Скрижаль альтера

– Говори с ним! – прошептала Таль, не сводя глаз с альтера. – Говори! Еще! Что угодно, лишь бы он слышал твой голос!

И я, шмыгнув носом, начала говорить. Обо всем на свете. О том, что я боюсь за него. О том, что не хочу видеть его мертвым. О Кине и Таль, о погоде за окном, растекшейся по полу луже и даже о том, как хорошо, что мы живем на первом этаже, ведь после такого потопа к нам не прибежит сосед снизу с воплями, что мы испортили его любимый ковер…

По мере того как я несла всякую чушь, Рэйв и впрямь почти сумел остановить убивающую его трансформацию. Он перестал отращивать лишние конечности. На его коже снова начала пробиваться черная шерсть. Морда в последний раз сперва ужалась, а потом вытянулась. И через несколько минут на мокром полу вытянулся во весь немаленький рост уже знакомый нам волк. Только истощенный до предела, исхудавший до невозможности, слабый, как новорожденный котенок, и без сознания. Но все-таки живой.

– Все, – неверяще выдохнула Таль, когда альтер перестал меняться. – Кажется, он стабилен.

– Похоже на то, – согласился мальчик.

– Надо бы его обмыть, – утерев лицо, сказала я, бережно поглаживая лобастую голову. – Куда-нибудь перенести. А перед этим вытереть насухо не помешало бы.

Кин немедленно подхватился.

– Я принесу тряпки!

Таль устало кивнула.

– А я уберусь.

«А я его не оставлю, – с облегчением подумала я, крепко прижимая к груди голову альтера. – Больше ни за что и никогда».



Спустя полтора часа, когда в комнате был наведен порядок, Таль кое-как устроилась на останках частично реанимированного кресла, а я, рассеянно поглаживая мирно дышащего волка, прилегла на кровати. Кин в это время вернулся в коридор – сторожить подходы, чтобы никто не явился сюда незваным гостем.

– Думаешь, больше трансформации не будет? – тихонько спросила я, прислушавшись к ровному дыханию альтера.

Таль неопределенно повела плечом.

– Понятия не имею. Но не факт, что его не накроет еще раз.

– Я буду следить, – пообещала я, с трудом умостившись на подушке. Волк был большим, уложили мы его как смогли, так что сейчас он занимал большую часть свободного пространства, да еще и успел намочить нам простыни. И это при том, что мы в шесть рук пытались его высушить. – Может, ему попить принести? Он потерял много жидкости.

– У нас нет поилки. Но если попробовать приспособить какой-нибудь кувшин…

Таль ненадолго задумалась, затем ушла, а когда вернулась, то в одной ее руке покачивалась глиняная посудина, представляющая нечто среднее между миской и кувшином, а во второй было маленькое ведерко с чистой водой.

– Очень тяжело объясняться с туземцами, когда у вас не совпадают ассоциации, – проворчала она, поставив ведро возле кровати. – Ну что, попробуем? Ты держишь, я пою.

Минут через пять я с огорчением поняла, что идея была так себе – безучастный ко всему зверь напрочь отказывался глотать, словно у него пропали все рефлексы. Поэтому мы не только его не напоили, но еще и сами облились, и постель еще больше намочили. Вскоре после этого Таль ушла, а вместо нее в комнате остался Кин. На случай, если с Рэйвом еще что-нибудь случится и мне понадобится помощь. Тогда-то я и решила задать мальчику тот самый вопрос, который уже несколько дней упорно крутился у меня на языке.

– Кин, ты хорошо знаешь девушку Рэйва?

Устроившийся на подоконнике мальчик отчего-то насторожился:

– Нормально. А что?

– Скажи: какая она? – тихо попросила я. – Откуда, кем была… если это, конечно, не тайна.

Кин поколебался, но все же неохотно кивнул:

– Рэйв называл ее Ийле. На языке альтеров это означает «любовь моя». Она… она хорошая. Правда. Открытая, добрая, смелая. И мне она тоже очень нравится. Она много сделала для Рэйва, да и для нас, если честно.

– Как она умерла?

– Несчастный случай, – еще неохотнее отозвался мальчик. – Даже не знаю, как это толком получилось. Сам я не видел, а Рэйв почти ничего об этом не говорит. Но, кажется, они поссорились, а может, и не поссорились. В общем, Рэйв оставил ее на ночь одну. И Ийле… наверное, попала под заклятие? Или ее прокляли? А может, Рэйв где-то ошибся или что-то сделал, что ее зацепило. В любом случае для нее это оказалось смертельным. Она умерла во сне. Одна. Когда никто даже подумать не мог, что это вообще случится. Рэйв просто нашел ее на постели мертвой.

Я сглотнула:

– Ужас какой!

– Не то слово, – невесело согласился Кин. – На нем лица тогда не было, и мы с Таль ничем не могли ему помочь. А уже когда нас вернуло обратно в серый мир и стало ясно, что шанс ее вернуть всего один, мы с Таль даже подумали, что Рэйв с ума сойдет от горя. Поэтому я и просил тебя никогда ему об этом не напоминать.

В комнате повисла недобрая тишина, а мы с мальчиком, не сговариваясь, оглянулись на спящего альтера. Он, к счастью, ничего не видел и не слышал. И благополучно проспал до самого вечера, ни разу даже не шевельнувшись толком. Я все это время просидела рядом, гладя его по голове и всем сердцем сочувствуя его потере. Гадала, каково это – пережить такую боль. Жить дальше, надеясь, что все еще можно исправить. Иногда говорила с ним. Несколько раз пыталась будить. Но только после того, как за окном потемнело, его веки дрогнули, а из глотки вырвался слабый хрип.

Естественно, мы тут же собрались втроем на импровизированный консилиум. Таль слетала на кухню за мясом. Кин, когда зверь вылакал принесенную девушкой воду, умчался за новой порцией. Однако, наевшись и утолив жажду, Рэйв снова уснул, но это был уже здоровый сон. И мы более-менее успокоились.

– Я на ночь тут останусь, – заявил мальчик, когда стало ясно, что опасность миновала.

– Лучше я, – не согласилась Таль, выразительно глянув в сторону ванной. Дверь туда так и висела на одной петле, позволяя без ограничений разглядеть стоящую внутри бочку и допотопный умывальник. И в общем-то я была в кои-то веки не против соседства с живой саблей, потому что ночью компания девушки – это все-таки более комфортно, нежели компания пусть и маленького, но все-таки мужчины.

– Ладно, – неохотно признал правоту подруги Кин. – Тогда я покараулю снаружи. Но вы, если что, кричите.


Мы с Таль хмыкнули одновременно.

– Само собой.

Рэйв до наступления ночи просыпался еще дважды, и оба раза был голоден. За мясом снова пришлось бежать на кухню. Затем Кин натаскал нам воды – и волка напоить, и бочку по новой наполнить. Уже выливая последнее ведро, с чувством посетовал на отсутствие нормального водопровода, на что Таль лишь фыркнула:

– Скажи спасибо, что хоть канализация есть.

– По-твоему, дырка в полу – это канализация? – проворчал мальчик.

– Хорошо, что хоть такая. Иначе тебе пришлось бы бегать в два раза больше.

– Зачем?

– Чтобы сперва вычерпать и вылить грязную воду. А уже затем наносить чистую.

– Она все равно холодная, – скривился Кин, поставив на пол пустое ведро. – Из колодца же таскаю. Даром что днем жара была – вода все равно ледяная.

– К утру нагреется. Лично мне на сегодня водных процедур уже хватит.

Я промолчала.

Помыться, конечно, после всех этих тревог стоило, но, во-первых, горячую воду надо было сперва нагреть на кухне, а затем принести в ведре сюда. То есть лишний раз пришлось бы гонять Кина туда и обратно. А во-вторых, я бы не рискнула оставить Рэйва без присмотра даже на двадцать минут. За то время, что мы за ним наблюдали, он лежал спокойно лишь рядом со мной. А стоило убрать руку от его бока, как альтер начинал чаще дышать и дергать лапами, словно в попытке бежать следом.

Так что ну его на фиг. Потерплю. А завтра с утра что-нибудь придумаем.

Спать нам пришлось вполглаза, поминутно прислушиваясь к дыханию Рэйва. Таль вообще, по-моему, глаз не сомкнула. А я каждые полчаса-час просыпалась и бдительно проверяла состояние волка. Время от времени он распахивал пасть и вываливал на простыни сухой язык, по которому мы понимали, что пришло время дать воды. Однажды завозился на постели, попытался встать, но от слабости не смог, и мы довольно долго соображали, как же его угомонить.

Когда это не удалось, Таль запоздало сообразила, что скребущий когтями и упрямо пытающийся слезть зверь просто созрел до посещения уборной, и стащила его с постели сама. Совместными усилиями мы таки донесли его до ванной с той самой дырой в полу. Помогли, как говорится, чем могли. Затем вернули зверя на постель, и до утра он нас больше не беспокоил.

Проснулась я оттого, что кто-то нагло пихал меня ногами и самозабвенно вылизывал лицо. Спросонья не поняв, что к чему, я попыталась отмахнуться и, уже когда рука утонула в шерсти, а над моим ухом раздалось знакомое урчание, изумленно распахнула глаза. И была шокирована, обнаружив, что ночью громадный зверь положил морду на мою подушку и теперь попытался взобраться повыше, попутно вылизывая все, до чего мог дотянуться.

– Фу, – поморщилась я, отпихивая от себя тяжелую морду. – Рэйв, как тебе не стыдно?

Волк осклабился и, напоследок дотянувшись языком до моего уха, обессиленно рухнул вниз. Был он все еще ужасающе худ. Недолгая нагрузка отразилась на нем явной одышкой. Но желтые глазищи выглядели уже не больными, да и хвост ходил туда-сюда вполне себе бодренько.

– Похоже, ему лучше, – констатировала подошедшая к постели Таль, когда я села и потрясла головой, прогоняя сонливость. – Доброе утро, кстати. Прекрасно выглядишь.

Я кисло улыбнулась.

– Доброе. Давай обойдемся без комплиментов – я не хуже тебя знаю, как именно сейчас выгляжу. Так что не надо меня утешать.

– Как знаешь, – пожала плечами та и еще раз придирчиво оглядела лежащего рядом волка. – Да. Пожалуй, он идет на поправку.

– Р-р-р, – немедленно оскалился зверь, пытаясь приподняться.

Я легонько хлопнула его по тощему боку.

– Хватит уже рычать. Это друзья. И между прочим, очень хорошие.

Рэйв подумал, но скалиться перестал, хотя за Таль следил очень внимательно. Та не стала лишний раз его провоцировать и вышла в коридор. Но вскоре вернулась вместе с Кином. Мы повторили процедуру знакомства. И на этот раз мне показалось, что волк действительно понял. Более того, начал откликаться на собственное имя. Не просто реагировать на голос, как вчера. Мне показалось, он начал даже что-то припоминать. А когда я ушла привести себя в порядок, уже не порывался выгонять посторонних из комнаты.

День мы прожили в напряженном ожидании. Люди господина Эйрэна нас не тревожили. Принесенное слугами постельное белье мы поменяли сами. Волка тоже обиходили, накормили, напоили и как следует вымыли. И до наступления вечера глаз с него не спускали.

Но, к счастью, все было в полном порядке.

Устав от ничегонеделания, мы принялись играть с Кином в крестики-нолики, разрисовав в комнате весь пол принесенным с кухни угольком. Когда свободное место закончилось, я предложила явившейся на смену Таль сыграть в «верю-не верю», «города» и еще несколько игр, не требующих использования вспомогательных предметов. Она, как ни удивительно, не отказалась, и мы довольно сносно провели время. Затем к нам снова присоединился Кин, который в конце концов устал торчать в коридоре. И уже ближе к ночи мы так разохотились, что разбуженный смехом Рэйв сполз с постели и плюхнулся рядом, озадаченно переводя взгляд с одного на другого.

Убедившись, что беспокойства зверь больше не проявлял, мы вернулись к игре. А чтобы волк не переживал, оставшись без должного внимания, я принялась потихоньку его почесывать. Сперва загривок, потом уши. Через какое-то время он подставил под мои руки грудь и костлявый бок. Затем совсем обнаглел и с блаженным урчанием перевернулся на спину, демонстрируя впалое брюхо.

Я добросовестно чесала. Подумаешь, мне не трудно. Но в какой-то момент поняла, что Кин и Таль почему-то странно на меня смотрят. Мальчик даже про игру позабыл, переводя ошарашенный взор с меня на блаженствующего волка. А Таль отчего-то закашлялась. Причем ее кашель очень быстро стал напоминать подозрительно веселый, тщательно скрываемый смех.

Еще не понимая, в чем дело, я перевела взгляд вниз и замерла, встретив совершенно обалделый взгляд Рэйва. Потом оглядела лежащего на спине альтера. С опозданием сообразила, что уже некоторое время чешу не волосатое волчье пузо, а вполне себе голый мужской живот. Икнула от неожиданности. Ойкнула. Отдернула руку. И… обреченно прикрыла глаза, когда Таль и Кин одновременно расхохотались.





Глава 15




Честное слово, давно мне не было так неловко. Но у Рэйвена, к счастью, хватило соображения не накалять обстановку. Вместо этого он просто молча поднялся с пола и, сверкая голыми ягодицами, прошлепал в ванную, откуда вскоре донесся плеск воды.