Тропами Снайпера. Долг обреченных

* * *


Когда Мара, сжимая в руках автомат Фантомаса, осторожно приближалась к БМП, она лишь приблизительно представляла, с чем может столкнуться. Даже появление сигнальной ракеты не гарантировало безопасности и того, что операция увенчалась успехом. В конце концов, выстрелить из сигнального пистолета мог кто угодно и с разными целями. В том числе и с целью заманить ее, Мару, в ловушку. А еще ракета могла означать сигнал бедствия, поданный, к примеру, Андреем. Ведь Мара слышала звуки перестрелки, а метко стреляют не только хорошие парни – случается, что пули попадают и в них.

В общем, девушка сильно нервничала, опасаясь непредвиденных осложнений. И предчувствия ее не обманули.

Выбравшись из оврага, она уловила непонятные звуки, похожие на всхлипывания и неразборчивую речь. Но это был не разговор, а отрывистые фразы, повторяемые одним и тем же голосом. Обогнув БМП, Мара увидела Антона. Тот как-то странно сидел на земле с раздвинутыми коленями, опустив голову, раскачиваясь и монотонно бубня что-то. Периодически бормотание переходило в завывание, и тогда можно было разобрать отдельные слова:

– Ох, брат, как же так?.. как же так случилось?.. как случилось, брат?.. что же теперь будет?.. что же мне делать?..

В паузах между словами Антон всхлипывал и шмыгал носом.

С минуту Мара смотрела на парня, ничего не говоря. А тот ее не замечал, явно находясь в прострации. Можно было предположить, что Антон испытывает сильные душевные муки, что он в шоке. Только вот конкретную причину этого состояния парня девушка определить не могла, хотя предположение уже возникло в ее проницательном мозгу.

– Антон, что случилось? – осторожно спросила Мара.

Парень вздрогнул и посмотрел на нее недоумевающим взглядом.

– Это я, Мара, – сказала девушка. – Что случилось? И… где Андрей?

Взгляд Антона прояснился, в нем появилась осмысленность.

– Это ты, – с ненавистью произнес он. – Пришла, значит, не запылилась. Вот как. А кому ты здесь нужна, сука?

Он всхлипнул.

– Что это значит? – Мара сдержала раздражение, понимая, что Антон не в себе. – Пожалуйста, прекрати истерику. Ты можешь сказать, где твой брат?

– Брат? Где мой брат? Я не сторож брату своему, – парень внезапно ухмыльнулся, ощерив зубы. – Вот он, мой брат. Смотри, гадюка, во что он превратился. Смотри.

И он ткнул указательным пальцем в БМП.

Мара перевела взгляд на указанное место, однако сначала ничего не заметила – из-за вечерней тени, отбрасываемой кормой бронемашины. Тогда она подошла поближе, еще ближе… И замерла, не сумев сдержать глухого восклицания:

– Ах…

В первое мгновение девушка не узнала в обезображенной мумии того, кто еще совсем недавно, менее получаса назад, был Андреем. Она вообще сначала не опознала человека в странной плоской фигуре, напоминающей сдутую резиновую куклу, – но еще ничего толком не поняв, содрогнулась от иррационального ужаса, натолкнувшись взглядом на две стекляшки. Они располагались там, где у куклы-мумии должны были находиться глаза, и мерцали синим цветом. Это производило поистине чудовищное впечатление, пугающее и отвратительное.

Однако уже в следующее мгновение Мара узнала Андрея по двум приметам – светло-русой челке и по такой же светло-русой, тонкой полоске усов. Они белели над верхней губой, выделяясь на темно-сером фоне кожи лица, а вернее, на фоне того, во что оно превратилось.

Узнав Андрея, девушка очнулась от кратковременного оцепенения, обретя способность мыслить и говорить. Наверное, потому, что в ситуации появилась ясность, пусть еще и не окончательная.

Присев на корточки, Мара подняла с земли переднюю секцию бронежилета Андрея и вытащила из грудного кармашка «разгрузки» перстенек с шариком «брызги». Надев, а точнее, вернув перстень на свой безымянный палец, Мара требовательно спросила:

– Как это случилось, Антон? Объясни, я не понимаю. Он что, угодил в какую-то аномалию?

– Да нет, не в аномалию. Хотя… может, и в нее. Просто это похлеще любой аномалии.

Антон тоже постепенно восстанавливался от шока. Однако значительно медленнее, чем Мара.

– Что значит – похлеще? Ты можешь объяснить понятнее?

– Понятнее?.. Да, наверное. Андрея тяжело ранили, он умирал. И я… Я подумал, а вдруг она поможет?

– Она? Подожди… Ты – хочешь – сказать, что решил – применить – «панацею»?

Фразу Мара произнесла вразбивку, выделяя каждое слово.

– Да, я решил ее применить. Но… – Антон вскинул голову и посмотрел куда-то вверх, словно делясь с небесами своим изумлением. – Но ничего не получилось. Точнее, она просто сожрала его. Выжрала изнутри, как… как чума. Тварь.

– А где она сейчас? Она здесь?

– Не знаю, я не брал. Где-то там, около… около головы. Посмотри там…





* * *


Когда Тимур говорил кешайну, что они должны рвануть, он не думал, что мутант воспримет его слова так буквально. А тот взял да и рванул, только пятки засверкали. В смысле – каблуки сапог, подбитые стальными подковами. Тимур же сразу отстал. Хотел было крикнуть, чтобы придержать слишком резвого напарника, да споткнулся о камень и растянулся на обочине во весь рост. Когда поднялся, матерясь под нос, то «ящер» находился уже в полусотне метров и продолжал чесать во все лопатки, даже не оборачиваясь.


«Ну и черт с ним, малахольным, – подумал Тимур. – Дальше Периметра не убежит. Да и не дурак он, чтобы под пули лезть. Если увидит чего подозрительное, наверняка остановится и меня подождет».

И он побежал следом, быстро, но размеренно, чтобы не сбивать дыхания. Ведь вскоре, возможно, понадобится стрелять, и не исключено, что с ходу. Твердость руки в такой ситуации окажется совсем не лишней. Он ведь все-таки не Снайпер, о котором в Зоне Москвы легенды ходят…





* * *


Положив автомат, Мара начала шарить руками по земле. Сначала она наткнулась на пустую коробку. Затем обнаружила артефакт, который лежал рядышком с мумифицированной головой Андрея. Практически незаметный, камень тебе и камень – если бы не синее мерцание в глубине сомкнутых лепестков.

Какое-то время Мара, не отводя глаз, смотрела на «панацею». Так, возможно, смотрит в глаза кобры человек, завороженный ее взглядом. Потом, сморгнув, девушка очень осторожно, не прикасаясь к артефакту руками, поместила его в коробочку и закрыла крышку.

– Ты ее забираешь? – спросил Антон. Он продолжал сидеть в стороне, наблюдая за действиями Мары с внешним безразличием. – Зачем она тебе?

– Как зачем? Разве Андрей тебе не объяснил? «Панацея» стоит бешеных денег, она чудеса творит.

Беседуя с Антоном, Мара, присев на корточки, лазала по карманам и подсумкам его покойного брата: вдруг да что интересное попадется, в Зоне люди с собой в путь бесполезные вещи, как правило, не берут.

– Объяснил. Но это же туфта. Какое же это чудодейственное средство? Она убила Андрея. Может, ее просто подменили?

– Да нет, не подменили, – сказала Мара, проверяя магазин пистолета Андрея. «Пустой. Может, запасные обоймы есть?» – Я ее видела, она моего отца однажды спасла.

– Почему она тогда не спасла Андрея?

– Потому что ему сильно не повезло. Видишь ли, «панацея» не всегда срабатывает. Иногда она словно выдыхается, и тогда, чтобы восстановить свою энергию, ей нужно забрать энергию у живого человека. Вот она и пожирает его изнутри. Все сжирает, кроме кожи. Видимо, излечив моего отца, она как раз выдохлась. Ну и… В общем, случается такое. Андрюшке просто не повезло. Несчастный случай.

Запасных обойм к ПМ девушка в подсумках Андрея не нашла и положила пистолет на землю: что толку от «макарова» без патронов, если имеется такой же пустой «сердюков»? А вот боевой кинжал погибшего в кожаном чехле ее заинтересовал.

– Несчастный случай, значит? – злобно выговорил Антон. – Получается, твоему папаше повезло, а моему брату – нет?

– Ну да, бывает.

Мара не видела Антона, она сидела к нему спиной. Но ей не понравилась его интонация. Что-то в ней появилось такое… нехорошее, что ли. Настолько нехорошее, что обостренная интуиция девушки подала в мозг сигнал тревоги.

АКМ, который Мара забрала у мертвого Фантомаса, лежал в стороне, примерно в метре. Недалеко – собственно, лишь немного потянуться, схватить «калаш» за ствольную коробку и… «Нет, этого будет недостаточно, – подумала девушка. – С ходу из автомата не пальнешь, это тебе не пистолет». Эх, если бы она не израсходовала все восемь патронов «Гюрзы», делая «контрольные» в головы. Пистолет она смогла бы достать незаметно, и с предохранителя его снять куда проще. Да только чего теперь было об этом жалеть?

В итоге Мара не стала хвататься за автомат. Интуиция подсказала ей другой вариант, как показалось в тот момент девушке, более эффективный – скрытный и надежный. С корточек она выпрямилась, словно пружина, одновременно разворачиваясь к Антону лицом и вытаскивая из ножен кинжал Андрея. Однако все равно опоздала, а вернее, просчиталась.

– Замри, сучка! – злобно выкрикнул Антон. – А не то прострелю башку!

Он стоял с вытянутой правой рукой, в которой держал ПММ. И хотя Мара была готова к броску, подобно гранате с вытащенной чекой, он так и не состоялся. Да, девушку отделяло от парня всего каких-то два метра, но это означало, что ствол пистолета находится почти рядом с ее головой – ведь Антон целился прямо в нее. И Мара застыла на месте, с отведенным вбок для удара клинком кинжала. Нет, предчувствие не обмануло ее, однако дало свою подсказку слишком поздно.

– Я замерла, – как можно мягче, стараясь не выдать волнения, сказала Мара. – А чего случилось, Антон?

– Ты еще спрашиваешь? Собралась пырнуть меня ножом и спрашиваешь, что случилось? Ну и змея!

– Я не собиралась бить тебя ножом. Просто… Просто я испугалась. Я подумала, что ты хочешь выстрелить мне в спину – вот и вскочила. Антон, я не понимаю… Можешь объяснить мне спокойно, что произошло?

– Объяснить спокойно? Из-за тебя погиб мой брат, а тебе еще нужны объяснения? – голос у него срывался, как у человека, который вот-вот заплачет. Но смысл произносимых слов не сулил девушке ничего хорошего. – Так вот, ты тоже сейчас сдохнешь. Жаль, что не такой ужасной смертью, но мозги я тебе вынесу. Твои лживые и хитрые мозги.

– Не совершай необдуманных поступков, Антон. Из-за того, что ты убьешь меня, твой брат не воскреснет. Я не виновата в его гибели, клянусь. Посмотри мне в глаза – я честна перед Андреем и тобой.

Мара тянула время не просто так, в надежде на невероятное, чудесное спасение. В чудеса она не верила, зато всегда и при любой ситуации фанатично верила в собственные силы. А еще она догадывалась, что обладает даром внушения. Пусть и не очень сильным даром, который, к тому же, проявлялся не всегда. Однако же иногда проявлялся.

Мара начала ощущать свои паранормальные способности после совершеннолетия, а точнее, после того незабываемого посещения ресторана и подарка отца. Ожерелье из «черных брызг» словно пробудило в девушке ранее дремавший дар. Встреча с Андреем подтвердила – да, она способна внушать людям идеи, которые берут под управление их мозг. В психиатрии подобные идеи называют сверхценными или идеями фикс. В случае с Андреем Мара сумела подавить его волю, навязав в качестве доминирующих свои желания. Увы, шансов на то, что фокус сработает с Антоном, было ничтожно мало.

Мара не чувствовала сознания этого парня. А он к тому же еще и тщательно избегал ее взгляда, словно боялся. Вот и сейчас не поддавался на провокацию.

– Не пудри мне мозги, – сказал Антон. – Зачем мне твои глаза?

– Я где-то читала, что глаза – это зеркало души, – сказала Мара. – Поверь мне, моя душа чиста. Я ни в чем не виновата перед Андреем, это лишь трагическая случайность. Но ведь еще не все пропало, верно?

– Что ты имеешь в виду?

– Наш план остается в силе. Мы проберемся за Периметр, продадим за большие деньги «панацею». И у нас начнется новая жизнь.

– О какой новой жизни ты говоришь? И это после гибели Андрея?! – голос Антона сорвался на визгливый фальцет. – Какая ты подлая стерва, Мара! Не надейся, что я поймаюсь на твои дьявольские штучки. Выбрось нож!

– Что?

– Брось нож, говорю! Ну?!