Вечная ночь

– Мамочка, они меня обижают, вколи им всем аминазину, сделай им электрический шок, мамочка!

Марк заметил, что дверь в кабинет доктора Филипповой приоткрыта и там вроде бы никого нет. Всех магнитом притянула суматоха в коридоре. Он осторожно скользнул внутрь, кинулся к телефону, набрал номер мобильного Ики.

– Ну давай же, давай, проснись, возьми трубку!

Длинные гудки. Шум снаружи как будто стихает. Шаги. Сейчас кто-нибудь войдет. Нет, прошли мимо. В трубке что-то пискнуло. Несколько секунд тишины.

– Алло! – шепотом крикнул Марк. – Алло, Ика!

– Нет, – голос Ики звучал как-то странно, – вы ошиблись.

– Это я. Слушай меня внимательно.

– Вы не туда попали. Здесь таких нет.

– С ума сошла? Это я!

– Вы что, глухой? Слов не понимаете? Я же говорю, вы ошиблись. Больше сюда не звоните, ясно вам? Не звоните больше!

Он услышал в трубке какой-то грохот, потом Ика крикнула:

– Пусти, дурак, больно, ты что? Это не туда попали!

Частые гудки. Она успела нажать кнопку. Марк бросил трубку и пулей вылетел из кабинета.





* * *


Человек-тень достал блокнот и переписал номер, который отпечатался в аппарате Ики. Она не хотела брать трубку, чувствовала, что это Марк. Но человек-тень заставил, как будто тоже чувствовал. Столько звонков пропустил, а тут вдруг взял аппарат, открыл и приставил к ее уху.

– Я тебе сказала, кретин, это не туда попали! Ты слышал, позвали какую-то Ику. А я Ирина. Понял?

Человек-тень достал свой мобильник. Ика впервые услышала его голос, странно высокий, почти визгливый.

– Проявился, – сказал он в трубку, – пиши номер.

– Кто проявился? Что ты несешь, дурак? Я же тебе объясняю, это не туда попали, – верещала Ика и дергала его за футболку, – ты, Вова, совсем ничего не понимаешь? Эй, алло, гараж! Ты, вообще, слышишь меня или нет?

Он слегка повел рукой, она отлетела в угол, к дивану и заплакала. Вова спокойно уселся в кресло, взял пульт и включил звук в телевизоре.

– Хрен вам, – пробормотала Ика сквозь слезы, – он звонил со случайного чужого телефона. Ой, как же мне паршиво, как паршиво!

Она встала, волоча ноги, поплелась на кухню, хотя бы кофе сварить, съесть что-нибудь.

– Во что же ты вляпался, зараза, – ворчала она, звеня посудой, хлопая дверцами, – в лом тебе было предупредить меня? И главное, звонить вздумал в самый неподходящий момент. Нет, чтобы вчера, или ночью, или хотя бы на час раньше. Главное, я ведь не знаю, кто они. Вроде бы не менты. Бандиты, что ли? Елки, жрать вообще нет ни фига, как всегда.

В холодильнике она не нашла ничего, кроме куска старого сыра и банки протухшего майонеза. В вазочке на столе остались три сушки и полторы шоколадные конфеты. Со дна банки удалось соскрести пару ложек растворимого кофе. Сахарница была пуста, зато в кармане своей куртки Ика обнаружила целую кучу пакетиков. Вчера вечером клиент повел ее в кафе, и она утащила пакетики со стола. В другом кармане нашлась смятая пачка с двумя последними сигаретами.

Закурив после кофе, Ика почти успокоилась. В ее небольшой, но бурной жизни случалось и не такое. Она знала, что ей нельзя сильно нервничать, от этого она начнет опять заикаться. Хуже ничего быть не может.

Когда она была маленькой, не могла быстро произнести даже свое короткое имя – Ира. Полчаса тянула жалобное вялое «и-и». Многие думали, что она то ли плачет, то ли смеется. Одолеть острое «р-ра» было все равно, что разжевать горсть гвоздей. Ее дразнили заикой, от этого и получилось – Ика.

Она до сих пор не понимала, почему заикалась в детстве. Чего ей не хватало там, в кукольном раю? Может быть, она, маленькая, заранее чувствовала, что должно случиться? Да, наверное, чувствовала. Недаром она, когда папа был с ней рядом, постоянно на нем висла, лезла на ручки, целовала, не хотела отпускать.

Мама сидела с ней дома, папа много работал. У него был свой бизнес, он начал с двух коммерческих ларьков в восемьдесят девятом. К девяносто третьему стал владельцем трех шикарных супермаркетов и лучшего ресторана в городе Быково. Ика помнила взрослые разговоры о покупке дома, поближе к Москве, помнила, как они все втроем ездили смотреть дома.

Это были настоящие сказочные дворцы, с башенками, лестницами, колоннами. Она представляла, как сбегает по мраморной лестнице в белом платье со шлейфом и на голове у нее маленькая корона. Вокруг дома сад, круглый год цветут яблони, поют птицы, сверкает вода в бассейне, хлопает по мячу теннисная ракетка, в конюшне живет лошадиная семья, и жеребенок берет сахар у нее с ладони теплыми губами.

Ика занималась художественной гимнастикой и мечтала стать актрисой. Мама покупала ей бархатные и шелковые платьица с кружевами, бантиками, оборками. Все, что окружало Ику до десяти лет, было красиво, как в бразильском сериале или на глянцевых журнальных картинках. Даже мрачные амбалы, папины охранники, были какие-то не совсем настоящие. Ике они напоминали пластмассовых кукол – солдат и суперменов, которые продавались в папиных супермаркетах, в отделе игрушек.

– Ты их купил? – спрашивала Ика папу.

– Нет. Я их нанял.

– Зачем?

– Чтобы они нас охраняли.

– От кого?


– От врагов.

– У нас есть враги?

– Есть.

– Мы их боимся?

– Не очень.

– Мы их победим?

– Обязательно.

Из обрывков взрослых разговоров Ика знала, что у папы проблемы. Кто-то хочет отнять его бизнес. Иногда ночью она просыпалась от телефонных звонков, слышала, как папа кричит в трубку:

– Вас не слышно, перезвоните!

Сгорел ресторан. Потом какие-то бандиты подъехали на мотоциклах к самому большому супермаркету и устроили там жуткий погром. Через несколько дней загорелась машина. Она стояла во дворе, возле дома. Охранник, который дежурил ночью в будке у ворот, клялся, что ничего и никого не видел.

Он, как и папины личные охранники, тоже был игрушечным.

Ночами продолжали звонить, но теперь папа не кричал «вас не слышно!». Он разговаривал с кем-то, иногда тихо и вежливо, иногда громко, матом.

– Ика, мы с тобой скоро поедем отдыхать в Испанию, – сказала мама.

– Одни, без папы?

– Он к нам потом приедет.

– Хорошо. Но мой день рождения мы отпразднуем дома, все вместе.

– Конечно. И сразу полетим.

Билеты были уже куплены. Мама заранее собрала чемоданы. Они должны были улетать второго июня. А первого был день рождения Ики. Ей исполнялось десять лет.

Этот день Ика помнила поминутно. Утром они с мамой и папой собирались поехать в Москву, по магазинам, покупать маленькой принцессе подарки, потом должны были пообедать в ресторане, вернуться часам к пяти. В шесть приходили гости, друзья Ики из ее класса и из секции гимнастики.

Старый, еще довоенный дом, в котором они жили, был самым лучшим в городе Быкове. В нем никогда не выключалась горячая вода. Пять этажей, и на каждом только одна квартира. Большой двор, огороженный кружевной чугунной решеткой, охрана в будке.

Они вышли из дома в девять. Папа был в бледно-голубом костюме, мама в белых брюках и шелковой кремовой блузке без рукавов. Ика в розовом легком платье. Джип ждал их за воротами, в переулке. Шофер ездил в автомойку и не стал заезжать назад, во двор. Охранники вышли с ними из подъезда, но у одного зазвонил телефон, и они оба остановились.

– Не будем их ждать. Пойдем к машине, – сказал папа.

Утро было солнечным, ярким. Все вокруг дружелюбно улыбалось Ике и ее родителям: двор, качели и лесенки детской площадки, выкрашенные свежей краской, тополя с побеленными стволами, серебристый асфальт, усыпанный первым тополиным пухом.

Охранники стояли у подъезда. Шофера в машине не было. Охранник у ворот приветливо помахал рукой. Легкий теплый ветер поднял волну пуха, Ика чихнула. Папа и мама хором сказали: будь здорова.

Она еще раз чихнула, так громко, что не сразу услышала рев мотоцикла. Он вылетел из-за угла и тут же притормозил, поехал медленней. Ика успела разглядеть и запомнить фигуру мотоциклиста в черном шлеме. Он, как и охранники, показался ей игрушечным.

Четыре хлопка потонули в реве мотора. Мотоциклист выстрелил сначала в папу, потом в маму и замешкался на секунду, направил дуло на Ику. Она не могла пошевелиться. Она боялась повернуть голову, посмотреть на родителей. Ее взгляд примерз к забралу мотоциклетного шлема. Там, за блестящим пластиком, прятались глаза человека, который убил ее родителей. Сейчас он смотрел на Ику и решал, убивать ее или нет.

Мотор оглушительно взвыл, через секунду мотоциклиста не было. Ика опустилась на колени, попыталась поднять мамину голову, стала тянуть за руку папу, потом упала лицом на мамин живот и потеряла сознание.

Дальше был туман, наполненный чужими голосами, воем сирены, запахом больницы, лицами в марлевых масках. Туман все не хотел рассеиваться. Сквозь него настойчиво проступало только одно лицо, шевелились тонкие сухие губы, высокий надрывный голос повторял:

– Ой ты бедная девочка, несчастная сиротка, да что же мне теперь с тобой делать, говорила же, предупреждала, надо было меня слушать.

Из Мурманска прилетела папина старшая сестра, тетя Света. Вот тогда Ика и поняла, что родителей больше нет.

Кроме тетки из родственников была еще бабушка, папина мама.

– Г-г-де ба-ба-бушка? – спросила Ика, мучительно продираясь сквозь свое заикание.

– В больнице, вот где! Инфаркт у нее, как узнала, так и свалилась. Теперь уж вряд ли встанет.

– Я х-х-хочу к м-м-маме! К п-п-папе! – сказала Ика.

– Куда? На тот свет, что ли?

– Д-да! Н-на т-тот с-свет! – радостно закричала Ика, как будто тетка только что назвала ей адрес, дала надежду, что родители исчезли не совсем, и существует конкретное место – «тот свет». Надо скорее туда отправиться, чтобы опять быть с мамой и с папой.



Человек-тень вел себя тихо, смотрел сначала один футбольный матч, потом другой и звуки издавал, только когда забивали гол. Задавать ему вопросы не имело смысла. Пока он не позвонил своим друганам, не произнес одно слово и телефонный номер, Ика сомневалась, есть ли у него вообще язык. Мало ли, вдруг отрезали при какой-нибудь разборке? Чего не бывает в среде бандитов-отморозков?