, а я Данила.

— Данила-мастер? — моментально сострил парень. — Каменный цветок у тебя не выходит?

— Хоть бы раз в жизни, — сказал Даня беззлобно, — кто-нибудь по поводу моего имени по-другому пошутил! Нет, про каменный цветок только.

— Ну, — сказал парень, отставил лейку и положил Дане руку на плечо, — такова твоя судьбина, братан. А я по фамилии Аллилуев, а по имени Олег. Так что надо-то?

Точно! Настя вспомнила. Этот самый Аллилуев приходил в экзаменационный класс, когда они все сидели в ожидании встречи со следователем. Он еще как-то по-дурацки называл абитуриентов, оскорбительно как-то.

— Ты не знаешь, часы Дольчиковой так и не нашли? — выпалила Настя.

— Где нашли? Кто нашли?

— Я не знаю, кто и где! Ты не знаешь?

— А их искали, часы-то?

Настя окончательно рассердилась на Аллилуева.

— Часы пропали, — сказала она. — Про-па-ли! Ты не знаешь, их нашли?

Аллилуев снова взялся за лейку и стал поливать цветы на подоконнике.

— Я не знал про часы-то, — сказал он, и вода полилась на старый темный паркет. Он спохватился и сунул носик лейки в цветок. — Светка этими часами всю плешь проела! Какие они необыкновенные, от бабушек-прабабушек, щуров и пращуров остались!

— Ты знаком с Дольчиковой?!

— Ясный хобот, — сказал парень. — Она старше меня всего лет на пять, мы вместе сто раз в спектаклях выходили! В сцене «Появляются лучники, стражники с алебардами и служанки».

— Ты что, артист?! — поразилась Настя, а Даня засмеялся.

— Артист погорелого театра, — согласился Аллилуев.

— Нет, ну правда!

— Если правда, то не артист, какой из меня артист. — Он приткнул лейку за шкаф, оперся обеими руками о стол, перегнулся к Насте и заглянул ей в лицо. — Мой романтический ореол померк в ваших глазах, прекрасная сильфида?..

Настя моргнула.

— Ты здесь… учишься?

— Выучился давно. Я спектакли ставлю с молодняком. Режиссер я! Меня Игорь Маркович попросил по старой памяти. Иногда на прослушиваниях сижу. Сейчас вот из лейки поливаю.


— Но с Дольчиковой ты знаком?

— Вот те крест, — парень размашисто перекрестился. — Выходили вместе в сцене «Вбегают крепостные, следом дворовые девки». Я крепостной, она девка. Следом. Вбегает.

Даня опять засмеялся.

— А ты на актерское поступала, да?

— Да, — с вызовом сказала Настя. — А что?

Аллилуев пожал плечами.

— Да ничего. На следующий год придешь.

Настя прищурилась.

— Ты же сказал, что списков еще нет!

Теперь засмеялся парень.

— Списков-то нет, да на что мне списки, когда я слышал, как ты читаешь! Так нельзя читать, сильфида! Нужно по-другому читать! Это я тебе как режиссер говорю, точно!..

Тут вмешался Даня Липницкий и спас ее.

— Ты сказал, что Дольчикова часами хвасталась, да?

— Ну, она не то чтоб хвасталась… Хотя да! Хвасталась! Какая-то ее прабабка училась в Екатерининском институте, а может, в Смольном, и часы Светке от этой бабки достались. Я не знал даже, что они пропали!..

— Ты в тот день ее видел? Ну, когда все случилось?

— Ясный хобот, видел! Да ее Герман привез! Я их обоих и видел.

— На ней были часы, — вступила Настя. — А когда мы ее нашли, часов на ней не оказалось.

— Сперли, — сказал парень. — И Светку укокошили, и часы сперли злодеи-махновцы. Слушайте, крепостные и дворовые, давайте на улицу выбираться, а? Мне бы тут запереть и домой двинуть. Сегодня еще три сцены разводить, а я цветы поливаю!

Даня посмотрел на него с уважительным любопытством.

— Что такое — разводить сцены?

— А тебе зачем? — Аллилуев, гремя ключами, запер дверь «Посторонним В» и оглядел Даню с головы до ног. — Ты же… хм… историк, да?

— Востоковед, — с удовольствием подтвердил Даня. — История Африки, суахили. А как ты догадался?

Аллилуев потряс над головой ключами.

— А я режиссер! Наблюдательность — мое второе имя. А твое второе имя какое?

— Лень, — быстро сказал Даня. — И разгильдяйство.

Аллилуев потряс ключами у него перед носом.

— Над головой не могу, не достану. Прости, братан! — И повернулся к Насте. — А у тебя какое второе имя?

Настя растерялась и сказала, что у нее нет второго имени.

— Я так и знал, — сказал Аллилуев, и это прозвучало почему-то обидно. — Ну, нарекаю тебя красотой. Отныне твое второе имя — наша красота!

И потряс у нее над головой своей дурацкой связкой.

— Так зачем вам дались Светкины часы?

— Мне кажется, — заговорила Настя, которой понравилось, что она «наша красота», — что ее убили из-за этих часов.

— Да ну, — отмахнулся Аллилуев. — Чушь.

— Почему?

— Ну, ее же не на автобусной остановке убили в час ночи на трассе Кондопога — Кандалакша! А у нас в институте никто никого из-за часов убивать не станет. Из-за роли могут, легко. А часы — на фиг они кому нужны!..

Настя с Даней переглянулись.

— Хотя они, конечно, приметные были, — продолжал Аллилуев. — И она над ними тряслась очень. Даже на репетициях не снимала, хотя я сто раз говорил — сними и положи! У нас Ростан, а ты в часах! Но она говорила, что они как браслетка или медальон, вполне мог такой медальон быть и у маркизы.

— А ты когда в последний раз на ней их видел?