Слишком много поваров

Я сидел, ждал и слушал. Вульф медленно и методично поглаживал свои щеки и подбородок. Это служило верным признаком того, что он раздражен, но внимателен. Дина Ланцио уселась в кресло перед ним, так что глаза ее были в тени.

– Я относительно Марко, – сказала она.

– Ну, и что вы хотите сказать относительно Марко?

– Вы так грубы, – она слегка улыбнулась. – Вы знаете, что мы, женщины, не ходим прямой дорогой, а предпочитаем извилистые пути. Хотелось бы мне знать, какого вы представления о женщинах, подобных мне.

– Не могу сказать вам ничего определенного. Вы что, особый род женщины?

Она кивнула.

– Думаю, что так. – Она слегка пошевелилась. – Это делает мою жизнь более живой, но не всегда удобной. А в конце… Я не знаю, что будет в конце. Но сейчас я беспокоюсь о Марко, потому что вы подозреваете его в убийстве моего мужа.

Вульф даже отнял руку от подбородка.

– Чепуха!

– Нет, нет. Он так думает.

– Почему? Это вы ему так сказали?

– Нет. И я обижена. – Она замолчала, потом наклонилась вперед, склонив голову на сторону. – Мистер Вульф, почему вы так грубы со мной? Что вы имеете против меня? Вчера, когда я рассказала вам о разговоре с Филиппом относительно мышьяка… и теперь, когда я говорю о Марко…

Она откинулась назад.

– Марко сказал мне однажды, когда-то давно, что вы не любите женщин.

Вульф покачал головой.

– Опять могу сказать, что вы говорите чепуху. Не люблю женщин? Женщины так же, как и мужчины, достаточно разнообразны и отрицать это бессмысленно. Но Марко Вукчич мой друг. Вы были его женой, и вы бросили его. Я не люблю вас.

– Это было так давно, – она всплеснула руками. Затем повела плечами. – А между прочим, теперь я здесь от имени Марко.

– Вы имеете в виду, что это он послал вас?

– Нет. Я пришла сама. Известно, что вы собираетесь доказать невиновность Берина в убийстве моего мужа. Как вы можете это сделать, не обвинив Марко? Берин сказал, что Филипп был живой в столовой, когда он ушел. Марко сказал, что его не было, когда он входил. Если это не Берин, значит, Марко. А потом, вы спросили Марко сегодня, он ли пригласил меня танцевать и он ли включил радио. Может быть только одна причина, почему вы спрашивали его об этом – вы подозреваете, что он включил радио, чтобы заглушить шум, который мог донестись из столовой, когда он… если там что-нибудь случится.

– Значит, это Марко сказал вам, что я спрашивал его про радио?

– Да. – Она улыбнулась. – Он подумал, что я должна это знать. Видите ли, он умеет прощать то, чего вы не прощаете.

Мой отдых был прерван стуком в дверь. Я вышел в вестибюль, прикрыв за собой дверь комнаты Вульфа. Зрелище, представшее перед моими глазами в холле, было великолепным. Похоже, что здесь собралась половина Гарлема. Я предложил им всем войти и провел в мою комнату.

– Придется вам подождать здесь, мои мальчики. У мистера Вульфа посетитель. Рассаживайтесь куда-нибудь. Садитесь на постель. Это моя, хотя мне редко приходится ею пользоваться.

Я оставил их там и вернулся обратно, чтобы посмотреть, как Вульф расправляется с женщиной, которую не любит. Когда я вошел и уселся, они даже не взглянули на меня. Она говорила.

– …Но я не знаю ничего, кроме того, что уже рассказала вам вчера. Конечно, я знаю, что есть и другие возможности, кроме Берина и Марко. Как вы говорили, кто-то мог войти в столовую через террасу.

– Что ж, это возможно. Но подождите немного, миссис Ланцио. Вы хотите сказать, что, когда Марко рассказал вам о моем вопросе относительно радио, вы испугались, что я с подозрением думаю, что будто бы он включил радио, чтобы облегчить себе возможность убить вашего мужа?

– Конечно… – Она заколебалась. – Не совсем так. Марко не испугался. Но, во всяком случае, он рассказал мне об этом. Очевидно, это было у него на уме. Тогда и я пошла сюда, чтобы узнать, подозреваете ли вы его или нет.

– Значит, вы пришли, чтобы защитить его? Или, может быть, увериться, что я не сделал каких-либо других выводов из ответов относительно радио?

– Нет. – Она улыбнулась. – Вы не должны сердиться на меня, мистер Вульф. Почему я должна интересоваться другими выводами?

Вульф недоверчиво покачал головой.

– Может быть, может быть, мадам. Но простите меня – в другой раз я с удовольствием побеседовал бы с вами еще, но сейчас уже полночь, а в соседней комнате меня ждут люди, также имеющие что сказать. Разрешите мне закончить. Проясним, так сказать, обстановку. Во-первых, я ничего не имею против женщин вообще. Я знаю Марко Вукчича и до, и после вашей женитьбы. Я видел, как он переменился. Вот почему я не могу одобрить ваш внезапный и повышенный интерес к его судьбе. Очень непорядочно приучать человека к наркотикам, но еще чудовищнее, сделав это, внезапно лишить его возможности принимать их и дальше. А наркотическое влияние исходит из каждого вашего жеста, ваших губ и ваших глаз, ваших движений. Я вижу вас насквозь – вы увидели Марко и захотели приобщить его к своей коллекции. Вы обволокли его своими миазмами, вы добились, что он мог дышать только атмосферой вашего присутствия – а затем, повинуясь капризу, без каких-либо оснований бросили его.

Она только захлопала ресницами.

– Но я уже сказала вам, что у меня не совсем обычная натура.

– Еще раз простите, но я не закончил. Да, я ошибся, когда сказал – каприз. Это был просто холодный расчет. Вы пришли к Ланцио, человеку вдвое старше вас, потому, что он был на подъеме, не духовном, а материальном. Один дьявол знает, почему вы не нашли в это время человека более обеспеченного и стоящего неизмеримо выше Ланцио. Нью-Йорк представляет для этого обширное поле деятельности.

Он пожал плечами.

– Я подозреваю, что дело в уровне интеллигентности. На большее вы были просто не способны. Вы это чувствовали инстинктивно. Вы как лунатик. Даже не видя, он инстинктивно выбирает безопасный путь там, где зрячий и здравомыслящий человек сломает себе шею.


Он сел поудобнее и сцепил пальцы на животе.

– Я не подозреваю Марко в убийстве вашего мужа, хотя и не отрицаю, что он имел для этого все возможности. Я еще не изучил до конца все выводы, которые можно сделать из разговора относительно радио. Что вы еще хотите сказать?

– Все, что вы сказали… – Ее руки поднялись и опять упали на подлокотники кресла. – Я не могу… это все Марко сказал вам обо мне?

– Марко не упоминал ваше имя в течение последних пяти лет. Что вы еще хотите знать?

Она явно была взволнована: ее грудь высоко поднималась от прерывистого дыхания.

– Может быть, этого не следует делать, поскольку я лунатик. Но я хочу спросить вас – рассказал ли вам Малфи относительно Зелотты?

– Нет. Кто это?

Я вмешался в разговор:

– Он говорил об этом мне.

Глаза Вульфа повернулись в мою сторону, и я продолжал.

– У меня еще не было случая доложить вам об этом. Малфи сказал мне в гостиной после обеда, что Ланцио когда-то давно украл что-то у парня по имени Зелотта. И Зелотта поклялся убить его. Около месяца назад он появился в Нью-Йорке и пришел к Малфи просить работы. Малфи отказал ему, а Вукчич устроил его в какой-то ресторан. Зелотта проработал там около недели, а потом исчез. Малфи сказал, что поведал эту историю мистеру Лигетту и миссис Ланцио, и они решили, что он должен рассказать ее вам.

– Благодарю. Что-нибудь еще, мадам?

Она продолжала сидеть молча, глядя на него. Ее веки были опущены, и я не мог видеть выражения ее глаз. Затем, не говоря ни слова, она встала, подошла к Вульфу и также молча положила свои руки ему на плечи, даже слегка потрепав их. Он попытался двинуть своей толстой шеей, но она уже отошла с улыбкой в уголках рта. После этого она пожелала Вульфу спокойной ночи. Это прозвучало ни сладко, ни кисло. Просто «спокойной ночи» – и направилась к двери. Я вышел, чтобы проводить ее.

Возвратившись, я ухмыльнулся Вульфу.

– Ну, как вы себя чувствуете? На вас не действуют ее миазмы? Так вот, что касается Зелотты. Я хотел рассказать вам об этом, но она прервала меня. Вы заметили, что Малфи утверждает, будто она сказала ему, чтобы он довел до вашего сведения эту историю. Это означает, что Малфи и Лигетт были с ней днем, вероятно, чтобы утешить ее.

Вульф кивнул.

– Но, как ты видишь, она осталась безутешной. Ну, приведи сюда этих людей.





Глава 10




Было очень похоже, что и в эту ночь мне не придется спать. Картина была следующей: Лиз Кейн видела мельком зеленый жакет, стоящий у ширмы с пальцем около рта, но не может узнать этого человека. Не может она опознать и другую физиономию, подглядывавшую через щелку в двери, ведущей в подсобное помещение. Таковы факты. Все эти люди уже сказали шерифу, что ничего не видели и не слышали.

Главная проблема, которая досталась на мою долю – это разместить их. Кое-кому пришлось сесть на пол. Вульф добродушно извинился перед ними. Затем он пожелал узнать их имена. На это ушло около десяти минут. Я подумал, что приготовления уже закончились, но это была ошибка. Он спросил, не хотят ли они чего-нибудь выпить. В ответ послышалось бормотание, что они ничего не хотят. Он сказал, что это чепуха, что, возможно, им придется за разговорами провести долгое время. В ответ на это уже раздалось совсем невнятное бормотание. Все закончилось тем, что нам пришлось опять обращаться к услугам телефона и заказать пиво, эль, портер, стаканы, лимоны, лед и тому подобное. Все это означало, что Вульф действительно чего-то ожидал от этого визита. Когда я возвратился в комнату, он разговаривал с маленьким толстяком без ливреи.

– Я рад, что могу принести вам мои поздравления, мистер Крабтри. Мистер Серван сказал мне, что это вы готовили кролика для сегодняшнего обеда. Шеф может гордиться вами. Я заметил, что даже Мондор взял кусок жаркого. В Европе кролика так не готовят.

Толстяк сдержанно поблагодарил. Вообще, все они держались сдержанно и подозрительно. Большинство с откровенным любопытством рассматривали Вульфа. Он оглядел всех собравшихся и произнес маленькую речь:

– Знаете, джентльмены, у меня очень мало опыта общения с людьми, имеющими черную кожу. Может быть, это звучит немного нетактично, но, к сожалению, это так. Возможно, это происходит вследствие того, что в этой части страны существует определенный антагонизм в отношениях между белыми и черными. Это, несомненно, правда, хотя я лично привык людей делить не по цвету, а по другим, более существенным признакам. Люди вообще очень различны. Вы сами это знаете. Возьмем, например, мистера Ашлея и мистера Сервана. Я убежден, что каждый из вас по-разному относится к этим людям, и то, что вы, например, расскажете мистеру Сервану, никогда не придет вам в голову рассказывать мистеру Ашлею.

Правда, я не совсем был точен, когда сказал, что имею мало опыта в отношении с черными людьми. Я имел в виду черных американцев. Много лет назад я работал в Египте, Алжире, но, конечно, это не имеет ничего общего с настоящим положением. Вы все американцы и, может быть, даже более американцы, чем я сам, поскольку я родился не здесь. Это ваша родина. Это вы и ваши братья, белые и черные, разрешили мне приехать сюда и жить здесь, и я надеюсь, что вы позволите мне сказать, что я весьма благодарен вам за это.

В ответ на эти сентенции опять раздалось неопределенное бурчание. А Вульф продолжал:

– Я попросил мистера Сервана собрать вас здесь, чтобы задать вам несколько вопросов и попытаться кое-что выяснить. Буду откровенен с вами – если бы я думал, что смогу получить необходимые сведения, запугивая вас и угрожая вам, я бы не колебался ни мгновения. Но я убежден, что это не так. Белые американцы мне говорили, что единственная возможность добиться чего-либо от цветного – это угроза и сила. Я сразу засомневался в справедливости этого утверждения. А кроме того, если бы это даже было правдой, то не в данном случае. Я знаю, что никакие угрозы не приведут нас к желанному результату.

Вульф поднял руки и протянул их ладони вперед, как бы показывая, что у него нет оружия.

– Мне необходимы некоторые сведения, можете ли вы мне их дать?

Кто-то фыркнул от смеха, другие оглянулись на него. Толстяк, с которым Вульф разговаривал относительно кролика, поглядел на всех, как сержант оглядывает новобранцев. Я заметил, что единственным, кто сидел спокойно, был молодой мускулистый парень с большим носом в зеленом жакете, которого я приметил еще в павильоне, потому что он никогда не открывал рта. Старший офицер с оттопыренными ушами сказал тихим и спокойным голосом:

– Вы только спрашивайте нас, а мы все расскажем. Мы сделаем все, что сказал мистер Серван.

Вульф кивнул ему.

– Я допускаю, что это обычный путь, мистер Моултон. И простейший. Однако, боюсь, что мы столкнемся с трудностями.

Хриплый голос произнес снова:

– Вы только спрашивайте нас, сэр.