Сохраняя веру

– Миссис Уайт, вы сами сказали, что являетесь эмоционально уравновешенным человеком, однако эта запись однозначно опровергла ваше утверждение. Получается, вы солгали под присягой?

– Нет…

– Ну же, миссис Уайт…

– Протестую! – кричит Джоан.

– Протест принимается. Адвокат истца, вы уже продемонстрировали нам то, что хотели.

Мец улыбается мне:

– Вы говорите, что никогда не причиняли дочери физического вреда?

– Никогда.

– И психологического вреда вы ей тоже не причиняли?

– Тоже не причиняла.

– Вы неглупая женщина и слушали то, что говорилось в этом зале.

– Да, слушала.

– Тогда скажите нам: если бы у вас был делегированный синдром Мюнхгаузена и я обвинил бы вас в причинении вреда вашей дочери, что бы вы ответили?

Я таращусь на Меца, чувствуя, как желчь обжигает мне горло.

– Я бы ответила, что не делала этого.

– И солгали бы. Точно так же, как солгали нам сейчас, назвав себя эмоционально уравновешенной. Точно так же, как солгали, сказав, будто защищали Веру.

– Я не лгала, мистер Мец. – Я пытаюсь взять себя в руки. – И сейчас не лгу. Я действительно защищала дочь. Именно это вы и видели на кассете. Наверное, это был примитивный способ защиты, и тем не менее. По этой же причине, то есть желая защитить Веру, я забрала ее из школы, когда другие дети начали дочку дразнить. По этой же причине я тайно увезла ее из города до начала этого судебного процесса.

– Ах да. Вы залегли на дно. Давайте поговорим об этом. Вы исчезли сразу же, как только ваш муж сообщил вам о своем намерении забрать у вас опеку над дочерью, верно?

– Да, но…

– Но вскоре вы обнаружили, что ваше тайное бегство уже никакое не тайное: Иэн Флетчер вас выследил. В его, мягко говоря, не совсем кристальной честности мы уже убедились. Теперь слушаем вашу ложь. Может быть, для разнообразия вы расскажете нам правду о том, что произошло в Канзасе?





Что произошло в Канзасе?

Иэн знает, что для Мэрайи настал момент мщения. За инцидент с Макманусом и за это видео. Правда, он, Иэн, даже не подозревает, как кассета попала к Мецу, но Мэрайю сейчас не смягчишь подобными отговорками. К тому же для нее самой лучший способ реабилитироваться – доказать, что Вера действительно исцеляет людей. А чтобы это доказать, она расскажет о его брате.

Око за око… Иэна разбирает смех. Забавно, что именно его настигло библейское правосудие. Но удивляться нечему: он хотел использовать в своих интересах частную жизнь Мэрайи, а теперь она точно так же поступит с ним. Ухватившись за края своего стула, он готовится к Страшному суду.





Что случилось в Канзасе?

Малкольм Мец стоит прямо передо мной. Со своего места справа от него Джоан отчаянно пытается привлечь мое внимание, чтобы я не наговорила глупостей. Я знаю, что она подает мне знаки, но вижу только Иэна, сидящего в глубине зала.

Я думаю о докторе Фицджеральде и его показаниях. О том, как Джоан вошла в свою контору, а там Иэн, готовый сыграть роль ее помощника. О том, какое у него было лицо, когда свидетельское место занял Макманус и когда включили эту жуткую видеокассету. Да, он не совершенство. Но разве я совершенна?

Я смотрю на Иэна, спрашивая себя, читает ли он мои мысли. Потом поворачиваюсь к Малкольму Мецу:

– Абсолютно ничего.





Эта сука врет! По лицу видно. Мец готов поставить сбережения всей своей жизни на то, что там, в Канзас-Сити, Иэн Флетчер так или иначе выяснил: все эти чудеса – чушь собачья, а Верины видения и кровоточащие раны – дело рук ее матери. Флетчер молчит, потому что не хочет раньше времени раскрывать свою сенсацию, а Мэрайя – потому что не хочет себя дискредитировать. Как быть? Опять обвинить ее во лжи? Или есть другой путь? Выдержав паузу, чтобы собраться с мыслями, Мец спрашивает:

– Вы любите свою дочь?

– Да.


– И вы все ради нее сделаете?

– Да.

– Даже жизнью пожертвуете?

Мец не сомневается: сейчас она представляет себе Веру, маленькую и жалкую, на больничной койке.

– Да.

– А опеку вы отдать готовы?

– П-простите, что? – запинается Мэрайя.

– Я спрашиваю вас, миссис Уайт, отпустите ли вы Веру, если эксперты докажут вам, что с отцом ей будет лучше?

Мэрайя хмурится, смотрит на Колина, а потом снова поворачивается к его адвокату:

– Да.

– У меня все.





Разъяренная Джоан требует, чтобы ей опять предоставили право допроса ответчицы.

– Мэрайя, – начинает она, – для начала давайте разберемся с этой видеокассетой. Расскажите нам, пожалуйста, о событиях, предшествовавших эмоциональному всплеску, который мы видели.

– Иэн Флетчер поклялся, что не будет использовать Веру в своей передаче. Только при этом условии я разрешила ему снимать кардиологическое обследование мамы. Но стоило мне отвернуться, оператор тут же направил камеру на мою дочь. Я вскочила, чтобы ее заслонить.

– О чем вы в тот момент подумали?

– О том, что не позволю ему снимать Веру. Внимания средств массовой информации ей и так хватало с избытком. Она ведь маленькая девочка. Я пыталась обеспечить ей возможность жить сообразно ее возрасту.

– В тот момент вы были эмоционально неустойчивы?

– Наоборот. Я была устойчива как скала. Я полностью сфокусировалась на Вериной безопасности.

– Спасибо, – говорит Джоан. – Теперь вернемся к последнему вопросу мистера Меца. Если осуществится его сценарий, Вера будет помещена в новую среду. Ей придется жить с женщиной, которую она однажды застала со своим отцом в весьма щекотливой ситуации. Вскоре у этой женщины родится ребенок. Вера покинет знакомые стены, а вслед за ней с вашего газона на другой конец города переместится, вероятно, толпа ее фанатов. Я правильно обрисовала перспективу?

– Да, – произносит Мэрайя.

– Хорошо. Тогда скажите: за время этого разбирательства Колин убедил вас в том, что он сможет позаботиться о Вере лучше, чем вы?

– Нет, – растерянно отвечает Мэрайя.

– А доктор Орлиц, психиатр, назначенный судом, убедил вас в этом?

– Нет, – уже увереннее говорит Мэрайя.

– А доктор Де Сантис, психиатр, нанятый истцом, убедил вас, что Колин будет лучшим родителем, чем вы?

– Нет.

– Тогда, может быть, вас убедил Аллен Макманус?

– Нет.

– Мистер Флетчер?

– Нет.

– Остается доктор Берч. Убедил ли он вас в том, что Колин для Веры – лучший опекун, чем вы?

Улыбаясь Джоан, Мэрайя подносит микрофон чуть ближе к кубам и говорит громко и твердо:

– Нет. Не убедил.





Все наши свидетели выступили, и судья объявил очередной перерыв. Я сижу в маленьком кабинете, который выделили нам с Джоан, и жду. Через несколько минут дверь открывается и входит Иэн.