Тропами Снайпера. Долг обреченных

Дрожащими от волнения пальцами он ухватил «панацею» за плоское основание-чашечку и перевернул ее лепестками вниз. Увидев, что та довольно заурчала, наливаясь ярко-синим цветом, Антон произвел очередное действие – нажал на чашечку «кувшинки», вдавливая ее в тело брата. Несильно нажал, для пробы, но этого оказалось достаточно.

Получив недостающий импульс, «панацея» буквально вгрызлась в плоть раненого. Урча и разбрасывая в стороны брызги крови, артефакт погрузился в тело за считаные секунды. Антон и глазом не успел моргнуть, как «кувшинка» скрылась из вида. Ее местонахождение можно было определить лишь по синему свечению. Оно, вопреки законам физики, пробивалось сквозь мышцы, сухожилия, кости и прочие ткани, подобно свету маяка, мерцающему в густом тумане.

Антон различил, как синий огонек, похожий на лампочку фонарика, пополз сначала вдоль позвоночника, потом повернул в сторону лопатки, приближаясь все ближе к…

Антона прошиб холодный пот. «Это что же такое? – мелькнула испуганная мысль. – Ведь там же сердце! Она что же, в сердце залезет к нему?»

Внезапно Андрей содрогнулся всем телом и дико, нечеловеческим голосом, заорал. Без дополнительных пояснений было понятно, что ему ужасно, невыносимо больно. Он орал так, что Антон зажал уши, засунув ладони под наушники шлемофона. И даже зажмурил глаза – рефлекторно, как закрывают глаза при бомбежке или артобстреле, слыша свист бомб и снарядов.

Это мало помогло. Вопль брата, сорвавшийся на визг, казалось, рвал перепонки, ввинчиваясь в глубину мозга; от него, наверное, можно было сойти с ума. И Антон, возможно, сошел бы, если бы этот жуткий, поистине предсмертный крик вдруг не оборвался – так же внезапно, как и возник.

Антон открыл глаза – и ужаснулся. За то короткое время, что он находился в шоке, с телом брата произошла чудовищная метаморфоза. Оно превратилось в подобие чучела, но совсем без внутреннего содержания, как у надувной резиновой куклы. Только куклы сдувшейся, от которой осталась лишь оболочка – в данном случае не из резины, а из кожи. А голова, начисто лишившись костей черепа, стала походить на сдутый и расплющенный мяч, на котором какой-то чудак изобразил линии губ и присобачил стеклянные глаза. В них, словно издеваясь, поблескивали синие огоньки.

Однако измывательства над психикой несчастного Антона еще не закончились. Плоские побелевшие губы трупа неожиданно приоткрылись, и в образовавшееся отверстие протиснулась «панацея». Она отдаленно напоминала гусеницу или крупного жука, лишенного лапок и усов. Но сходство было мимолетным, потому что, едва выбравшись наружу, артефакт окаменел.

Антон, обхватив голову руками, закачался из сторону в сторону, как метроном. Из его груди вырвались глухие рыдания…





* * *


Еще в момент падения Гиль понял, что его зацепили. Боль была так себе, терпимая. Он поглубже забрался в траву и уже там, лежа на боку, ощупал себя. Как он и предполагал, пуля попала в руку выше локтя и вроде бы прошла навылет. При таком ранении главное – это не истечь кровью в первые минуты. Но кровотечение было слабое, судя по всему – венозное, и он немного успокоился.

Первым делом затянул жгут ниже раны. Затем вколол обезболивающее из шприц-тюбика. И снова занялся раной.

Разрезав рукав, повторно ощупал руку. Убедился в том, что ранение действительно сквозное и задеты только мягкие ткани. Сделал примитивные тампонады из бинта и марли, прикрепив их к пулевым отверстиям пластырем. После чего, прячась за кустами, двинулся в сторону села.

К БМП он даже не пытался соваться, потому что был опытным бойцом и смышленым парнем. Первое, что он понял, это то, что его пытались убить свои же бойцы, среди которых находился Андрей. При этом стрельба велась от БМП, из чего вытекало, что изменники захватили в свое распоряжение бэху. И как он должен был поступить в такой ситуации?

Продолжить перестрелку? Да, это было возможно. Но лишь в том случае, если бы он не получил ранение. И не куда-нибудь, а в правую, рабочую, руку. Как теперь стрелять из «калаша»? Левой рукой от бедра, как крутые парни в идиотских боевиках? Вот пусть эти парни там и стреляют. А он не идиот и не этот, как его? А, не Александр Матросов.

Но и тупо сидеть в кустах не имело смысла. Чего тут высидишь? Только дождешься того, что рана воспалится. Ведь помощь могли оказать лишь в Цитадели. А до нее больше пяти километров в наступающей темноте. Какие тут еще могут быть варианты? Да никаких! Шагай до базы, рассчитывая только на свои силы и надеясь, что не угодишь в темноте в аномалию или в лапы мутантов.

А что произошло около БМП – не его забота. Черт его знает, что там вообще могло случиться. За порядок в группе отвечал Замполит. И какой же это порядок, когда в тебя палят свои? Нет, пусть с этим беспределом Капитан Вальтер разбирается, на то он и командир отряда армейских сталкеров.

Преодолев по зарослям около двухсот метров, Гиль решил выйти к дороге. Потому что шагать по обочине в наступивших сумерках было все же проще и безопасней. Выглянув из кустов, он первым делом посмотрел в сторону БМП. Но ничего толком не разглядел, кроме одного – бэха продолжала стоять на месте.

Это отчасти удивило Гиля, но ничего не поменяло в его планах. Ну стоит и стоит, и чего? Не возвращаться же обратно. Там его уже однажды встретили свинцовым гостинцем, второго раза не дождутся. Вот если бы бэха тронулась в его сторону, это было бы интересно.

И он пошел по обочине в направлении села. Собственно, Гиль уже решил для себя, что подыщет в развалинах место для ночлега. Добраться до Цитадели засветло он явно не успевал. А шариться по территории Зоны в темноте – стопроцентное самоубийство. Даже большинство мутантов не рискуют заниматься подобными экстремальными развлечениями. А он обычный человек. К тому же еще и раненый…





* * *


В Зоне, как известно, по маршруту парами не ходят. Ну разве что по совсем уж широкой натоптанной тропе, да и то в случае крайней необходимости. А обычно двигаются цепочкой и, по возможности, след в след, как по минному полю. Ибо безопасной – да и то относительно – в Зоне может считаться лишь та тропа, по которой кто-то прошагал только что, на твоих глазах. Ведь уже через минуту на этом месте может поселиться какая-нибудь аномалия.

Следовательно, зачем ходить рядом, когда можно пристроиться за напарником? По крайней мере, один из двоих в живых останется наверняка – тот, кто двигался следом. Поэтому в Зоне первыми идут либо самые опытные, либо так называемые «отмычки» – то есть лохи, которыми можно пожертвовать. Ну а уважающие друг друга сталкеры торят тропу по очереди, даже если она натоптана и вроде бы не вызывает подозрения.

Не зря присказки возникли у сталкеров: «Не ходи следом, а ходи вслед», «не ходи рядом, а ходи сзади» и т. п. И еще – «торные тропы на тот свет ведут».

Вот почему Тимур немного удивился, когда кешайн заявил:

– Я пойту пелвым. – Типа как добровольцем вызвался ящерообразный.

Тимур, будучи парнем порядочным, а иногда и, в зависимости от ситуации, честным, счел необходимым предупредить:

– Ты учти, первым ходить опасно. Здесь аномалии часто попадаются.

– Я знаю, что такое аномалии, – равнодушно отозвался Во Ван. – Я их не поюсь.

– Да я о другом. В нашем мире они не такие, тут опыт нужен. Видел, что с Митяем случилось? Один пепел остался.

– Я не вител пепла. Но мне все лавно. От смелти не уйтешь. Я пойту пелвым.

– Ну, смотри. Просто первым опасней. А так-то, Вован, флаг тебе в руки, шагай. Только будь осторожней, – резюмировал Тимур.


Положа руку на сердце, он не имел ничего принципиального против того, чтобы «ящер» шел впереди. Хочется представителю «высшей расы» первым лезть в пекло – да на здоровье. Единственное, что ему не нравилось, это настрой кешайна. Каким-то пессимистичным он казался, словно на собственные похороны спешил. Такой напарник, которому на смерть плевать, может и подвести в сложной ситуации. Смерть звать не надо, она сама тебя найдет. А вот за жизнь необходимо бороться, пока живешь. Тогда и в Долину Предков можно с чистой совестью отправляться.

Впрочем, у этих загадочных шайнов, возможно, свои принципы.

– Зачем мне флак, у меня сапля есть, – сказал Во Ван. – Я знаю, что пелвым опасней. Но если ты покипнешь, кому я Толк Жизни отдам? Сооплажаешь?

– Теперь соображаю, – сказал Тимур, с трудом скрыв удивление.

Надо же, какой сообразительный! Хочет первым погибнуть, чтобы в должниках не остаться. Вот ведь какие муты встречаются! Да, это тебе не вонючие дампы, даром что рожа в бляшках. Но ведь не зря в народе говорят, что с лица воду не пить.

И они пошли – кешайн первым, Тимур вторым, выдерживая дистанцию.

Во Ван приблизился к кромке кустов и приостановился. Подал рукой жест: «Внимание!» Тимур послушно замер на месте.

Кешайн, пригнувшись, попятился, показывая жестом что-то вроде – «стой на месте, не шуми». Затем выхватил из ножен саблю и вовсе присел на корточки, маскируясь.

Он явно кого-то поджидал. И этот кто-то, видимо, шел по обочине дороги. Человек, мутант? «Ну, если мутант, то Вован сообразит, что с ним делать, – подумал Тимур. – Я подключусь по необходимости. Но вот ежели там человек…»

В этот миг Тимуру пришла в голову хорошая мысль, которая, если судить по строгому счету, должна была прийти раньше. Он не обговорил с мутантом действия на предмет неожиданных ситуаций. Например, на тот случай, если «ящер» вдруг наткнется на кого-то из «армейцев» или просто незнакомых людей. Он ведь, собака, людей убивать привык без церемоний. А им бы сейчас очень пригодилась информация о том, что происходит возле БМП. Иными словами, им бы пригодился «язык».

Однако доносить эту «хорошую мыслю» до кешайна было поздно. Он находился спиной к Тимуру, а подать голос тот не решился. Да и все равно бы не успел. Потому что на обочине показался человек. Если точнее, то боец в униформе и соответствующей амуниции. Через левое плечо у него висел автомат Калашникова.

«Да это же, похоже, «армеец»! – мелькнуло в сознании Тимура. – И бронешлем, и калаш, и «броник» с разгрузкой. Эх, повязать бы его».

Увы, кешайн рассудил иначе. Метнувшись из-за куста стремительной тенью, мутант одним размашистым ударом снес бойцу голову. Затем, повернувшись к Тимуру, показал тому большой палец: мол, порядок, напарник, можешь не волноваться.

Тимур подбежал и остановился рядом. «Ящер», конечно, был не виноват, что возьмешь с шального мутанта? Но парень еле удержался от того, чтобы высказать пару крепких слов. А то и две пары.

Ох, как бы им сейчас пригодился «язык»! Ведь около БМП происходит нечто непонятное, а у него, Тимура, нет ни одной приемлемой версии. Можно, конечно, предположить, что на «армейцев» кто-то напал. Но кто именно? И зачем? И что с Марусей? И где «панацея»? И почему этот боец с перемотанной рукой шел один по дороге?

Сплошные вопросы! А человек, который мог ответить на большинство из них, теперь валяется с отрубленной башкой. Класс!

– Ты, конечно, неплохо сработал, Вован, – сказал Тимур. – Чик по горлу – и в колодец.

– Какой колотец? Я не вижу колотца.

– Я тоже не вижу. Это просто древняя поговорка. Но я тебя предупредить хотел. Этот мужик на тебя нападал?

– Нет. Но он пы опязательно напал.

– Вот когда нападают, тогда ты и убивай. А сразу – не надо.

– Почему? – Кешайн недоумевал.

– Потому что нам пленные нужны. Чтобы информацию выпытать. Соображаешь?

– Выпытать инфолмацию? Та, тепель сооплажаю. Я понял. Слазу не упивать.

– Вот именно, Вован. И особенно учти. Если встретишь девушку, то ее надо спасать. Она может быть Марусей, дочерью Ирода. А вот сейчас мы побежим к БМП. И как можно быстрее, а то, чувствую, можем опоздать.

– Ты говолил, что пежать опасно. Ты говолил – аномалий много.

– Да, много. Но по этому маршруту только что прошел этот боец. Будем надеяться, что и с нами ничего не случится. А вот если что-то случится с Марусей или «панацеей», то… Помнишь, чего нам Ирод обещал?

– Помню. Он опещал, что мы умлем от ята. Но ты не ласстлаивайся. Он умлет ланьше нас.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я его упью.

Тимур машинально почесал шею около правого уха – в том месте, куда псионик засандалил чип. И сказал, поднимая с земли автомат «армейца»:

– Мысль, конечно, интересная… Но несвоевременная. Слушай, может, возьмешь автомат? Твой трофей.

– Я пы взял. Та стлелять не умею.

– Фигово у вас военная подготовка поставлена. Ладно, при случае научу.

– Можно. Но сапля лучше. Пуля мимо летает, а сапля нет.

– Так-то оно так. Но от пули еще никто не убегал. А теперь – рванули.