Сыщик на арене

– Что-что он сделает? – недоуменно переспросил кот.

– Окольцует ее, – взволнованно повторил я, затаившись под кустом.

Во взгляде Бартоломео читалось полное непонимание, но он тем не менее тихонько присел рядом.

Вернер шумно откашлялся и потом закашлялся снова.

– Моя дорогая Анна… – начал он торжественно, но тут же прервался. Снова покашливание. И еще одна попытка: – Моя любимая Анна…

– Да, что такое? – сонно пробормотала та, к кому была адресована эта речь, не поднимая головы с его плеча.

– Моя любимая Анна, с тех пор как ты вошла в мою жизнь, она озарилась солнечным светом…

Боже мой, звучит так, будто Вернер выучил текст наизусть. Кажется, Анну эти елейные речи тоже позабавили – она села прямо и посмотрела на профессора взглядом, полным ожидания. Вернер опять сунул руку в карман.

– И я больше не могу представить себе жизнь без тебя, жизнь без солнечного света… – снова легкое покашливание.

– Да? – напряженно выдохнула Анна.

– И поэтому я хотел спросить тебя, не могла бы ты… Нет, не так… В общем, я хочу спросить, не согласишься ли ты…

– Ага! – раздался в этот момент громкий и резкий возглас откуда-то слева. – Вот вы где! – с этими словами от кустов отделился весьма узнаваемый силуэт.

– Ах ты кошачий боже! – вырвалось у Бартоломео. – А это еще кто, ради всего святого?! – он опасливо приник к земле.

– Не волнуйся, – успокоил его я. – Это всего лишь бабушка, мама Анны. Шума от нее, конечно, много, но вреда никакого.

– А я вас ищу, ищу! – воскликнула бабушка и, тяжело дыша, плюхнулась на скамейку рядом с Вернером. – Вы что тут делаете? Спать давно надо!

– Мы… э-э… решили выйти на вечернюю прогулку, – пробормотал поникший Вернер. – Воздух тут такой замечательный…

– Вечернюю? Но уже ночь! – удивилась бабушка. – Поррра спать. Завтррра тяжелый день, – отрезала она, поднялась со скамейки, уперла руки в бока и требовательно уставилась на уличенных ею в неподобающем поведении домочадцев. Анна с Вернером понуро встали и послушно поплелись за ней следом.

Мы еще немного побродили по парку и остановились передохнуть. Бартоломео некоторое время сидел, неподвижно уставившись перед собой – похоже, раздумывал о чем-то.

– Хм, – проронил он наконец. – Но окольцевать подругу твоему Вернеру так и не удалось, а?

– Нет, до окольцовывания дело не дошло из-за бабушки. Но он был в шаге от этого.

– А в чем вообще смысл окольцовывания? – спросил Бартоломео.

– Ну, вот как это устроено: когда люди хотят образовать пару, мужчина спрашивает женщину, согласна ли она стать его женой. А потом надевает ей на палец кольцо, – объяснил я.

– Ага, так вот как они это делают! Довольно-таки сложно, – сказал мой приятель.

– Да, но у людей в вопросах любви вообще все непросто, – кивнул я и вдруг вспомнил о своей даме сердца. При этом у меня непроизвольно вырвался тихий тоскливый мяу – ведь я так по ней соскучился.

Словно прочитав мои мысли, Бартоломео тут же заметил:

– Ну да, любовь очень сложная штука – не только у людей. Может случиться всякое… Тебе приходилось когда-нибудь влюбляться?

– Э… кхм… – я замялся на мгновение. Вообще-то я не любитель вот так выворачивать душу наизнанку.

Бартоломео смотрел на меня выжидающе.

– Ну так что же? – настойчиво переспросил он.

А впрочем, почему бы и нет, подумал я. Ему можно спокойно обо всем рассказать, ведь скоро отпуск подойдет к концу и мы, вероятно, никогда больше не увидимся.

– Ее зовут Одетта, и она самая красивая и умная кошка в мире!

– А она тоже тебя любит?

– Этого я не знаю, – вынужден был сознаться я. – Я так до сих пор и не решился рассказать ей о своих чувствах. Наверное, в глубине души мне страшно, что она надо мной посмеется.

– Как знакомо, – вздохнул Бартоломео. – Я и сам в похожем положении.

– Что?! Неужели ты тоже влюблен в Одетту?! Откуда ты ее знаешь? – ошеломленно спросил я.

– Нет, разумеется, нет! – воскликнул Бартоломео, закатив глаза. – Я же говорю о моей большой любви… – Тут он весь как-то поник, и вид у него вдруг стал ужасно несчастный. – Если я тебе сейчас кое-что расскажу, ты сможешь сохранить это в тайне? – спросил он меня.

– Конечно, – заверил его я. – Я первоклассный хранитель секретов.

– Я… я… влюблен в Пат…


– Что-что?! В кого?! – прошипел я, не веря своим ушам.

– Тсс! Не так громко! – одернул меня Бартоломео. – В Пат, эту прекрасную даму-пуделя, – повторил он шепотом.

Я испуганно уставился на него, потрясенный до глубины души. Кот, влюбленный в собаку. Ой-ой-ёшеньки! Да это ведь история печальнее, чем повесть о Ромео и Джульетте – и совершенно безнадежная!

– Святой кошачий лоток, – пробормотал я. – Бедный ты, бедный…

Бартоломео кивнул и очень-очень тяжело вздохнул. Я собирался было спросить его, как такое могло случиться и знает ли об этом Пат, но вдруг на дереве над нашими головами зачирикала какая-то беспардонная птица. Причем так громко, что мы оба вздрогнули от испуга. С какой это стати она бодрствует посреди ночи?





Воссоединение с Кирой и компанией





Понемногу все прояснялось. То есть прояснялось, разумеется, не все, а только небо. И забрезжили, к сожалению, только рассветные лучи солнца, а не хорошие идеи у меня в голове. Я по-прежнему понятия не имел, как сумею сориентироваться в огромном парке и одновременно установить наблюдение за преступником. Неумолимо светало, еще чуть-чуть – и две бродящие по территории черные кошки стали бы слишком заметны. Поэтому пора было возвращаться в шатер.

Однако прежде нам предстояла важная миссия: вызвать со скамьи запасных и ввести в игру моих коллег-агентов! Нужно было пробраться к Кире в гостиницу и как-то взять ее с друзьями на борт нашего идущего полным ходом расследования. Поддержка цирковой труппы, и в первую очередь моего приятеля-близнеца, была, безусловно, очень полезна, но чутье – то есть легкое покалывание в кончике хвоста – подсказывало мне: чтобы выяснить, кто стоит за кражами, этого недостаточно.

Так что когда Бартоломео двинулся в обратный путь, я окликнул его, мяукнув вслед:

– Постой, приятель, у нас есть еще одно дело в гостинице.

Он обернулся и удивленно посмотрел на меня.

– Дело? Я думал, мы немного отдохнем, прежде чем приступить к наблюдению за парком.

– Теоретически идея хорошая. Но практически нам сейчас нужно срочно переговорить с детьми, – объяснил я ему.

– С детьми? – Бартоломео взглянул на меня в замешательстве. – Я думал, что с Одеттой у вас до этого пока не дошло. Откуда же у тебя дети? Или ты крутишь роман с кем-то еще? Тогда, в общем-то, и неудивительно, что с Одеттой у тебя ничего не складывается. Уважающая себя кошка на такое не пойдет!

В душе, где-то под густой шерстью, я в этот момент невольно ухмыльнулся.

– Да я же не про котят! Я имею в виду человеческих детей: Киру, Тома и Паули.

– Ах вон что! – Бартоломео уселся и почесал лапой себя за ухом. – Но для чего они тебе сейчас понадобились? Не дай бог, нас еще сцапают в этой гостинице – проблем не оберешься.

– Да не трусь ты так! Ребята помогут нам поймать настоящих воров.

– А зачем они нам вообще? Ты же сказал, что они всего лишь ассистенты, а главный супердетектив – это ты. А ассистентов в лице нас, зверей, у тебя в этом расследовании и так хватает.

Черт. Я действительно что-то такое утверждал. Но, кажется, пришло время выложить всю правду.

– Вообще-то Кира скорее моя коллега-агент, чем ассистентка. И я не уверен, что сумел был раскрыть все эти дела без нее. По крайней мере, так быстро у меня бы это точно не получилось.

Бартоломео смерил меня критическим взглядом:

– То есть ты хочешь сказать, что без человеческой помощи совершенно ни на что не годен?

– Э, нет-нет, ни в коем случае! Я хочу лишь сказать, что ловить преступников вместе с людьми значительно быстрее. А скорость нам еще как важна, разве нет? Ведь бедняга Чарли оказался в ужасном положении и помощь ему требуется не когда-нибудь, а прямо сейчас!

Мой двойник склонил голову набок:

– Хм, тут ты, конечно, прав. Но как мы объясним все это твоей коллеге-агенту? Большинство людей из рук вон плохо умеют понимать кошек.

– Все не так уж сложно – предоставь это мне. Отыскать их в огромном отеле – вот по-настоящему сложная задачка.

– А вот это, в свою очередь, предоставь мне – просто опиши, как выглядит комната, – и я скажу, на каком этаже нужно их искать.

Теперь пришел мой черед округлить глаза:

– Но как же это возможно? Ты что, ясновидящий?

В ответном шипении Бартоломео ясно слышалось хихиканье, даже его усы подрагивали:

– Муррр-мяу! Было бы здорово! Но нет – просто комнаты оформлены по-разному. На каждом этаже своя тема: пираты, цирк, ковбои и так далее. Я знаю это, потому что меня часто заказывают как сюрприз на дни рождения постояльцев гостиницы. Официант доставляет утром в номер праздничный торт. На сервировочном столике стоят два больших серебряных клоша – такие специальные крышки в форме колокольчика. Под одним – торт, а под другим – я. Именинник поднимает крышки, и – оп! Сюрприз так сюрприз!

Торт?! Колокольчик?! Сервировочный столик?! Боже мой, как низко может пасть кот! Как же я рад, что в настоящей жизни я профессорский кот, а не цирковой артист! Впрочем, чтобы не обидеть Бартоломео, я, разумеется, сделал вид, что его подработка в качестве праздничного сюрприза привела меня в восторг.