Тайна родной крови

«Дочь спит, это святое!» – подумал с нежностью Борин, чуть ли не на цыпочках проходя мимо детской.



Воскресный обед обитателей двух квартир третьего этажа их дома в последнее время стал едва ли не традицией. Неважно, где проходило собственно действо – в городе или на даче их с Дашей соседки Галины Беркутовой. Состав обедающих тоже мог быть разным. Зная, что за этим столом кормят просто, но вкусно и сытно, могли забрести и совсем случайные гости, как, например, однажды спасший из-под колес автомобиля щенка Бориных, семиклассник Леха. Он, сын обычно уже в стельку пьяной к обеденному времени родительницы, стал для Стаськи, на чьих глазах чуть не погиб глупый пес, лучшим другом.

В этот раз обед планировался тематическим. Не теребя мужа и соседа во время расследования похищения Кати Шторм, Даша и Галина терпеливо ждали его возвращения из Польши, чтобы услышать всю историю Хмелевских целиком и из первых уст. Но Борин, прилетевший в ночь со среды на четверг, утром был срочно вызван «на труп» застреленного коммерсанта, поставлен вышестоящим начальством в сложноподчиненные этому начальству условия и жестко зажат в сроках поиска стрелка. Даша видела мужа только на бегу заглатывающим пищу и спящим. Галина с пониманием смотрела на подругу – ее муж Егор Беркутов работал в таком же режиме.

Арест киллера и заказчика состоялся в пятницу, суббота стала одним длинным «тихим часом» в обеих квартирах, но к воскресенью оба сыщика были готовы к человеческому общению.



Возвращаясь в гостиную, Борин не удержался и заглянул-таки в детскую. «Мой профиль!» – в который раз возгордился своим произведением он, хотя на самом деле Анастасия Леонидовна Борина уже в свои семь лет была уменьшенной копией его жены.

То ли он долго намывал свои «лапы», то ли Беркутов оказался шустрее своего соседа, но Борин, вернувшись в гостиную, застал мужа Галины втихаря запихивающим в рот кусок пирога. Борин посмотрел на блюдо, которое Даша еще при нем пристроила на дальнем от двери конце стола. Вершины пирожковой горки не было.

– Где девицы? – укоризненно глядя на Егора, поинтересовался Борин.

– У нас на кухне. Там еще Ляля Соколова и Маринка[16].

– Лялька с мужем или одна? – Борин откровенно недолюбливал Соколова и был бы рад, если бы у того оказалась очередная командировка или просто нежелание идти в гости.

– Одна.

– Сплетничаем? – Галина, с насмешкой посмотрела на Борина. – Ты только Ляльке, Лень, вопросов сегодня никаких не задавай, ладно?

– Каких вопросов?

– Да никаких, Борин! – отмахнулась Галина. – Мы тебя сегодня слушать будем. Твой выход на сцену, сыщик!

– Поесть-то хоть дадите спокойно? – огрызнулся Борин, понимая, что его мысленные пожелания «командировки» мужу Ляли, сбылись.

Возможность пообедать ему дали. Успел он и запить кружкой крепкого кофе кусок сладкого пирога.

– Ну, Леня, давай уже, выдай нам стройную версию событий! – Галина не выдержала первой. Борин ее вполне понимал – для нее история Хмелевских могла стать сюжетом для будущего романа.

– Рассказчик из меня никакой, вы же знаете… Жили-были брат с сестрой Виктор и Зося Хмелевские – пойдет как начало?

– Продолжай! – скомандовала Галина, на столе перед которой уже лежали раскрытая школьная тетрадка и остро заточенный карандаш.



Борин всегда считал себя косноязычным, поэтому сам удивился, как гладко и четко выстроился рассказ о судьбах Хмелевских. Во многом, как он посчитал, благодаря наводящим вопросам Галины. Вновь переживая то за Зосю Хмелевскую, то за незнакомого ему инженера Макарского, потерявшего в блокаду жену и дочь, то за осужденного, как ему сообщили вчера, Алекса Злотого, он видел, насколько сильно задевают буквально всех их судьбы. Рассказывая о Кате, которая на протяжении всего полета сидела в кресле прямо за конвоируемым в Польшу Алексом, он увидел слезы, застывшие в глазах его жены. Прервав на минуту рассказ, он крепко обнял ее одной рукой, сглотнув при этом подступивший к горлу ком. Не таясь, плакала Маринка, Беркутов старательно отводил взгляд куда-то в окно, при этом крепко держа за руку Галину. Борина удивляло только спокойствие Ляли, как будто она одна знала что-то, что могло бы их всех обнадежить – будет еще Катя счастлива, с Алексом или по божьему промыслу забыв его…

– Интересно бы посмотреть, из-за чего такие страсти разгорелись? – Галина нарисовала очередную стрелочку в своих записях. – Лень, фотографии награбленного добра имеются? Хоть те, серенькие, из шестидесятых?

– Вот, кто у нас неравнодушен к злату! – Беркутов шутливо приобнял жену.

– Беркутов, не пытайся меня подколоть, я непробиваема для твоих шуточек! – отмахнулась Галина.

Борин молча пододвинул к ней пластиковую папку, лежавшую перед ним.

– Это они? – Галина тут же высыпала снимки на стол. – Да… красота, конечно. – Она рассматривала фотографии по одной и передавала другим.

– А эти, цветные, разрешил сделать Казимир. У него в сейфе, в подвале дома до сих пор хранится самое ценное, – Борин достал из плотного конверта первый снимок. – Вот это – пропавшая еще перед революцией коллекция камней князя Глебова, подаренная ему императрицей.

– Это его монограмма на крышке ларца?

– Да. А это – пасхальное яйцо дома Фаберже. Теперь уж никто не узнает, от кого и как эти вещи попали к Савушкину! Обменом на продукты в блокадном Ленинграде занималась его жена, актриса. Записей, по понятным причинам, она не вела.

Вернул всех к действительности радостный вопль проснувшегося ребенка. Подхватившись разом, все три тетки кинулись в детскую к всеобщей любимице. Борин с Беркутовым вышли на лестничную площадку. Мимо них в свою квартиру прошмыгнула Маринка.

Когда Стаська была накормлена, стол убран, а Ляля, взглянув на часы, стала собираться домой, в дверях гостиной появилась Маринка.

– Я прошу всех пройти к нам! – торжественно объявила она. – У меня для вас сюрприз!

Все удивленно смотрели на портрет Анны Печенкиной[17], прабабушки Ляли и Галины. Несколько лет назад сестры заказали две точные копии подлинника, хранящегося в музее Оренбурга. Один из них висел на стене кабинета в квартире Галины, куда и привела всех Маринка.

– Ничего никто не заметил? Смотрите внимательно, но не на бабушку, а вот сюда – Маринка кончиком карандаша указывала на высокий круглый столик на витой ножке, края которого слегка касалась рука женщины. На столешнице стояло выполненное рукой ювелирного мастера яйцо, украшенное драгоценными камнями и переплетенное сеточкой из тонкой золотой нити.

– Это что же, то самое? – Галина взяла из рук дочери фотографию из дома Казимира Хмелевского и приложила к холсту.

– Да! Полное совпадение, мамочка! Посмотрите, даже вот в этом месте не хватает кусочка «сеточки»! И я думаю, все вполне объяснимо – мы знаем, что Анастасия Печенкина в блокаду меняла фамильные ценности на хлеб. Значит, вот так и попало яйцо к Савушкину. И именно его и украл Виктор Хмелевский у этого негодяя!




Два месяца спустя

– Катя, Катя, Алекс проснулся! – Семка, карауливший сон племянника, забежал на кухню, где Вера Михайловна, Катя и Сара готовили праздничный ужин.

Ночью прилетел из Кракова Казимир Хмелевский, чтобы увидеть своего первого внука. Большую часть дня они с Катей провели на кладбище, на могиле Эльзы Шторм, единственно любимой Казимиром женщины. Катя, никогда не видевшая отца таким подавленным и растерянным, даже испугалась за него, но, когда тот попросил оставить его на время одного, все же отошла в сторону. В город они возвращались молча, думая каждый о своем, но сблизившись за эту поездку едва ли не больше, чем за предыдущую встречу в усадьбе Хмелевских.



Катя подошла к кроватке сына и взяла его на руки. Пора было кормить малыша. Попросив Сему выйти, расстегнула домашнюю блузку.



Как она и предполагала, Шустов с радостью открестился от ребенка и подписал бумаги на развод. Оставались формальности. Впрочем, сейчас Катя понимала, что их брак всегда и был формальным. После того, как Аллу Арсентьевну бросил любовник, свекровь сильно сдала, но это же событие примирило ее с сыном. Катя, не желавшая им зла, этим обстоятельством была очень довольна.

Вспоминая свое возвращение из Польши после суда над Алексом, в опустевший без мальчишек и Фаи дом к растерянной маме Вере, Катя вновь переживала незнакомое ей раньше чувство злости. Первое, что она тогда сделала – встретилась с адвокатом Корсуном, готовящим их защиту. И успокоилась, когда поняла, что тот добыл доказательства фактов воровства бывшим бухгалтером, а ныне юристом опеки Бобровой в сговоре с Чигиревой бюджетных средств – подписи мамы Веры в ведомостях были подделаны ими. Чтобы скрыть аферы, они решили обвинить ее.

Через неделю после суда, результатом которого стало взятие под стражу в зале заседаний Бобровой и Чигиревой и полное оправдание Бражниковых, они забирали Кирилла и Ромку из детского дома. Катя до сих пор помнит злобный взгляд Тимура, не захотевшего возвращаться в семью, и полные слез, умоляющие глаза Фаи. Тимур крепко держал сестру за руку, не давая возможности сделать ни шага в их сторону. Мама Вера сама подошла к детям и, поцеловав Фаечку, кивнула и Тимуру.

Катя легко родила сына, здорового, пухленького малыша с тугими «перевязочками» на ножках. С удовольствием отмечая непохожесть Сашеньки на бывшего своего мужа, она мысленно сравнивала его с Алексом Злотым. Все еще больное чувство к нему делало ее слабой, временами отчаянно хотелось в ту деревенскую избу в Дарьевке…

– Катя, я привез тебе на рождение сына этот памятный подарок, – Казимир Хмелевский поставил перед дочерью картонную коробку. – Конечно, история появления этой вещицы в нашей семье не совсем праведная, ты теперь знаешь. Но мне хотелось бы, чтоб ты воспринимала ее просто как ценное произведение искусства, доставшееся тебе в наследство от предков. Открывай.

Катя сняла крышку с коробки.

На круглой металлической подставке под прозрачным колпаком переливалось россыпью камней и блеском золотых нитей творение великого Фаберже – пасхальное яйцо, неведомыми путями попавшее из мастерской ювелира в скромную городскую квартиру музыкальной семьи Бражниковых.



Август 2018



* * *





notes


Примечания




1




Борин Леонид Иванович – герой романов «Рубины для пяти сестер», «Любимые женщины клана Крестовских», «Трудные леди школы Бауман».





2




Егор Беркутов – герой романов «Два сына одного отца», «Клетка семейного очага», «Свои чужие люди»





3