Серьга Артемиды

Аллилуев присвистнул, придерживая перед Настей тяжелую входную дверь.

— Понятия не имею! Ну, в тот день на ней они точно были! Мы даже про это поговорили. Ну, то есть я спросил, который час, а она сказала, что не знает, и я к ней прикопался, чтоб она на свои часы распрекрасные посмотрела. А она не стала смотреть.

— Стойте, — вдруг сказал Даня. — Мы забыли Джессику!

Настя ойкнула, а Даня бегом побежал обратно к институту.

— Пардон муа, чего мы забыли?

— Мою подругу Джессику, — стала объяснять Настя. — Она с нами приехала, мы ушли, а она осталась.

— Джессика Кеннеди? — заинтересовался неуемный Аллилуев. — В девичестве Онассис?.. А у нее какое второе имя?

Настя опять не нашлась, что придумать, и тут они подбежали, Даня и Джессика.

— Аллилуев, — представился Аллилуев. — А вы?

— Джессика Костикова.

— Как мило, — восхитился режиссер. — Ну, ваше второе имя Чухлома.

— Мне не нравится, — быстро сказала Настя.

— Какое-такое второе имя? — не поняла Джессика.

— Мне тоже не нравится, — согласился Даня.

— Ну, раз никому не нравится, пусть будет роза, — решил Аллилуев. — Джессика-роза! Ну, пока, маркизы и баронеты. Двину я, пожалуй, мизансцены разводить. За меня-то никто не разведет!

— Ты на метро? Или на машине? Мы тебя проводим! — заспешила Настя.

— Я на быстроходной машине под названием самокат! Дивная штука. Вон он под деревцем притаранен!

— Подожди, — попросила Настя, — не уезжай. Расскажи еще про Дольчикову.

— А чего рассказать-то? Красавица неземная. Актриса Актрисовна. Все время в образе, а когда не в образе, то спит. В одном хорошем кино снялась, у большого режиссера. А это уже отлично, не всем так везет. Замужем была год, что ли, или два. Мы все на свадьбе у нее гуляли в Барвихе, а на полуостров Индостан, где они вторую часть свадьбы догуливали, нас уже не приглашали.

— Полуостров Индоста-ан? — протянула Джессика завороженно.

Она ловила каждое слово Аллилуева и не отводила от него глаз.

— Я пошутил, роза моя, — сказал Аллилуев нежно. — Иносказание. Метафора. Она сначала замуж здесь выходила, в Москве, то есть в Барвихе, а потом еще раз где-то на островах, среди теплых юго-восточных морей, пальм, попугаев и макак.

— То есть она дважды была замужем? — спросил Даня.

— Ты отстал от жизни, историк! Теперь с одного раза жениться не принято. Было несколько свадеб на одну тему. Ну, то есть, по-божески, всего две. Светка страшно хотела шикарную свадьбу, идефикс у нее была эта свадьба!

— Почему свадьба — фикс? — спросила Джессика. — Плохая, что ль, была? Скучная, что ль?

— Веселая, роза! — засмеялся Аллилуев. — Широкой этой свадьбе было места мало, вот они и поплыли в юго-восточные моря.

— На корабле?.. Сколько ж они плыли? Трое суток?..

Настя дернула Джессику за полу толстовки. Ей хотелось, чтобы «роза» заткнулась.

— Ну, недолго музыка играла, развелись, конечно. На развод нас не приглашали, без нас справились. Чего еще рассказать-то? Или уже хватит?

И он пошел к дереву, где был «притаранен» самокат. «Маркизы и баронеты» потянулись за ним.

— А она часто в институт приезжала?

— Да откуда я знаю! Я и сам приезжаю как бог на душу положит, только на репетиции, когда спектакли ставлю!

— Можно я прокачусь? — спросил Даня и кивнул на самокат. — Я немножко! До угла и обратно!

Аллилуев засмеялся.

— Валяй! Вот скорость, а это тормоз. Ногой тоже можно притормозить, если разгонисся! Эх, яблочко, да куда котисся, с самоката упадешь, не воротисся!..

Даня осмотрел торчащие в разные стороны самокатные уши — проверяя, где скорость, а где тормоз, — толкнулся, поехал, переднее колесо вильнуло. Даня засмеялся и добавил ходу.

Настя смотрела ему вслед.


Он катил, полы расстегнутой клетчатой рубахи развевались, весеннее солнце светило, весенний ветерок овевал. Такая красота.

— А вы самый настоящий режиссер? — спросила Джессика. — Кино снимаете?

— Ну, пока что две короткометражки снял, за одну приз получил, а за вторую по шее. Спектакли ставлю на учебной сцене. Тебе, роза, роли предложить не могу, — перебил Аллилуев Джессику, уже открывшую было рот. — Поучиться нужно малость, а уж потом — роли!

— А если у меня талант?

— Талант учебе не мешает, а напротив, способствует. А у тебя талант?

Джессика пожала плечами как-то так, что всем стало понятно, что у нее талант, да еще какой!..

— Ну, что еще вам рассказать, маркизы?..

— А можно к тебе на спектакль? — спросила Настя. — Или на репетицию?

— Можно, — легко разрешил Аллилуев, — чего ж нельзя! Вот в июне дипломы, приходите, проведу. А про Свету лучше у Милки спросите. Они подруги прям неразлейвода!

— У какой Милки? — удивилась Настя. — Которую этот ваш ректор туда-сюда гоняет?.. Дольчикова с ней дружила?!

— А что тут такого? Ну, дружила, ну и что?

— Да эта Мила никто, на посылках бегает, «хлопушка» на съемках! А Дольчикова звезда!..

Аллилуев вытащил из кармана связку ключей, подбросил и поймал.

— Так ведь люди друг с другом дружат, — сказал он и снова подбросил, — а не с договорами на работу. Увидел договор — печать, сумма прописью, — и давай дружить! А нет договора, значит, не станем дружить! Так, по-твоему, красота?

Настя молчала, насупившись.

— Хорошо бы с олигархами подружиться, — сказала Джессика мечтательно. — Вот я журнал купила, «Фор-бес» называется, они там все по местам расставлены, и прям написано, сколько у кого миллиардов!

— Вот! — поддержал Джессику Аллилуев. — Это правильный, здоровый подход!.. «Форбес» вам в помощь, так сказать.

Подкатил Даня, с шиком развернулся, помахал им рукой и прокричал:

— Я еще один кружок, ладно? Всего один!

— Валяй, историк!

Настя проводила его глазами — ну, невозможно оторваться! Солнце светит, ветерок овевает. Такая красота.

— А где ее найти, эту Милу?..

— Да чего ее искать? Она завтра с утра у меня на съемках.

— Как?! Ты что, и кино снимаешь?!

— Спокойно, маркизы, спокойно! — и Аллилуев выставил руку ладонью вперед. — Без ажитации. Снимаю я пару серий в одном «мыле», подменяю штатного режиссера, у него благородная болезнь — то ли запой, то ли подагра, то ли он в Чухлому уехал. Милка там тоже подрабатывает. Все как могут, так и подрабатывают, нас в «Форбесе» вряд ли пропечатают. Рифма.

— Что ты привязался к этому «Форбесу»?!

— Да это не я привязался-то.

— А они давно дружат, Мила с Дольчиковой?

— Так они учились вместе. Только Светке подфартило, она на четвертом, что ли, курсе уже сниматься начала, а Милка сидела-сидела, и ничего. Ни кино, ни театра, никуда не берут, не зовут. И стала то вторым режиссером, то «хлопушкой» на съемки ездить. Она молодец, не сдалась. Сколько вашего брата, то есть молодых актрис, совсем впустую пропадает! То есть вашей сестры.

— Почему пропадает? — заинтересовалась Джессика.

— А потому что нас, талантливых, дофигища, а работы мало. Совсем мало. Теперь в кино самая востребованная профессия — сценарист! Хороший сценарист на вес золота. Прям вот на одну чашу весов кладут сценариста, а на другую золото сыплют, точняк по его весу.

— Что, правда?! — округлила глаза Джессика.

— Моя мать сценарист, — сквозь зубы сказала Настя. — И никакого золота нету.

— Ух ты! А как ее фамилия?

— Морозова Антонина.

Аллилуев в первый раз за весь разговор посмотрел на Настю с серьезным интересом.

— Морозова — известная личность, — сказал он уважительно. — Пишет не очень много, зато отлично просто!.. С ней только большие каналы работают. Слушай, — вдруг скроив просительное лицо, он взял Настю за молнию толстовки. — Познакомь нас, а?.. У меня есть одна идея, только сам я никогда не напишу! И вообще, у меня имени никакого нет, Морозова даже слушать не станет! А тут ты — бац! Это мой друг, молодой, одаренный режиссер, и она выслушает! А? Познакомь!

Настя пожала плечами и пробормотала: