Вейн

Вейн не выдержала первая:

— Леран, вы хотели поговорить со мной?

— Да… Вейн, мне кажется, мы уже достаточно узнали друг друга, чтобы назначить дату церемонии. Не вижу смысла тянуть дальше. Я хочу как можно скорее назвать вас своей… женой, лейна Вейн.

Она посидела, рассматривая свои ладони, потом вздохнула и встала.

— Леран, — начала она, — я должна сказать…

— Подожди! — он, заметно волнуясь, шагнул ближе и сжал ее руку. — Вейн, я ведь вижу, что с вами… с тобой что-то происходит. Ты стала холодна, отдаляешься от меня! И я боюсь, что знаю причину. Ксандр.

Она вскинула голову, чувствуя, что бледнеет. Леран снова сжал ее ладони и заговорил еще более торопливо:

— Вейн, ты не должна обращать на него внимания! Он слишком печется обо мне, понимаешь? Ксандр заменил мне родителей, он всегда заботился о моем благополучии… И то письмо… Я с самого начала сказал, что все это неважно! Глупости, ты вовсе не легкомысленная и не распущенная, напротив, ты сама сдержанность, благородная, умная, красивая… Признаться, я не сразу это понял, и поначалу мне показалось, что мы не подходим друг другу, но после… Сейчас, когда я знаю тебя лучше… Вейн, мне кажется, я тебя… То есть не кажется, я почти уверен, что я тебя лю…

— Леран, о чем ты говоришь? — перебила она его. — Какое письмо? Я ничего не понимаю!

— Письмо дера Вильнюса, — чуть помявшись, ответил нареченный. Он покраснел от того, что пытался сказать девушке, признаться в своих чувствах, но она совсем его не слушала. Со вздохом Леран достал из шкатулки бумагу и протянул ей.

— Это письмо прибыло в Далькотт раньше вас. Видишь, я откровенен с тобой, не хочу начинать семейную жизнь с ненужных тайн. Но ты должна знать, что это все совершенно неважно. Я не верю ни единому слову. Ты ни разу не дала мне повода так думать о тебе… Ты была очень сдержанной…

Вейн торопливо развернула письмо и впилась глазами в строчки. Но они прыгали и путались, смысл слов все ускользал от девушки. Уверенный почерк, черные чернила, белая бумага…



«…Не могу не предупредить… с глубочайшим уважением к вам, дер Александр… прошу принять во внимание и принять меры… Лейна Вейнитта Брайнс — насквозь гнилое создание, за юным лицом которого скрывается Дикий зверь… Распущенная и своевольная… Бросается на благородных деров… упрямая… дурно воспитанная… Проводит время не как подобает лейне, за шитьем и рукоделием, а в скачках по полям Тал ара в компании Юноши… Неподходящая пара столь благородному деру, как… С искренним участием и наилучшими…»



Вейн выронила листок, с трудом удержавшись от желания брезгливо вытереть руки о платье, словно та мерзость, которую написал мстительный дер, испачкала ее.

Распущенная и своевольная… Бросается на благородных деров… О виры! Какой ужас!

Она услышала быстрые шаги в коридоре, приветствия прислуги. Хлопнула дверь. Ксандр вошел уже без плаща, но все еще при оружии, значит, в комнаты еще не поднимался. Он быстро осмотрел бледную Вейн, растерянного брата и заметил листок на полу.

— Леран, выйди, пожалуйста, — спокойно приказал он. — Мне нужно поговорить с лейной.

Леран сделал два шага, но вдруг остановился и упрямо обернулся.

— Говори при мне, — вскинул подбородок. — Ты уже достаточно запугал ее, Ксандр!

— Леран, выйди.

— Нет! Ты много лет указываешь мне, что делать, брат! Но я уже давно вырос и могу сам решать, как поступать! Мне надоело жить по твоей указке, Ксандр! Я уже давно не ребенок! И я не верил этому письму, почти…

— Тогда какого демона ты ей его показал? — рявкнул Ксандр, и Леран дернулся и побелел.

— Но я хотел, чтобы все было честно… Скоро состоится обручение…

— Не состоится, — со злостью произнес Ксандр, и Вейн посмотрела в его глаза.

— Конечно, не состоится, — равнодушно сказала она.

— Вы подтвердили все свои подозрения, дер Александр? В отношении меня? Я оказалась достаточно… испорченной?

— Вейн!

— Вейн, что ты такое говоришь! Я очень хочу обручиться с тобой! Теперь… — горячо воскликнул Леран.

Ксандр отодвинул его плечом, не пуская к лейне.

В дверь просунулось удивленное лицо Люси.

— Дер Александр, вы уже вернулись? — она вошла в кабинет, присела, приветствуя его. — Я хотела обсудить с вами наше обручение…

— Не будет никого обручения! — мрачно отозвался Ксандр и обвел всех злым взглядом. Остановился на Вейн и шагнул к ней. Но она попятилась, стараясь не смотреть на него. — Вейн, нам надо поговорить, — твердо сказал он. — Леран, лейна Люсинда, прошу оставить нас одних.

Помявшись, они все же вышли. Леран все такой же бледный, Люси — недоумевающая. И как только за ними захлопнулась дверь, Ксандр шагнул к девушке, сжал в объятиях.

— Вейни, послушай… Это все какая-то глупая ошибка! Я поговорю с твоей сестрой, постараюсь тактично объяснить, чтобы не обидеть юную девушку. И с Лераном… Но все потом… Я соскучился по тебе, Вейн…

Ужас сковал ей нутро, сжал горло ледяными щупальцами, в глазах потемнело… Тьма внутри разливалась полноводной рекой, бурлящим потоком.


— Отпусти, — прохрипела она, пытаясь вырваться. — Я тебе не верю…

Ксандр смотрел с тревогой. От его объятий ей становилось только хуже. Вейн забилась в его руках, пытаясь избежать его поцелуя, и сама не заметила, как провалилась в темноту.

Она пришла в себя, открыла глаза, пытаясь вспомнить, как оказалась в своей комнате, на кровати. Сквозь приоткрытые гардины на окне пробивался утренний свет, ложился на пол узкими золотистыми полосами. Вейн потянулась, повернула голову и вздрогнула. Рядом, отвернувшись, лежал Ксандр и, похоже, крепко спал. Мужчина был все в той же дорожной одежде — в камзоле Лиги, и на темно-серой ткани расползлось уродливое Черное пятно.

Очень осторожно Вейн подвинулась к нему, но что-то остановило ее. С удивлением она подняла руки и непонимающе посмотрела на красные ладони. Почему они в крови?

— Ксандр? — хрипло от поступающего ужаса позвала она.

Еще не осознав до конца, но уже чувствуя, что случилось что-то жуткое, непоправимое… что ломает и выворачивает наизнанку нутро, после чего почти невозможно жить дальше…

Она снова позвала и придвинулась ближе, не сводя глаз с узкой рукоятки, торчащей из груди мужчины.

И вот тогда она закричала. От дикой боли, что разрывала сердце и убивала душу.





ДАЛЬКОТТ




Вейн очнулась в сырой темнице. Она лежала на гнилом тюфяке, и тело сотрясалось от сильного озноба. Окон здесь не было. Только под самым потолком каменного мешка светлела крошечная дырка, через которую проникал в темницу воздух и толика дневного света.

Девушка заставила себя встать и подвигаться. Размахивая руками и ногами, она немножко согрелась, и в голове прояснилось. Дурман, что окутывал разум, почти исчез, и Вейн уже могла нормально подумать. Только стоило ей все вспомнить, как к горлу подкатила тошнота, и она зажала рот ладонью, с трудом сдерживаясь. Ужас вмиг вернулся удушающей пеленой, погрузил в липкий туман. Тело Ксандра на светлом бархате покрывала. Рукоять ножа. И сама Вейн. Вся в его крови. Вся! Руки. Грудь. Даже лицо…

Она все-таки не сдержалась, метнулась в угол темницы. Ее стошнило. С трудом доползла до тюфяка, обхватила голову ладонями и завыла.





* * *


Следующие несколько дней прошли для Вейн как в тумане, сохранились в памяти рваными воспоминаниями, словно обрывки страниц из книги, не имеющие никакого смысла. Дурман не отпускал. Сознание так и норовило соскользнуть в спасительное беспамятство. Она даже ощутила некое недоумение, когда обнаружила себя посреди зала суда, со скованными руками, отвечающей на какие-то вопросы. Как она сюда попала, Вейн не помнила.

Судья в черном кудрявом парике и остроконечной шапочке выглядел весьма забавно. Девушка невольно улыбнулась, чем вызвала возмущенные перешептывания присутствующих.

— …Она еще и смеется! убийца… — донеслось до нее.

— …Итак, вы признаете свою вину в совершенном преступлении, обвиняемая? — судья смотрел сурово.

Девушка вздрогнула, осознав, что вопрос адресован ей.

— Каком преступлении? — заикаясь, переспросила Вейн.

Судья нахмурился, отчего его сошедшиеся на переносице брови полностью повторили форму треугольной шапочки. Но улыбаться Вейн уже расхотелось. Она с ужасающей ясностью осознала, что судят ее. Более того, ее уже почти осудили.

— Вы признаете свою вину в убийстве дера Александра Далькотта, нареченного вашей сестры, совершенном из темной злобы и ревности?

— Ксандр не был нареченным Люси… — непонимающе пробормотала она.

Судья уже откровенно злился.

— Вейнитта Брайнс, ваша вина доказана полностью и подтверждена свидетелями! Остальное формальности. Я еще раз спрашиваю, вы признаете свою вину?

— Подождите, — пришла в себя Вейн. — Какими свидетелями? Кем подтверждена?

— Дером Лераном Далькоттом. Он полностью подтвердил вашу причастность к убийству, потому что видел это гнусное злодеяние. Итак, я повторяю свой вопрос…

— Леран подтвердил мою вину? — растеряно переспросила Вейн. — Но как… откуда… Разве он видел? Как я… О виры!

Судья все-таки потерял терпение и стукнул по столу деревянной колотушкой.

— Вейнитта Брайнс, за совершенное злодеяние вы приговариваетесь к смертной казни через виселицу, и ваше тело…

Вейн беспомощно открыла рот, но не смогла выдавить ни звука, пока судья оглашал приговор. Ее повесят? Как же так? Как такое возможно? Просто повесят? Ее тело будет болтаться, словно тряпка, чуть раскачиваясь на ветру, и каждый прохожий сможет в него плюнуть? И в памяти друзей и родных она останется убийцей? Бедные родители, бедная Люси… Как они станут жить с таким клеймом? Да весь Талар будет показывать на них пальцем! А ее несчастная сестра навсегда останется безмужней, потому что кто захочет взять в жены родственницу убийцы и развратницы, что делила ложе с чужим мужчиной? Дознаватели ведь и это выяснили…

Смутные воспоминания всплывали в глубине ее сознания. Кто-то, не так давно, тоже стоял вот так на помосте и беззвучно открывал рот… Бородатый мужчина в храме…

— Постойте! — неожиданно громко вскрикнула Вейн. — Я требую… требую Суд Света!