Скопление неприятностей

– В Большом или Малом?

– В Малом.

– Сложнее, – нахмурился Генри и пояснил: – Малый Старый город хорошо охраняется.

Верзийцы не знали, придется ли им работать, но, будучи профессионалами, тщательно изучили город.

– Охрана – вопрос второй, – перебил приятеля Грег. – Что можно взять в Академии Наук? Учебники?

– В этом и заключается основная проблема, – ответил Бабарский, делая маленький глоток пива. – Я знаю, что мне нужно взять, причем взять тайно. А вы должны придумать, что вас может привлечь в Академии, чтобы ограбление не вызвало подозрений.

– Ты серьезно?

– Да.

Верзийцы переглянулись и покачали головами.

– Еще скажи, что ограбление должно пройти без лишнего шума, – проворчал Генри.

– Зачем говорить, если вы и так это понимаете? – хмыкнул ИХ.

– То есть наша задача…

– Ваша задача провести нас с другом в здание Академии Наук и вывести из него, сымитировав кражу того, что вы придумаете.

– А если мы придумаем, как незаметно войти и незаметно выйти? – поинтересовался Грег. – Ты ведь знаешь, что мы можем.

– Вы можете, – согласился Бабарский. – Но Академию охраняют достаточно хорошо, ваш план может пойти прахом из-за какой-нибудь глупой случайности, поэтому мы все равно должны быть готовы представить происходящее обычным ограблением.

– Но что там можно взять? – уныло осведомился Генри.

– Узнайте, – махнул рукой ИХ.

– Там есть музей?

– Поблизости. Кажется. Для чего я вас сюда привез?

– Музей – это уже кое-что, – верзийцы вновь переглянулись, и Грег уточнил: – Когда нужно провернуть дельце?

– Завтра ночью сможем?

– Мы подумаем.

– Осмотримся.

– Но в любом случае потребуется помощь хорошего алхимика.

– У меня есть кое-кто на примете, – кивнул Бабарский. – Составите список – он все сделает.

Крачин закатил глаза, понимая, кому придется составлять запрещенные смеси для прожженных уголовников.

– Сейф вскрывать понадобится?

– Если понадобится, я вскрою.

– Алоиз, ты умеешь вскрывать сейфы? – удивился Аксель.

– Я умею вскрывать сейфы, – подтвердил Бабарский. – Меня даже хотели за это повесить.

– Тебя вроде бы хотели повесить за мошенничество?

– Меня хотели повесить не один раз, – отрезал ИХ и жестом дал понять, что развивать тему не следует. По крайней мере, в присутствии верзийцев.

– Какая интересная жизнь, – пробубнил Аксель.

– Могу взять в ученики.





⁂



Сотни лет прошли с тех пор, как по Герметикону страшным ураганом прокатился Белый Мор – пандемия чудовищной болезни, выкосившая больше половины населения. Неизлечимый и беспощадный, Мор исчез так же неожиданно, как появился, но память о нем была жива до сих пор. И не только из-за грандиозного урона, который понесло человечество. Учитывая, сколько столетий назад лютовал Белый Мор и сколько всего случилось с тех пор, включая глобальную межпланетную войну, установление и распад Империи, жуткая болезнь должна была стать легендой, перейти в разряд мифов и не царапать душу, что было бы естественно, поскольку людям свойственно забывать плохое, но… не перешла. И виной тому были спорки: потомки несчастных, заразившихся, но не умерших, преодолевших Белый Мор, но искореженных до неузнаваемости. Во время пандемии еще действовали Вечные Дыры, и случалось, что командиры карантинных отрядов предлагали зараженным изгнание вместо смерти – отправиться на подходящую для жизни планету с билетом в один конец, поскольку число Вечных Дыр было ограничено количеством планет Ожерелья. Некоторые такие колонии вымерли от Мора, другие – от тягот и лишений на новом месте, но были и счастливчики, чьи стойкость и упрямство позволили им обустроиться в новом мире.

Их нашли в Эту Эпоху и стали называть «спорки».

Они перестали быть заразными, но несли на себе отпечаток Белого Мора: некоторые отличались огромной силой, некоторые бегали быстрее гепарда, некоторые поражали воображение изумительной гибкостью – Белый Мор оставил своим детям много подарков, но главными из них были уродство и не очень большой срок жизни.

После первой встречи со спорки людьми овладел страх – слишком уж необычно выглядели дети жуткой болезни. А за страхом обязательно приходит злость… Ведь людям не нравится бояться. И если им приходится, они стараются отыскать причину своего страха и уничтожить ее.

Это нормально.

Нечистым пытались отказать в праве называться людьми, пытались запретить путешествовать по Герметикону и даже серьезно обсуждали возможность интервенции на планеты спорки с целью их тотального уничтожения. К счастью, ничего этого не случилось, благоразумие взяло верх, и с нечистыми начали торговать. И они постепенно начали появляться в других, «обыкновенных» мирах, из которых их предков некогда изгнали. Жили, конечно, отдельно, но, по крайней мере, жили. Несмотря на регулярные стычки с людьми… А затем появились ведьмы.

То есть они были всегда, но однажды спорки признались, что некоторые из их женщин обладают мощными гипнотическими способностями. Могут излечивать расстройства, фобии, но главным стало то, что благодаря ведьминской терапии число самоубийств среди судовых астрологов снизилось больше чем наполовину. А без астрологов связь между планетами рвалась…

В результате в каждом сферопорту Герметикона появились кварталы спорки, где жило не менее двух ведьм. И именно к одной из них направился Галилей Квадрига на следующий день после прилета.

Бесстрашно пересек Карусель – ни в одном районе Омута астрологов не трогали; оказавшись в «обычном» квартале, подошел к полицейскому и спросил, где живут спорки, внимательно выслушал подробное объяснение, покивал головой и спросил огоньку. И с помощью предложенной зажигалки раскурил самокрутку с вихелем. Полицейский, разумеется, почувствовал характерный запах, но отвернулся, сделав вид, что ничего не заметил, – ни в одном сферопорту Герметикона не станут арестовывать астролога за такую ерунду, как легкий вихель.

А Галилей отправился в указанном направлении, но задержался на широкой набережной, задумчиво разглядывая стоящие на противоположной стороне дома: там располагался Большой Старый город – центр Виллемгофа. Полюбовавшись им, Квадрига бросил окурок в воду, подозвал извозчика и назвал адрес. Извозчик сразу предупредил, что внутрь квартала спорки не поедет, «потому что они людей едят». Убеждать его в обратном Галилей не стал, махнул рукой, показывая, что согласен доехать до границы района, а доехав – щедро расплатился и неспешно, медлительной, слегка расслабленной походкой направился в глубь квартала.

Впрочем, здесь к таким визитерам привыкли и тоже не трогали.

Но приставать – приставали.

– Добрый синьор, купите нашего чаю, – предложил выскочивший из лавки паренек лет пятнадцати. У него были огромные, неестественно большие глаза прекрасного голубого цвета и почти отсутствовали губы, из-за чего собеседникам приходилось наслаждаться видом маленьких острых зубов. И еще у паренька оказался очень приятный, как будто поставленный опытным мастером баритон. – Лучший травяной сбор с Ямны! Идеально поддерживает силы.

Нечистые не отличались выносливостью, быстро уставали, и их травяные сборы славились на весь Герметикон, однако Галилей предпочитал иные способы взбодриться.

– Для восстановления сил нужно использовать не травяной сбор с Ямны, а разноцветные порошки с Куги, – доверительно сообщил он пареньку. И пару раз икнул – он всегда икал после вихеля.

– Добрый синьор – астролог?

– А то ты не заметил, шустрый нецепарь.

При общении с незнакомцами Квадрига делил их на цепарей и нецепарей, не утруждая себя запоминанием имен, профессий и прочих отличительных особенностей.

– А если я скажу доброму синьору, что у меня есть порошки с Куги? – понизил голос спорки.

Галилей остановился, несколько мгновений смотрел в конец улицы, припоминая содержимое своих запасов, затем достал еще одну самокрутку, раскурил ее от услужливо поднесенной спички и осведомился:

– Какие есть цвета?

– Любой цвет, – уверенно ответил парнишка. – Есть даже особый, терданский – оранжевый. Наша собственная разработка.

– Что-то провинциальное?

– Нечто великолепное, – тоном заправского менеджера отозвался спорки. – И замечательно идет с чаем. Если возьмете – упаковка чая бесплатно.

– Если возьму, то я буду пробовать каждый порошок, – предупредил Квадрига. – К тому же я улетаю не сегодня, и у меня есть злые друзья, которые…

– Можете не продолжать, добрый синьор, – прервал Квадригу спорки. – Я могу кинуть лоха, но не астролога. Потому что раньше, чем меня найдут ваши злые друзья, мне оторвет голову наша уважаемая ведьма. Я чту правила, добрый синьор, с вашим братом – только честные сделки. Так что насчет порошков?

– Проводи меня к ведьме и подожди, когда мы закончим, – поразмыслив, ответил Галилей. – Я в настроении изучить твою коллекцию добавок к чаю.

– Вы останетесь довольны, добрый синьор! – повеселел паренек. – А ведьма живет здесь… Вам ведь нужна синьора Банара?

– Мне нужна ведьма, дотошный нецепарь, – Квадрига потер лоб. – И не имеет значения, как вы ее называете.

– Я провожу, добрый синьор, – паренек улыбнулся. – Даже если потом вы ко мне не вернетесь.

Ведьма жила рядом – через дом.

У подъезда мялся крепкий парень, карманы пиджака которого оттягивали кастеты, но астролога он пропустил без вопросов. А пареньку велел остаться на улице.

Шагнув за порог, Галилей уверенно прошел в полутемную комнату, наполненную ароматами расслабляющих благовоний, сбросил цапу, постоял, почесывая затылок и явно раздумывая, не раскурить ли еще одну самокрутку, решил не увлекаться и развалился на кушетке, не обратив внимания на задравшийся рукав тельника.

А вот ведьма – обратила. Точнее, не на беспорядок в одежде, а на новую татуировку на левой руке Квадриги.

Синьора Банара – невысокая, пухлая женщина в черном плаще, украшенном причудливой вышивкой, – важно вплыла в комнату, высокомерно кивнула астрологу, изо всех сил пытаясь продемонстрировать гостю свою значимость, но, увидев его руку, остановилась и распахнула глаза, став похожей на растерянную школьницу.

– Как тебя зовут?

– Галилей, – ответил Квадрига, не открывая глаза. – Ты можешь приступать, ведьма, я готов.

– Откуда у тебя эта татуировка, Галилей?