Сыщик на арене

– Люди подозревают в преступлениях артистов цирка, – продолжил он.

– Почему? – не понял я. – Вором что, всегда был клоун?

– Нет… да… ну, то есть… – Бартоломео вздохнул. – Некоторые утверждают, что видели клоуна. Другие говорят, это был акробат. А один вообще заявил, что разглядел человека в костюме циркового директора!

– Невероятно, impossible! – потрясенно воскликнула О’Нелли.

Остальные тоже возмущенно заговорили наперебой.

– Хм-хм-хм, – промурлыкал я. – Звучит это все довольно загадочно! Что-то здесь неладно, друзья мои, что-то здесь ой как не ладно. Или в вашем цирке действительно завелись воришки…

Мое замечание тут же вызвало возмущенный рокот.

– …или, – невозмутимо продолжал я, – кто-то пытается свалить все на цирковых, чтобы отвести подозрение от себя.

Теперь все уставились на меня в полном недоумении.

– Если подумать, это и правда отличная маскировка, – сказал я. – Ведь если переодеться клоуном, тебя не так легко будет узнать!

– Верно, Уинстон! That’s absolutely right! – воскликнула О’Нелли. – Какое изощренное коварство! До такого только люди могли додуматься.

– Но как же нам узнать, кто за всем этим стоит? – в отчаянии промяукал Бартоломео.

– Очень хороший вопрос, – сказал я. – Не заметил ли ты в парке еще что-нибудь странное?

– Нет, в парке нет. Но когда я попытался проникнуть в гостиницу, какой-то грубиян из бригады уборщиков замахнулся на меня шваброй и прогнал. Я едва увернулся от этой штуки.

– Хм-хм-хм, – снова хмыкнул я. – А как, кстати, дела с твоей больной лапой?

– Ох, – сказал Бартоломео, – она практически в полном в порядке. Завтра я, наверное, уже смогу выступать.

– Очень хорошо! – обрадовался я. – Потому что у меня, кажется, созрел настоящий план. И даже чертовски хороший план, клянусь сардинами в масле!





Одна разведывательная операция – и два признания!





– Хм, – задумчиво произнес Бартоломео. – Действительно похоже на план.

Ну еще бы, как же иначе? Он что, во мне сомневался?

– Говорю же, – подтвердил я снова.

Только что я подробно объяснил своему приятелю и двойнику, как нам следовало действовать дальше. Раз мы все думаем, что вор не клоун Чарли, а кто-то, кто только переодевается в клоуна или в циркового артиста, то вот этого кого-то нам и нужно отыскать.

Так как Бартоломео был единственным цирковым зверем, который мог свободно и незаметно перемещаться по территории Луна-парка, ему отводилась роль детектива под прикрытием, который всюду рыщет, собирая информацию и улики. И поскольку парк был довольно большой, а моему напарнику не хватало опыта детективной работы, я планировал прийти ему на помощь как неуловимый брат-близнец. Конечно, нам следовало постараться ни в коем случае не оказываться в одном и том же месте одновременно, чтобы никто не догадался, что я вовсе не Бартоломео. А в остальном план казался мне гениальным и совершенно лишенным изъянов!

– Есть лишь одна крошечная проблемка, – прервал течение моих мыслей черный кот. – Ты здесь совершенно не ориентируешься и в два счета заблудишься. Ну, то есть я хочу сказать, что ты самостоятельно даже обратно в гостиницу не доберешься…

Мне показалось – или в его голосе действительно прозвучала легкая насмешка? Какая дерзость!

– Это никакая не проблема, – немного высокомерно заявил я. – Вот как мы поступим: сегодня ночью мы, двое красавцев, обойдем тут все кусты, аттракционы и прочие сооружения, и ты покажешь мне парк – весь до последнего уголка. А завтра с утра пораньше примемся за дело!

– Весьма неглупая идея, – кивнул Бартоломео. Так мы и поступим!





Впрочем, перед ночной вылазкой нам еще предстояло отработать два представления – дневное в цирке и вечернее в театре. И хотя я уже ощущал себя настоящим профи, все это стоило мне дополнительных нервов. К тому же шли каникулы – а кому на каникулах нужен такой стресс? Постепенно из-за всего этого у меня стало портиться настроение.

Оба своих номера я уже отработал как по накатанной – чего нельзя было сказать о Чарли. Бедный клоун казался совершенно выбитым из колеи, и его выступления закончились полным провалом. Публика во время его выходов почти не смеялась. Да и зрителей сегодня было куда меньше, чем вчера, – по крайней мере, я заметил довольно много пустых стульев. Настроение у Балотелли, как пить дать, испортится, предположил я. Наверное, слухи о кражах разлетелись по всему парку и люди не пришли на представления, потому что боялись быть обворованными. Нам следовало поскорее что-нибудь выяснить!

Однако после выступления в театре я был настолько измотан, что больше всего мне хотелось просто упасть и спокойно поваляться. Может быть, перенести разведку на раннее утро, а перед этим прилечь на часок-другой или лучше на десять, задумался я. Но тут раздался приглушенный голос Бартоломео:

– Через два часа стартуем! Я за тобой зайду!

– Отлично! Я буду готов! – прошептал я в ответ. В конце концов, этот план я сам и придумал, отступать было некуда.


Едва стемнело, мой приятель вновь прокрался на задний двор, Флойд открыл клетку, и мы улизнули. Когда мы осторожно высунули носы из циркового шатра, снаружи царила непроглядная тьма. К счастью, кошки видят по ночам куда лучше, чем люди. Мы немного подождали, чтобы дать глазам полностью привыкнуть к темноте, и принялись осматриваться вокруг. Не заметив поблизости никаких признаков жизни, мы двинулись дальше и пересекли двор, по периметру которого стояли вагончики цирковых артистов.

В этот самый момент дверь одного из вагончиков распахнулась и оттуда вывалился синьор Балотелли с зеленой бутылкой в руке. Мы проскользнули прямо у его ног и скрылись в ближайших кустах. При этом мы услышали, как бутылка со звоном упала и разбилась, а цирковой директор вскрикнул:

– Мамма миа, это что такое?!

Мы практически одновременно обернулись и увидели, что Балотелли стоял посреди двора, словно сраженный молнией. Он обеими руками протирал глаза.

– Ой-ой-ой, не корошо! – воскликнул он. – Два кошки? Что это – фата моргана? Или в мои глаза двоится? Баста, хватит, пора завязывать с вино, мамма миа!

Бартоломео захихикал.

– Ну вот, может, хоть теперь Балотелли одумается, – довольно фыркнул он и побежал дальше.

Стараясь не отстать и не потеряться, я нагнал его парой прыжков.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, немного запыхавшись.

– Старый брюзга часто прикладывается к бутылке, – пояснил мой приятель. – А как выпьет, начинает горланить песни, да так фальшиво, что у всех уши в трубочку сворачиваются. А порой еще принимается ныть, пускать слезу и жаловаться на жизнь. Даже не знаю, что из этого хуже.

– Серьезно? Мои открывальщики консервов так себя не ведут, – удивился я. В самом деле, Вернер с Анной иногда тоже пьют какую-то штуку из зеленых бутылок. Но они от этого не начинают ни петь, ни плакать. Разве что заметно веселеют и хихикают.

Впрочем, пускаться в долгие философствования было некогда, потому что Бартоломео задал очень быстрый темп. Мы обежали весь парк, и я едва за ним поспевал. И очень быстро совершенно утратил ориентацию! К тому же эта кромешная тьма вселяла в меня настоящий ужас. Повсюду грозно выпирали в небеса черные силуэты пустых аттракционов, в кустах все время что-то зловеще хрустело, шуршало и потрескивало. Просто жуть!

И тут мой приятель вдруг остановился – и не где-то, а прямо перед самой «Пещерой ужасов».

– Войдем внутрь? – прошептал он мне.

Туда?! Он что, рехнулся?! У меня от неожиданности даже шерсть на загривке встала дыбом.

– Что, сдрейфил? – спросил Бартоломео.

– Разумеется, нет, – заявил я.

– Ну тогда пойдем, – сказал он. – Это жутко весело!

– Нет, – ответил я, изо всех сил пытаясь сохранить достоинство. – Мы ведь не веселиться сюда пришли, позволь тебе напомнить. Мы на задании!

– Ну ладно, – разочарованно вздохнул кот и побежал дальше.

Уф, на этот раз пронесло!

И мы возобновили свой ночной променад. Спустя какое-то время Бартоломео осведомился:

– И как? Уже немножко освоился?

– Э-э… м-м-м… да, конечно, – промямлил я.

– Тогда скажи-ка мне, где мы сейчас находимся!

– Где-то рядом с американскими горками? – наугад предположил я.

Бартоломео снова вздохнул – на этот раз еще тяжелее:

– Вовсе нет. Они совершенно в другом месте. Если так пойдет и дальше, я никак не смогу отпустить тебя завтра одного. Давай-ка сделаем еще кружок.

Мы сделали еще кружок, потом еще один, потом еще несколько, и в какой-то момент у меня появилось чувство, что я и правда понимаю, где нахожусь.

– Мы сейчас за гостиницей, – с триумфом объявил я Бартоломео.

– Правильно! – обрадованно воскликнул он. – Супер, теперь ты не заблудишься!

– Ага! – гордо подтвердил я. – И теперь можно наконец пойти поспать.

Мы уже собрались было вместе двинуться в обратный путь, как вдруг из-за кустов послышался голос, показавшийся мне чертовски знакомым. Это же… Это же Вернер! Что он тут делает в такое время?

– Пойдем-ка со мной, – шепнул я Бартоломео и беззвучно скользнул в ту сторону, откуда раздавался голос. Там на скамейке и правда сидел мой профессор собственной персоной. Одной рукой он обнимал прильнувшую к нему Анну, а другой судорожно пытался нащупать что-то в кармане пиджака. Ха, подумал я, кажется, я догадываюсь, что вот-вот произойдет!

– Давай на секунду задержимся и послушаем, – едва слышно попросил я Бартоломео. – Сейчас будет кое-что интересное!

– А кто это? И что тут будет интерес ного?

– Это Вернер, мой открывальщик консервов, и Анна, его подруга. Смотри внимательно, сейчас он ее окольцует!